Охотники на мамонтов

Взрослые мигом подскочили к нему, подложили сухой травы. Она тут же разгорелась. Теперь можно смело кормить пламя дровами – оно уже не погаснет.

Холм над прежним кострищем все рос да рос. Охотники копали глину оленьими рогами и широкими лопаточными костями и носили ее к могиле в кожаных мешках. Дети тоже помогали взрослым. Дым, поднимавшийся из могилы, все слабел, истончался, но полностью не исчезал…

Солнце заходит…

Ньян одобрительно кивнул: холм уже достаточно высокий.

И вот все дружно расселись вокруг могилы и начали петь. Хотя это были скорее грубые, на разные лады выкрики, однако же их объединяло общее чувство. Вскоре пение обрело некий ритм, и, повинуясь ему, охотники принялись раскачиваться из стороны в сторону.

Вдали послышался вой волков и гиен. Над Павловскими горами нависла черная туча, от реки повеяло свежестью.

Вестоницкая Венера

Копчем остался у нового костра. Сидя на камне, он подкладывал в огонь поломанные ветки и ненужные обломки костей и смотрел на сизый дым. Его клубы подымались вверх, тая в вышине.

Он просидел у костра целый день, и теперь все племя знало, что Копчем – новый хранитель огня, хотя вслух этого так никто и не сказал. Помощником у него Огнош, мальчик годом помладше. Женщины натаскали целую груду дров, так что Копчем может спокойно предаваться раздумьям.

У огня есть огромная сила. Он всех способен одолеть. Прогоняет зверей. Жарит мясо. Согревает. Без огня нельзя пережить зиму… а ведь еще чуть-чуть – и племя бы его лишилось! Глина душит огонь. И дождь может залить костер у забывшегося племени. Пламя надо беречь, охранять. Если оно погаснет, его уже не оживить.

Отныне Копчем будет старательно оберегать огонь. Его костер никогда не погаснет. Ведь это огонь его матери, Нианы. И она тоже никуда не исчезнет. Она внутри этого огня. Пока пылает пламя, пока вздымается кверху белый дым, Ниана жива и поднимается вместе с ним к небу над огнем, взятым с ее могилы.

Копчем подбросил в костер очередную охапку хвороста и залюбовался повалившими от него клубами дыма.

Вот ведь странно: он только что положил дрова в огонь – а их уже нет. Остались лишь зола да дым в вышине. Удивительное превращение! Никто такого не понимает. В точности как у человека: тело лежит недвижно, а дух поднимается вверх и в конце концов тает. Тогда говорят: «Он умер!» Дух расстался с телом, как дым с дровами, и никогда больше не вернется. Кто умер, тот не дышит.

Счастливо племя, обладающее огнем. Взрослые охотники рассказывали, как однажды во время трудного путешествия их племя лишилось огня, когда переходило речку. Охотник, который нес тлевшую головешку, упал в воду – и огонь утонул. Какая же страшная пора настала тогда для всех людей! Много дней и ночей миновало, прежде чем встретилось им другое племя и поделилось своим огнем – за целые кипы шкур. В ту лютую зиму не один человек погиб от холода, диких зверей или недуга, прятавшегося в сыром мясе. Беда без огня!

А если бы и у того, другого племени огонь погас? А если бы наше племя встретило племя без огня или вообще вражеское? Так и остались бы наши люди без огня и в окружении всяческих несчастий…

К спокойно пылавшему костру подошел Укмас с куском мяса. Он немного побил его зубровой костью, а потом выгреб из огня раскаленный камень и положил мясо на него. Сел к «печке» и ждет, пока еда приготовится. Обхватил скрещенные ноги руками, склонил голову к самым коленям. Волосы, связанные ремешком, пучком торчат вверх.

Охотник жестом указал на беспорядок вокруг костра. Огнош тут же схватил несколько хвойных лап и принялся сметать поближе к огню потухшие угольки. Копчем тоже подтолкнул палкой несколько крупных головешек. Он был рад, что Укмас не надавал им подзатыльников, как это сделали бы, рассердившись, другие охотники: ведь кто-то запросто мог бы наступить или даже сесть на непотухший уголек. Вот почему вокруг костра должно быть чисто, никаких тебе головешек и тлеющих веток.

Укмас не обращает больше на мальчишек внимания.

Копчем откашлялся и плюнул – как можно дальше. Он видел, что так делают взрослые охотники. А потом сказал Укмасу:

– Без огня жить нельзя. Огонь всегда рождается от другого огня.

