Обреченная Земля
Кайо почувствовал, как холодок пробежал по спине:
– Организуйте транспорт. Я должен попасть туда как можно скорее.
– Но у вас встреча с Арбитрами через час, – напомнил Маркус. – Они хотят представить новую экологическую технологию Совету.
Кайо на мгновение задумался. Отменить встречу с Арбитрами значило вызвать подозрения. Но если с лабораторией что-то случилось…
– Отложите транспорт до вечера, – решил он. – Я проведу встречу с Арбитрами. Но продолжайте попытки связаться с лабораторией всеми возможными способами.
Маркус кивнул и вышел, оставив Кайо наедине с тревожными мыслями. Он подошел к окну, глядя на черный диск корабля, висящий над озером. Что если Арбитры узнали об исследованиях? Что если с Элизой, Хуссейном и всей исследовательской группой что-то случилось?
Он не хотел думать о такой возможности. Но как дипломат, всегда готовящийся к худшему сценарию, он не мог ее игнорировать.
Презентация новой технологии Арбитров проходила в специальном демонстрационном зале Павильона. Члены только что сформированного Совета Интеграции заполнили амфитеатр, с нетерпением ожидая увидеть очередное чудо инопланетной науки.
Кайо занял свое место в первом ряду, стараясь выглядеть спокойным и заинтересованным, несмотря на бурю тревог внутри. Рядом с ним сидели главы комитетов Совета и несколько ведущих ученых, специально приглашенных для оценки новой технологии.
Эллиан появился на сцене в сопровождении Нарин, Арбитра-биолога, и двух других представителей своего вида. Они двигались с обычной плавной грацией, вызывая благоговейный трепет у большинства присутствующих.
– Приветствую Всемирный Совет Интеграции, – начал Эллиан. – Сегодня мы представляем технологию, которая поможет решить одну из самых серьезных экологических проблем вашей планеты – загрязнение океанов и истощение морских ресурсов.
Нарин выступила вперед, и над центром сцены появилась голографическая проекция устройства, напоминающего огромную медузу с множеством тонких щупалец.
– Это биоремедиатор, – объяснила она своим мелодичным голосом. – Полуорганическое устройство, способное очищать морскую воду от загрязнителей – пластика, нефтепродуктов, тяжелых металлов, радиоактивных элементов. Одновременно оно стимулирует рост планктона и других микроорганизмов, являющихся основой морской пищевой цепи.
Голограмма изменилась, показывая биоремедиатор в действии – как он поглощает загрязнители и выпускает кристально чистую воду, как вокруг него начинают собираться морские организмы, привлеченные оптимальными условиями.
– Одно такое устройство способно очистить до 1000 квадратных километров океана за год, – продолжила Нарин. – Мы предлагаем разместить первую партию из 100 биоремедиаторов в наиболее загрязненных районах Мирового океана – в Тихоокеанском мусорном пятне, Средиземном море, Мексиканском заливе, вблизи крупнейших промышленных центров Азии.
По залу пронесся возбужденный шепот. Технология, способная очистить океаны от десятилетий человеческого загрязнения, была настоящим прорывом. Особенно воодушевленными выглядели представители островных государств и прибрежных стран, для которых здоровье океана было вопросом выживания.
– Биоремедиаторы полностью автономны и самовоспроизводятся, – добавил Эллиан. – После первоначального размещения они будут самостоятельно создавать свои копии из материалов, извлеченных из загрязнителей. Таким образом, процесс очистки будет ускоряться экспоненциально.
Кайо напрягся. Самовоспроизводящиеся автономные устройства? Это звучало потенциально опасно.
– Верховный Арбитр, – он поднял руку, – могу я задать вопрос?
– Конечно, Координатор, – кивнул Эллиан.
– Вы говорите о самовоспроизводящихся устройствах. Как контролируется этот процесс? Что предотвращает неконтролируемое размножение?
Нарин ответила первой:
– Биоремедиаторы запрограммированы на поддержание оптимальной плотности – один на 10 квадратных километров. Когда эта плотность достигается, репродукция автоматически прекращается.
– Кроме того, – добавил Эллиан, – все устройства связаны квантовой сетью и могут быть деактивированы централизованно в любой момент.
