Такой же маленький, как ваш

А недавно приезжала из Америки другая бывшая сотрудница «Сбоковского обозревателя». У той-то всё хорошо, она по Интернету с американцем познакомилась, с таким же «ботаником» в очках, как сама, и замуж за него вышла. Но любовь у неё есть, а работы по специальности нет, поэтому собирается бывшая заместитель редактора тоже ухаживать за животными.

Помните, я рассказывал, как добровольцы в Америке зверей спасают, бегают за ними, руками-ногами рискуя? Так там, похоже, по большей части бывшие наши бегают и бывшими нашими членами рискуют. И если оно в том же ключе и дальше пойдёт, на всех бывших наших там скоро животных не хватит, и всяк выезжающий должен будет минимум двух паршивых собак с собой прихватить.

А мы, ничего, не обеднеем, мы этого добра ещё более заведём. Но лично от меня предложение: – и прошу учесть скромные усилия по наполнению государственного бюджета! – обкладывать вывозимых кошек и собак тройною пошлиной, чтоб покидающим Родину расставание мёдом не казалось, чтоб они своими кровными рассчитались за то, что нам стоило таких усилий вырастить.

Ещё про кошек и собак, раз заговорили. У нашего бухгалтера, Эллы, мама всех жалеет и по любому поводу расстраивается. Соседка про кого-то расскажет – мама пожалеет и расстроится. По телевизору новости плохие – мама опять до невозможности переживает. Приходит как-то Элла с работы, а мама ей говорит:

– Вот смотрю из окна на мусорные баки и не могу, расстраиваюсь.

– Мама, как можно, глядя на мусорные баки, расстраиваться?

– Конечно. Только мусор кто-нибудь выбросит – бессовестные бомжи тут же налетают и себе берут.

– И что?

– А вдруг потом придут собачки и кошечки, и им ничего не останется!..

Ещё про жалость Эллиной мамы.

У мамы долгое время был гражданский муж: двухметровый детина, который нигде не работал, жил на её деньги, и вообще, жил у них. Элле, которая была ещё школьницей, он очень не нравился.

– Выгони ты этого бездельника, – говорила она.

– Жалко его, – вздыхала мать.

Но время от времени он ей всё же так надоедал, что она его действительно выгоняла, причём буквально: просто выставляла за дверь. И каждый раз повторялось одно и то же. Предчувствуя грозу, мужик успевал спрятать в квартире свой свитер, а если не успевал, то, выбежав на улицу, быстро снимал и забрасывал его в форточку, а потом кричал на всю улицу:

– Пустите меня! У вас мои вещи остались! Мне холодно!

Сердце матери сжималось от жалости, и она пускала его обратно.

Наконец Элла подросла, и так ей надоела эта бесконечная история, что она попросила двух своих друзей поговорить с мужиком. Те отвели его за угол и, перебарывая страх, – здоровый кабан, зашибёт! – сказали:

– Мужик, если ещё раз здесь появишься…

Мужик оглядел их и как… побежал. Больше его никто не видел. А у Эллы с матерью на память о нём остался свитер, который он перед этим, как выяснилось, успел спрятать в квартире.

Слышу, жена зовёт помочь на кухне, а я всё не иду. Слышу, уже ругается! Сейчас, сейчас! Только письмо закончу. (И свитер на всякий случай спрячу, раз такое дело).

Всё, пока, продолжу после.

Ваш

Э. Сребницкий.

Глава 15

Здравствуйте, дорогие Григорьевы!

Спешу сообщить, что история с кухней для меня закончилась благополучно, а посему хочу рассказать вам ещё немного про поездку на Чукотку, о которой вскользь упомянул в предыдущем письме. Ибо если тема нашего разговора малый бизнес, то самый малый из них должен был состояться именно в то путешествие.

Летел я на Чукотку, вообще-то, не за бизнесом, а совершенно по другим делам: готовить почву для автопробега между Россией и Америкой, который планировался компанией «Альтон», где я тогда работал. Планировался, планировался, да не выпланировался, то есть так и не был осуществлён. Но когда работа по подготовке автопробега только начиналась, мы вылетели на Чукотку вместе с моим непосредственным руководителем – начальником отдела.

За несколько месяцев до нашей поездки там уже побывал один из сотрудников компании. Он сообщил нам, что в настоящий момент на Чукотском полуострове ощущается острый дефицит алкогольной продукции. А потому местные готовы платить за неё неплохие деньги. Но продавать за деньги не имеет смысла: гораздо выгоднее обменять алкоголь у коренного населения на пушнину, а потом продать её на Большой земле с большой же выгодой. И если бы сам сотрудник знал это заранее, то уже сменил бы свою отечественную машину на подержанную, но иномарку.

Разумеется, мы с начальником тут же захотели провернуть озвученную операцию. В качестве алкогольного продукта был выбран дешёвый, но вполне качественный спирт «Роял» в литровых бутылках, производимый не то в Голландии, не то в Германии, который в описываемые мной времена буквально заполонил алкогольный рынок России. Хотя летели мы из Москвы, покупать спирт решено было в Сбокове, так как по имевшимся сведениям в Москве «Роял», или, как все его называли – «Рояль», стоил несколько дороже, а нам хотелось максимально уменьшить себестоимость продукции.

Начальник, как и положено начальнику, отдал мне распоряжение: затариться спиртом и везти его до места назначения. Мне не очень нравилось это распоряжение, так как бизнес предполагался совместный, а значит, и тяжести его осуществления неплохо было бы разделить на двоих. Но деваться было некуда, и я, съездив на оптовый рынок, купил четырнадцать литров «Рояля», по семь литров в каждую руку.

