Такой же маленький, как ваш

Прошу прощения. Конечно, я помню, что не закончил рассказ о прошедшем лете. И к этому лету в будущих письмах ещё, безусловно, вернусь. Но сейчас хочется поделиться с вами свежими впечатлениями. И, разумеется, некоторыми воспоминаниями (прошу меня извинить за эту преждевременно открывшуюся старческую слабость). Но посмотрим, как получится.

Так вот, что началось вокруг нашего дома с первыми осенними дождями! Они же отняли у меня мою осень! Не дожди, конечно. А те, которые рыли ямы, у самого, можно сказать, подъезда.

Рядом с нашим домом, у самого, можно сказать, подъезда прокладывают дорогу. Наверное, это неплохо. По дорогам ездят машины, на машинах ездят люди. Это неплохо. Пусть неплохо не для нас, жильцов дома, пусть для других людей. Пусть. Но зачем они её ТАК прокладывают?

У основания дороги стоит сбоковский мэр Виноградов (не натурально, разумеется, стоит, а фигурально), который однажды пообещал проложить здесь дорогу. А что обещает, он делает – хорошая черта характера. И порывался мэр Виноградов проложить наш участок ещё два года назад. Но город задолжал страшно большую сумму энергетической компании, и та начала долги с города трясти. И так начала, что пришлось строительство отложить, а долги отдавать.

И не могу тут же не рассказать, как упомянутые долги, ну, может, некоторые из них, получились.

Мы с бывшим моим партнёром по бизнесу торговали тогда горюче-смазочными материалами, в том числе углём. И всё думали, как бы продать нам угля самым крупным потребителям в регионе: областному и городскому правительству? Мы уж вокруг чиновников и так ходили, и эдак: возьмите у нас хоть пяток вагонов, хоть десяточек. И всеми местами подмигивали: мол, мы в долгу не останемся.

– Что вы, – вздыхали они, – у нас и денег нет, вон с энергетиками рассчитаться нечем.

– Что вы, – засмеялся один наш знакомый, близкий к этому делу. – Они же только в фирме «Север-Уголь» берут, у угольщика Парамонова. И знаете почём? Я бумаги видел.

И когда он нам рассказал, почём правительство берёт уголь у некоего «угольщика» Парамонова, достаточно молодого ещё человека, из открытых ртов у нас потекла слюна зависти.

– И если они по такой высокой цене покупают уголь (кстати, с чего покупают, если вокруг выгодных предложений полно?), – продолжал знакомый, – то им никаких денег ни на одних энергетиков не хватит.

Прошу учесть, сам я бумаги не видел и в случае чего скажу, что угольщика Парамонова оклеветали. Зато всё изложенное ниже – чистая правда, об этом даже газеты писали.

А газеты писали, что угольщик Парамонов практически единолично снабжал Сбоковскую область углём. Что означало одно: он был в администрации своим человеком и доверенным поставщиком. Руководители шахт республики Коми, где угольщик Парамонов уголь закупал, считали так же и поэтому безбоязненно отпускали земляку (угольщик Парамонов родом из тех же краёв) продукцию без предоплаты на многие миллионы. Отпускали и отпускали, отпускали и отпускали. А потом однажды, сами смущаясь, – потревожили солидного человека – попросили:

– Нам бы немного денег. Мы, конечно, извиняемся, но шахтёры зарплату просят. Несознательные люди, не понимают важности налаженного с вами сотрудничества, но приходится с ними считаться.

– Мне бы самому немного денег, – развёл руками угольщик Парамонов, – так Сбоковская область не платит! (Как выяснилось позже, угольщик Парамонов говорил землякам неправду, брал грех на душу). Они не то что со мной – с энергетиками не рассчитываются. (А вот это было правдой чистой воды). Давайте так. Вы мне сейчас уголь, а я для ваших работников квартиры в Сбокове. Потом.

Подумали-подумали руководители шахт республики Коми и согласились. Каждый некоренной житель севера мечтает в будущем перебраться на юг, в данном случае в Сбоков, а тут уже и квартиры готовы.

Вообще-то, город Сбоков, где среднегодовая температура воздуха равняется всего трём градусам Цельсия, югом назвать сложно. Жителям нашим платят северные надбавки, а в их садах и огородах не так уж много чего растёт. В моём понимании юг – это солнце, тепло и щедрость природы: воткнёшь палку в землю, польёшь её разок-другой, и вот уж она, палка, и зацвела, вот и заколосилась. А у нас палки тычь-не тычь, поливай-не поливай – ни в какую, стерви, колоситься не желают, разве только мхом порастут. Но и ото мха, если подумать, польза имеется, ибо по нему можно определить, с какой стороны от нас находятся те суровые регионы, для которых город Сбоков является югом.

А что касается условности понятий «север» и «юг», то по-настоящему я это понял, съездив однажды на Чукотку. Как-то раз мы полетели там на вертолёте в колхоз на берегу Северного Ледовитого океана, чтобы забрать мясо моржа, которое местные жители заготовляли несколько последних месяцев. Вышел я из вертолёта и в то же мгновение осознал всю глубину любви к своей малой родине, которую по недомыслию временно покинул. Точнее, не ко всей родине, а к её умеренному, и временами даже ласковому, климату.