Укмас молчит, не сводит глаз с куска мяса, которое уже подрумянилось.

Копчем ткнул пальцем в сторону своего замечательного костра:

– Дождь на огонь – огня нет. Никакого огня нет. Нигде нет огня – что делать?

Охотник его точно не слышал, только косился изредка. Прикидывал, достойно ли будет вступить в серьезный разговор с таким молокососом. Экая дерзость для мальца – первым обратиться ко взрослому охотнику!

Однако Укмас все же заговорил – после долгих раздумий. Наверное, ему пришлось по душе мальчишеское любопытство.

– Огонь – великое чудо. Копчем молодой, но уже знает, что от кремня отлетают искры. Кремень и камень – хрусть-хрусть! – и летают искры. В кремне огонь – но зажечь искрой трудно. Этого не умеет никто – только великий старейшина Седой Волк. Но Седой Волк уже не вождь племени. Он не добывает огонь. Седой Волк покинул свое племя. Много зим назад…

Слова давались охотнику с трудом. Он долго подыскивал их – те, что могли выразить его мысли. Иногда так и не находил – и тогда приходилось объясняться жестами. Давно Укмас не произносил столь длинной речи. Даже утомился. Перевернул свой кусок мяса на камне и опять склонил голову к коленям.

Копчему было о чем поразмышлять. То, что от кремня летят искры, знает любой ребенок. Копчем и сам видел это много раз, когда охотники точили ножи, скребки и острия стрел. Он тоже делал себе ножики для мяса или скребки для шкур и замечал отлетавшие от кремня искры. Их бывало множество, но они ничего не поджигали. Да, это правда, что в кремне сидит огонь, однако лишь Седой Волк знал тайну добычи его из искр. А Седого Волка давно нет в живых – Копчем его даже не помнит.

Укмас насадил мясо на обломок кости и ушел к своему шатру.

Копчем швырнул камень обратно в костер и подложил туда дров.

Вдалеке послышался свист Бельчонка. Это было явное приглашение поиграть. Копчем поднял вверх руку в знак того, что не придет – не может. Он должен исполнять свой долг.

– Огнош, принеси осколки кремня!

Мальчик побежал к скале, под которой охотники обычно занимались изготовлением каменного оружия и всяческих инструментов, и подобрал несколько кусков кремня.

Копчем выбрал самые большие. Начал бить их друг о друга. Смотрел на искорки, пробовал поймать их сухим мхом. Пламя не показывалось. Не знает Копчем его секрета…

Женщины опять принесли запас дров. И прогнали Копчема и Огноша прочь. Теперь возле костра будут сидеть они. Им надо коптить и сушить остатки зубрятины и готовить мужчинам еду.

Трещотка и Крушанка пошли к яме, где хранились запасы мяса. Она была совсем рядом, в нескольких шагах от старого кострища, ставшего могилой для Нианы.

– Что это? – Крушанка удивилась, заметив, что лапник, прикрывавший яму, разбросан. Она откинула ветки и всплеснула руками.

Трещотка, взвизгнув, принялась хлопать себя по бедрам.

От костра прибежали женщины, заглянули – в пустую яму. Ни единого кусочка мяса! Только какие-то крошки на самом дне.

– Нет мяса! Ох, ох!

Причитания женщин услышали охотники и тоже помчались к яме. Яма опустела!

Мужчины с покрасневшими от гнева лицами скалились, скрипели зубами, кричали, высоко подпрыгивали.

Мамонтенок внимательно оглядел землю вокруг ямы, опасаясь, что охотники все тут затопчут, и нашел отпечатки широкой лапы, похожей на медвежью, но поменьше.

– Росомаха! – воскликнул опытный Мамонтенок.

– Росомаха! Росомаха! – кричали мужчины и женщины и хором проклинали ночного вора.

Все знали этого ловкого зверя, безбоязненно проникавшего куда угодно – даже в человеческое стойбище, даже в шатры с их спящими обитателями – и пожиравшего все съестное.

Племя осталось без обеда.

Кто сторожил мясо в эту ночь? Плохие сторожа! Они не заметили, что вор пробрался в становище! Пускай немедля отправляются на охоту! Горе им, коли воротятся без добычи.

Вопли ярости неслись над стоянкой вестоницких ловцов.

Двое провинившихся сторожей уходят понурившись, осыпаемые градом насмешек.