Кайо кивнул, но внутренне его тревога только усилилась. Еще одна сеть квантово-связанных устройств, на этот раз покрывающая Мировой океан. И контроль над этой сетью будет у Арбитров.
Другие делегаты задавали свои вопросы – о влиянии биоремедиаторов на морскую фауну, о возможных непредвиденных последствиях, о технических деталях. Арбитры терпеливо отвечали, демонстрируя данные симуляций, результаты тестов в изолированных водоемах.
– Мы предлагаем начать развертывание в течение месяца, – заключил Эллиан. – После того, как ваши ученые проведут все необходимые проверки и испытания.
После презентации Совет перешел к обсуждению. Мнения, как обычно, разделились. Большинство делегатов выступали за немедленное принятие технологии, видя в ней решение критической экологической проблемы. Меньшинство призывало к осторожности, требуя более длительного периода тестирования и анализа.
Кайо, как председатель, старался оставаться нейтральным, хотя его собственные опасения росли с каждой минутой. Особенно его беспокоило отсутствие Элизы Чен и других независимых экспертов, которые могли бы оценить потенциальные риски технологии.
В конце концов Совет принял компромиссное решение: провести трехмесячное тестирование биоремедиаторов в пяти изолированных локациях под строгим международным контролем, прежде чем принимать решение о полномасштабном развертывании.
Эллиан принял это решение с видимым спокойствием, хотя Кайо заметил легкое потускнение узоров на его коже – возможное проявление разочарования.
– Мы уважаем ваше стремление к тщательности, – сказал Верховный Арбитр. – Время для вас более значимый фактор, чем для нас. Но помните – экологическая ситуация в ваших океанах ухудшается с каждым днем.
После заседания Кайо собирался немедленно отправиться к лаборатории в Альпах, но его перехватил Эллиан.
– Координатор, могу я поговорить с вами наедине?
Они прошли в небольшую переговорную комнату. Эллиан не стал ходить вокруг да около:
– Я заметил ваше беспокойство сегодня. Оно связано с отсутствием доктора Чен и ее коллег?
Кайо почувствовал, как внутри все сжалось. Откуда Арбитр знает о его тревогах?
– У меня много забот как у Координатора, – уклончиво ответил он. – Формирование Совета, новые технологии, международные разногласия…
– Конечно, – кивнул Эллиан. – Но я говорю о конкретном беспокойстве. О секретной лаборатории в Альпах, где ваши ученые изучают наши технологии. Лаборатории, с которой вы внезапно потеряли связь.
Кайо понял, что отрицать бесполезно:
– Вы знаете о лаборатории.
– Мы знаем обо всем, что происходит на вашей планете, Координатор, – спокойно ответил Эллиан. – И мы не возражаем против исследований наших технологий. Это естественно для вашего вида – стремиться понять то, что вы получаете. Мы даже поощряем это.
Он сделал паузу:
– Но иногда такие исследования могут быть опасны, если проводятся без должного понимания. Профессор Хуссейн, например, экспериментировал с квантовыми коммуникаторами способом, который мог привести к… нежелательным последствиям.
– Что вы сделали с ними? – прямо спросил Кайо, чувствуя, как нарастает гнев.
– Ничего, – Эллиан, казалось, был искренне удивлен вопросом. – Мы не вмешиваемся в ваши дела напрямую, Координатор. Это один из наших главных принципов.
– Тогда где они? Почему лаборатория не отвечает?
– Я не знаю, – ответил Эллиан. – Возможно, их эксперименты пошли не так, как планировалось. Или, возможно, они сами решили прервать коммуникацию из соображений безопасности. – Он наклонил голову. – Но если вы обеспокоены, почему бы не отправиться туда и не проверить лично?
Кайо внимательно изучал непроницаемое лицо Арбитра, пытаясь понять, что скрывается за его словами. Угроза? Вызов? Или действительно невинное предложение?
– Я так и планирую сделать, – наконец ответил он.
– Тогда не буду вас задерживать, – Эллиан направился к двери, но остановился на пороге. – Только помните, Координатор, знание – это ответственность. И не все знания приходят вовремя.