За бортом творилось нечто невообразимое: мороз пятьдесят градусов и ветер! Любой другой на моём месте тут же заскочил бы в вертолёт обратно. Но не таков был я: всем известен мой неуступчивый сильный характер! Поэтому, сойдя на землю, я лишь стиснул покрепче зубы и, бросив вызов стихии, остался стоять на смертоносном безжалостном ветру, наблюдая за местными колхозниками, которые в этих далёких краях являются одновременно чукчами.

Местные чукчи-колхозники, люди тёмные, не знали, что для борьбы со стихией нужен неуступчивый сильный характер. Они, как я понял, вообще не знали, что вокруг бушует стихия и с ней необходимо бороться. Как самые обычные колхозники они грузили вилами подтухшее мясо на наш борт, и многие из них работали без головных уборов.

Я позавидовал стойкости местных жителей. К сожалению, моя голова, даже укутанная в пух и мех, не выдержала суровых испытаний: промёрзнув насквозь, она погибала. В затухающем сознании возникло видение, будто рядом в воде (а океан не застывает) плещутся какие-то птички, уточки, что ли. Я понял, что это конец.

– На птиц любуетесь? – неожиданно раздался за моей спиной голос.

Я обернулся. Сзади стояла распоряжавшаяся погрузкой колхозная председательша, энергичная русская женщина. Может, её слова мне тоже померещились?

– Вы про них? – указывая в сторону океана, с надеждой спросил (точнее, из-за сильного ветра, прокричал) я. – Вы их тоже видите?

– Конечно! – прокричала она. – Вон какие шустрые.

– Да-да, шустрые, – вырвался у меня вздох облегчения, сознание пока было в порядке. – А что они у вас тут делают?

– Они к нам с севера зимовать прилетают.

Я понял, что обрадовался преждевременно.

– Извините, не расслышал, откуда прилетают?

– С севера… Так, не стоим, загружаем новую партию!..

В общем, денег угольщик Парамонов землякам не дал, а пообещал рассчитаться квартирами. И руководители шахт продолжили отпускать ему уголь. Но наконец заволновались.

– Да отдам я, чего пристали, – начал раздражаться угольщик Парамонов.

– Так отдайте.

– Отдам… наверное.

– Наверное? – побледнели руководители шахт и бросились за разъяснением в сбоковскую администрацию.

– Ах, вы ещё жаловаться, ябеды? – возмутился угольщик Парамонов. – Так вы с меня вообще ничего не получите.

– Как, не получите?!

– Так. Закрываю фирму. Нет больше такой, всё. Вы меня оскорбили.

– А квартиры?

– И квартиры не получите!

– Родной, – упали руководители шахт на колени. – У нас шахтёры голодовку объявили, требуют рассчитаться за работу.

– А я при чём? – отодвинул ногой руководителей шахт угольщик Парамонов. – Ваши шахтёры, вы и рассчитывайтесь.

А что же сбоковская администрация? А сбоковская администрация сказала:

– Мы за частные фирмы ответственности не несём. Как, говорите, фамилия? Ну, привозил тут какой-то Парамонов уголь, да мало ли их по России, парамоновых? Знать ничего не знаем и ведать тем более не ведаем.

Руководители шахт – в прокуратуру. И услышали в ответ:

– А как мы докажем, что он специально? А может, он не специально. У вас спор, извините за выражение, хозяйствующих субъектов. Подавайте в арбитражный суд.

А арбитражный суд ну их укорять:

– Раз такой фирмы «Север-Уголь» больше нет, то подумайте сами, как можно взять деньги с того, чего нет? Зачем вы у нас время отнимаете? В следующий раз сначала думайте, а потом отнимайте.

Те проскрипели зубами что-то по поводу следующего раза и ушли несолоно хлебавши. И, на мой взгляд, правильно сделали, безопасней будет, потому как был тут один адвокат, собирался в интересах своего клиента отсудить часть собственности у угольщика Парамонова, так того адвоката возле дома ножичком и зарезали, прямо на глазах жены и малолетнего сынки.

Эти происшествия подробно освещала местная газета «Сбоковский обозреватель», редактора которой тоже однажды чуть не зарезали, да он, обливаясь кровью, сумел убежать.

А его сотрудницу, журналистку, женщину молодую, но не в меру активную, депутата городской Думы – всё чего-то добивалась, да обличала – однажды так в подъезде избили, что она тоже убежала, вернее, уползла, но ещё дальше, в Америку. Обиделась, понимаешь, на Родину. А на Родину обижаться нельзя, она нас вырастила, образование дала, в люди вывела. И если ты перед ней провинился – она укажет. Пусть иногда сурово, но справедливо. А потом простит, ты повинись, и она простит. А теперь кто эта самая бывшая журналистка и депутат городской Думы в Америке? Теперь она там в Америке за бездомными кошками и собаками ухаживает. Ну так и поделом, им, бездомным, общая крыша.