Деньгами на такси я не располагал, поэтому пришлось мне тащить купленный спирт до троллейбуса, оттуда в квартиру, оттуда на вокзал, оттуда в вагон, оттуда в метро и так далее. А четырнадцать литров жидкости в стеклянных бутылках это, скажу я вам, совсем не то же самое, что четырнадцать килограммов тяжести в руках: жидкость плещется, бутылки стучат, просто так сумку не перехватишь и на землю не бросишь. Я пыхтел, я потел – но я терпел. Перед моим мысленным взором проплывали горы пушнины, дающие возможность вырваться из незавидного материального положения, в котором я тогда пребывал. Но намаялся я с «Роялем» предостаточно.

И можете представить моё состояние, когда в Москве обнаружилось, что этот самый «Рояль» стоит здесь не дороже, а дешевле, чем в Сбокове, и купить его можно на каждом углу, в том числе перед самым входом в экспресс, везущий пассажиров в аэропорт! Мой начальник, который и придумал купить спирт в Сбокове, только посмеялся этому обстоятельству. А мне было не до смеха. Но не выливать же было теперь сбоковский «Рояль» на землю и покупать московский. Я потащил сумки дальше.

В аэропорту возникла новая проблема: со спиртом нас отказались пустить в самолёт – провоз легковоспламеняющихся жидкостей был запрещён. И тут в дело вступил мой начальник, внеся в осуществление бизнес-проекта свою руководящую лепту. У начальника оказалось с собой официальное письмо от руководителя Сбоковского авиаотряда к руководителю авиаотряда города Анадыря – столицы Чукотского автономного округа. В письме сбоковский руководитель просил своего далёкого коллегу оказать нам возможное содействие в подготовке автопробега, то есть в благородном деле установления дружественных связей между российским и американским народами.

Это письмо мой начальник стал предъявлять работникам московского аэропорта, призывая их пропустить четырнадцать литров спирта в самолёт и тем самым тоже оказать содействие в благородном деле установления связей с американским народом. Разбирательство от рядовых сотрудников перекочевало к руководящим, те почитали письмо, почесали затылки и, раз уж письмо было от коллег, скрепя душу, дали команду пустить не полагающийся к провозу груз на борт.

После решения этой проблемы уже не возникало вопросов, кому из нас, мне или начальнику, таскать на себе «Рояль», и, гремя бутылями, я потащил сумки в салон.

Декабрьский Анадырь встретил нас морозом в сорок пять градусов, который ощущался даже в тот короткий промежуток, пока мы шли от самолёта до аэровокзала. В зале ожидания нам предстояло провести пару часов, поскольку руководитель Анадырьского авиаотряда, как выяснилось после звонка, вылетел по делам в район и в город ещё не вернулся.

Из-за смены часовых поясов мы с начальником пребывали в заторможенном состоянии – у нас дома была глубокая ночь – и всё же почувствовали, что проголодались.

В аэровокзале имелась столовая. Мы встали к линии раздачи и увидели, что по ней между баками с котлетами и вермишелью ползёт громадный таракан.

(Всё это было ещё до того, как назначенный на Чукотку губернатором миллиардер Роман Абрамович преобразил облик Анадыря).

– Что будете кушать? – спросила меня раздатчица.

Я показал ей на таракана. Не говоря ни слова, она сбросила его на пол и снова вопросительно уставилась на меня. Пока я думал, заказывать обед или нет, на поднос выполз ещё один таракан и по-хозяйски стал обследовать лежащие на салфетках приборы.

– Здесь можно где-то ещё поесть? – спросил раздатчицу мой начальник, косясь на насекомое.

– В буфете… Что будете кушать? – обратилась она к следующему за нами человеку.

Я поднял со стульев гремящие стеклом сумки, и мы пошли искать буфет. Он оказался поблизости. Войдя внутрь, я осмотрел полки с товаром – и мне стало дурно. На полках буфета тут и там высились бутыли со спиртом «Рояль». Создавалось впечатление, что непосредственно под продукты буфет выделил лишь небольшую часть своих площадей, а основные из них отдал под торговлю спиртом. У меня ещё была надежда, что цена этого «Рояля» в несколько раз выше той, что я заплатил в Сбокове, откуда проделал путь в семь тысяч километров. Увы, если цена и была выше, то всего на несколько рублей, которые можно было смело отнести за счёт наценки буфета.

Аппетит у меня начисто пропал. Пока начальник обедал, я сидел в зале ожидания, раздумывая о том, куда же теперь девать содержимое сумок, и главное – как же теперь вернуть потраченные деньги?

– Подарим спирт принимающей стороне, – сказал мой начальник, выходя из буфета и вытирая губы. – Нам предстоит встречаться с разными людьми, и каждому мы будем дарить по бутылке.

Кто будет таскать бутылки до разных людей, и как подарки смогут компенсировать материальный урон, начальник не уточнил.

Принимающая сторона вскоре появилась: за нами приехал руководитель Анадырьского авиаотряда. Память не сохранила мне его имя, я помню только отчество – Саныч. Мы познакомились, Саныч отвёз нас в гостиницу и сказал, что в такое-то время заедет на за нами, чтобы отвезти к себе домой на маленький семейный ужин. Это было весьма любезно с его стороны.

В гостинице тоже ползали тараканы: видимо, нам предстояло к ним привыкать.

Я вспомнил, как однажды мы с моим товарищем Мишей ездили в командировку в Нижний Новгород. Гостиница была претенциозная, с недешёвыми номерами, на берегу Волги. Пока мы с Мишей заполняли анкеты, на ресепшн прибежали только что заселившиеся постояльцы и сказали, что в их номере люкс находится крыса!