Вертолет ООН приземлился на небольшой площадке в Альпах поздним вечером. Кайо, в сопровождении Маркуса и небольшой группы сотрудников безопасности, немедленно направился к комплексу зданий лаборатории, расположенному в живописной горной долине.
Внешне все выглядело нормально. Здания стояли нетронутыми, свет горел в окнах, системы безопасности функционировали. Но что-то было не так. В воздухе висела странная тишина, и не было видно никакого движения.
У главного входа их встретил начальник службы безопасности лаборатории, капитан Мюллер – крепкий швейцарец с обветренным лицом.
– Координатор Таварес, – он козырнул. – Мы не ожидали вас сегодня.
– Где доктор Чен и профессор Хуссейн? – без предисловий спросил Кайо. – Почему лаборатория не отвечает на звонки?
Мюллер выглядел озадаченным:
– Доктор Чен и профессор Хуссейн отбыли вчера вечером на вертолете. Сказали, что их срочно вызвали в Женеву, на встречу с вами.
Кайо почувствовал, как внутри все холодеет:
– Я не назначал никакой встречи. Кто вызвал вертолет?
– Я не знаю деталей, сэр. Вызов поступил по официальному каналу ООН. У меня не было оснований сомневаться.
– Остальной персонал?
– Большинство ученых отправились вместе с доктором Чен и профессором. Остались только технический персонал и охрана.
Кайо обменялся тревожными взглядами с Маркусом:
– Покажите мне их лаборатории. Немедленно.
Они прошли через серию защитных барьеров в центральную исследовательскую зону. Все выглядело так, будто люди просто вышли на минуту – компьютеры работали, оборудование гудело, на столах лежали открытые блокноты и планшеты.
Кайо направился прямо к главной лаборатории Хуссейна, где исследовались квантовые коммуникаторы. Сердце его упало, когда он увидел пустой изолированный бокс. Устройство, которое они исследовали, исчезло.
– Когда вы последний раз говорили с доктором Чен? – спросил он Мюллера.
– Примерно в 19:00 вчера. Она выглядела возбужденной, сказала, что они обнаружили нечто критически важное, что должны немедленно сообщить вам лично.
Кайо подошел к главному компьютеру Хуссейна. Экран показывал запрос пароля.
– Мы не можем получить доступ к их данным, – сказал Мюллер. – Все защищено шифрованием высшего уровня.
Кайо осмотрелся, ища любые бумажные заметки или другие физические носители информации. На столе Хуссейна лежал обычный блокнот с рукописными формулами и диаграммами. Большинство из них были непонятны для неспециалиста, но на последней странице была нарисована простая схема – нечто похожее на сеть, соединяющую точки по всему миру, с одной центральной точкой, от которой расходились линии ко всем остальным.
Под схемой была короткая надпись: "Не сеть коммуникации – сеть контроля".
Кайо вырвал страницу и спрятал ее во внутренний карман.
– Проверьте записи безопасности, – распорядился он. – Я хочу видеть все видео с камер наблюдения за последние 48 часов. Журнал всех входящих и исходящих коммуникаций. Данные всех транспортных средств, прибывавших и покидавших комплекс.
Они провели в лаборатории всю ночь, просматривая записи, опрашивая оставшийся персонал, пытаясь понять, что произошло. К рассвету у Кайо сложилась общая картина, но она была фрагментарной и тревожной.
Вчера вечером, около 18:30, лаборатория зафиксировала странные атмосферные явления – колебания магнитного поля, аномалии в электромагнитном спектре. Примерно в то же время профессор Хуссейн провел какой-то эксперимент с квантовым коммуникатором. По словам лаборантов, он был крайне возбужден результатами.
В 19:05 поступил вызов, якобы из офиса Координатора в Женеве, требующий немедленного присутствия ключевых исследователей на экстренном совещании. В 19:30 прибыл вертолет ООН, и доктор Чен, профессор Хуссейн и еще десять ведущих ученых покинули комплекс, взяв с собой некоторые материалы исследований и сам квантовый коммуникатор.
Вертолет направился в сторону Женевы, но исчез с радаров через 20 минут полета. Последние координаты указывали на район высокогорных ледников.
– Нам нужно организовать поисковую операцию, – сказал Кайо Маркусу. – Немедленно. Задействуйте все доступные ресурсы.
– Уже сделано, сэр, – ответил помощник. – Швейцарские спасатели начали поиски на рассвете. Но погода в горах ухудшается, надвигается буран.
Кайо подошел к окну, глядя на заснеженные пики, окрашенные первыми лучами солнца. Где-то там, в этих безжалостных горах, могли находиться Элиза, Хуссейн и другие ученые. Живы ли они? Что случилось с вертолетом? Был ли это несчастный случай или…
Он не хотел думать о другой возможности. О том, что Арбитры могли узнать о результатах исследований и решить, что люди узнали слишком много. Что технология, которая, по словам Эллиана, никогда не используется для вмешательства в дела других видов, могла быть применена против тех, кто слишком близко подобрался к правде.
Телефон Кайо завибрировал. Звонил Генеральный секретарь ООН.
– Таварес, где вы? Почему не отвечаете на звонки? У нас кризисная ситуация!
– Я в Альпах, провожу расследование, – ответил Кайо. – Что случилось?
– Включите новости. Любой канал.
Кайо быстро нашел планшет и открыл новостную ленту. Заголовки кричали о катастрофе: "Массовый сбой в работе электроники в Восточной Европе", "Загадочный блэкаут затронул шесть стран", "Военные системы перестали функционировать".
– Что это? – спросил он у секретаря.
– Никто точно не знает. Начались в 3:00 утра по центральноевропейскому времени. Сначала Польша, затем Украина, Беларусь, Прибалтика, западные регионы России. Внезапно вся электроника просто перестала работать. Связь, транспорт, энергосети – все отключилось.
– На сколько большой район?
– Около миллиона квадратных километров. И эффект сохраняется уже более трех часов.
Кайо почувствовал, как его сердце пропустило удар:
– Это… в этих странах есть технологии Арбитров?
– Да, конечно. Наносинтезаторы, энергогенераторы, квантовые коммуникаторы. Как и везде.
– А военные объекты? В зоне блэкаута есть важные военные объекты?
На другом конце линии повисла пауза:
– Да. Несколько ключевых баз НАТО, системы раннего предупреждения, радары противоракетной обороны…
Кайо закрыл глаза, пытаясь осмыслить информацию:
– Это не случайность. Это демонстрация.
– Что вы имеете в виду?
– Арбитры показывают нам, на что способны их устройства. Помните защитные зоны, которые мы решили создать вокруг военных объектов? Это ответ. Они показывают, что наши меры бесполезны. Что они могут отключить нашу технологию в любой момент, в любом месте.
Повисла тяжелая тишина.
– Вы уверены? – наконец спросил секретарь.
– Нет, – честно ответил Кайо. – Но совпадение слишком очевидно. Сначала исчезают ученые, исследующие скрытые функции технологий Арбитров. Затем происходит именно тот тип события, о возможности которого они предупреждали.
– Мне нужно срочно созвать Совет Безопасности, – сказал секретарь. – Возвращайтесь в Женеву немедленно.
– Сначала я должен найти пропавших ученых, – возразил Кайо.
– Это приказ, Координатор. Мы стоим на пороге международного кризиса. Вы нужны здесь.
Кайо заколебался. Его долг перед Элизой, Хуссейном и другими пропавшими исследователями был личным. Его обязанности перед человечеством – профессиональными. И в данной ситуации второе перевешивало первое.
– Я вылетаю, – наконец сказал он. – Но поисковая операция должна продолжаться.
Он повернулся к Маркусу:
– Вы остаетесь здесь. Координируйте поиски. Найдите их, живыми или… – он не смог закончить фразу.
– Понял, сэр, – кивнул Маркус.
Через час Кайо был уже на борту вертолета, летящего обратно в Женеву. Внизу проплывали заснеженные пики Альп, леса, озера, аккуратные швейцарские деревни – мирная картина, так контрастирующая с бурей тревог в его душе.
Что произошло в Восточной Европе? Действительно ли это было демонстрацией силы со стороны Арбитров? И если да, то как должно реагировать человечество?
Первые шаги сотрудничества с инопланетной цивилизацией оказались гораздо более сложными и опасными, чем кто-либо мог предположить. И Кайо Таварес, человек, который должен был стать мостом между двумя мирами, все больше чувствовал себя канатоходцем над пропастью.
Впереди показался Женевский Павильон Контакта. Над ним, как всегда, висел черный диск корабля Арбитров – молчаливый, загадочный, непостижимый. Но теперь этот вид вызывал у Кайо не благоговение, а тревогу.
Потому что впервые за время их контакта он серьезно задумался о том, что Арбитры могут быть не благодетелями человечества, а его потенциальными поработителями. И что технологии, которые они так щедро раздавали, могли быть не дарами, а оружием.
Глава 7: Сломанные барьеры
Песчаная буря накрыла лагерь беженцев Дадааб в Кении за считанные минуты. Небо потемнело, превратившись в клубящуюся оранжево-коричневую массу, а воздух наполнился мелкими частицами, проникающими всюду – в глаза, нос, рот, под одежду. Люди спешили укрыться в палатках и временных постройках, матери прижимали к себе маленьких детей, закрывая их лица шарфами и платками.
Кайо Таварес наблюдал за этим хаосом из окна бронированного внедорожника ООН. После трех месяцев интенсивной работы в качестве Верховного Координатора по Взаимодействию с Арбитрами он наконец выбрался из Женевы и Нью-Йорка, чтобы своими глазами увидеть влияние инопланетных технологий на реальную жизнь людей. И первым пунктом его поездки стал крупнейший в мире лагерь беженцев, где были установлены репликаторы пищи и медицинские наносинтезаторы.
– Мы почти приехали, господин Координатор, – сообщил водитель, щуря глаза, чтобы разглядеть дорогу через стену песка. – Центральный комплекс прямо за тем холмом.
Кайо кивнул. В его планшете был полный отчет о Дадаабе – лагере, где на момент прибытия технологий Арбитров находилось более 300 000 беженцев, преимущественно из Сомали, Южного Судана и Эфиопии. Десятилетиями это место было символом гуманитарного кризиса – перенаселенное, с нехваткой воды, пищи, медикаментов, с высоким уровнем заболеваемости и смертности. Но за последние три месяца здесь произошли разительные перемены.
Машина преодолела последний подъем, и перед ними открылась панорама лагеря. Даже сквозь пелену песчаной бури было видно, что это уже не просто скопление палаток и временных укрытий. В центре лагеря выросли аккуратные ряды белых модульных строений, окруженных новой инфраструктурой – водопроводными колонками, солнечными панелями, общественными пространствами.
Внедорожник остановился перед главным административным зданием. Кайо вышел, закрыв лицо респиратором от песка, и быстро проследовал внутрь. В просторном холле его уже ждала встречающая делегация – представители ООН, местные власти, медики, а также Нарин, Арбитр-биолог, прибывшая ранее для контроля за внедрением технологий.
– Координатор Таварес, – поприветствовала его Нарин своим мелодичным голосом. – Мы рады, что вы смогли лично посетить Дадааб. Здесь вы увидите реальные результаты нашего сотрудничества.
Кайо пожал руки остальным членам делегации. Директор лагеря, высокий кениец по имени Джамаль Ндонго, выглядел особенно воодушевленным:
– Господин Координатор, то, что происходит здесь последние три месяца, можно назвать только чудом. Я руковожу этим лагерем восемь лет, и никогда не думал, что увижу такие перемены.
– Не могу дождаться, чтобы все увидеть, – ответил Кайо. – Но сначала хотелось бы посмотреть на работу репликаторов пищи.
Ндонго кивнул:
– Они установлены в главном распределительном центре. Я проведу вас туда.
Они покинули административное здание через задний выход, где их уже ждали электромобили с закрытыми кабинами, защищающими от песка. Нарин присоединилась к Кайо в одном из них.
– Должен признать, – сказал Кайо, когда они тронулись, – после инцидента в Восточной Европе я был… настороже. Но то, что я вижу здесь, впечатляет.
– Понимаю вашу обеспокоенность тем событием, – ответила Арбитр. – Но, как объяснил Верховный Арбитр Эллиан, это было непредвиденное взаимодействие между нашими квантовыми коммуникаторами и вашими энергетическими сетями. Технический сбой, который мы уже устранили.
Кайо внимательно посмотрел на инопланетянку. После массового отключения электроники в Восточной Европе и исчезновения исследовательской группы Элизы Чен, мир оказался на грани паники. Только срочное дипломатическое вмешательство и объяснение Арбитров, что произошедшее было непреднамеренным технологическим сбоем, предотвратило международный кризис. Но многие, включая Кайо, не были полностью убеждены этим объяснением.
– Исследовательская группа профессора Хуссейна все еще не найдена, – заметил он.
– Поисковые операции продолжаются, – сказала Нарин. – Мы сожалеем о случившемся. Горы опасны, особенно в этот сезон.
Прежде чем Кайо успел ответить, электромобиль остановился перед большим белым зданием с голубым логотипом ООН и странными серебристыми символами, которые он узнал как письменность Арбитров.
Внутри распределительного центра царила организованная активность. Сотни беженцев выстроились в аккуратные очереди перед несколькими станциями, где работали операторы-люди и висели информационные экраны на разных языках. В центре каждой станции располагалось устройство, которое Кайо сразу узнал – репликатор пищи, серебристо-черный куб размером примерно метр на метр, с множеством мелких антенн и сенсоров на поверхности.
– Репликаторы работают круглосуточно, – пояснил Ндонго, ведя делегацию через зал. – Каждое устройство производит до пяти тонн питательной пищи в день – это достаточно, чтобы накормить примерно 10 000 человек. У нас их шесть, что позволяет обеспечить питанием весь лагерь.
Они подошли к ближайшему репликатору. Оператор – молодая сомалийская женщина – вводила данные в терминал. На экране появилась информация о пищевых потребностях группы беженцев, включая детей, беременных женщин и пожилых людей. Затем репликатор загудел, и через несколько секунд открылась панель, откуда оператор начала извлекать пакеты с готовой едой.
– Пища адаптирована к культурным предпочтениям и медицинским потребностям каждого человека, – пояснила Нарин. – Система знает, кто нуждается в дополнительных питательных веществах, у кого аллергии, какие вкусовые предпочтения связаны с религиозными или культурными традициями.
Кайо взял один из пакетов, который ему протянул Ндонго. Внутри находилась горячая пища, напоминающая традиционное восточноафриканское блюдо.
– Попробуйте, – предложил директор лагеря. – Это полностью безопасно и на удивление вкусно.
Кайо осторожно попробовал. Вкус был действительно хорошим – как у настоящей, приготовленной человеком пищи.
– Впечатляет. И люди привыкли к этой еде?
– Был короткий период адаптации, – ответил Ндонго. – Некоторые сначала не доверяли "пище из машины". Но голод – сильный мотиватор. А когда они поняли, что еда действительно вкусная, сытная и соответствует их традициям, сопротивление быстро исчезло.
Они продолжили обход лагеря. После распределительного центра Кайо показали медицинский комплекс, где работали наносинтезаторы. Внутри современного госпиталя, который еще три месяца назад был переполненной полевой больницей с минимальным оборудованием, теперь лечились сотни пациентов. Медицинский персонал – частично местный, частично международный – работал с высокотехнологичным оборудованием, анализируя пробы, проводя диагностику, вводя персонализированные лекарства.
– До прибытия наносинтезаторов смертность в лагере составляла около 20 человек в день, – пояснила главврач, доктор Амина Осман. – В основном дети и пожилые люди, страдающие от недоедания, инфекционных заболеваний, обезвоживания. Сейчас у нас не было ни одного случая смерти от болезней за последние шесть недель.
– Ноль смертей? – переспросил Кайо, удивленный.
– Наносинтезаторы способны диагностировать и лечить практически любое заболевание на ранней стадии, – пояснила Нарин. – Они не только синтезируют персонализированные лекарства, но и создают наномедицинские системы, которые циркулируют в организме пациента, постоянно мониторя его состояние и немедленно реагируя на появление патогенов или других проблем.
Кайо наблюдал, как одна из медсестер использовала компактное устройство размером с планшет для сканирования маленького ребенка. После нескольких секунд анализа наносинтезатор произвел небольшую капсулу, которую растворили в воде и дали выпить ребенку.