Ну, договорились, конечно.
Всю ночь печатал я тогда
на раздолбанной машинке
(компьютеров тогда не было)
пакет необходимых документов,
и даже ответ сам написал —
от их налоговиков нашим.
И случилась тогда у меня впервые
эта самая минута сомнения,
когда ледяным пламенем
меня под кожей обожгло,
и сильно пожалел я о том,
что ввязался в эту авантюру.
Рассвет уже брезжил,
когда посмотрел мне в глаза
главный чеченец Белал
и тихонечко так сказал:
«Теперь можно и тобой рассчитаться…
Деньги нам и самим пригодятся… Да?»
А через минуту засмеялся: «Шутка!»
Нехорошо так засмеялся, через силу.
И я вспомнил этот смех
через неделю, уже дома,
на допросе у следователя,
горячо убеждавшего меня,
«русского офицера»,
сдать «этих кровавых тварей».
И тут уже другое сомнение
на секунду ворохнулось во мне.
Подленькое. Мерзкое.
Захотелось отомстить
за страх пережитый,
за подвал этот затхлый.
Но я спросил себя —
а чем русский ражий майор лучше,
чем «эти твари»,
которые свой дом защищают?
И промолчал.
Но это всё было уже потом.
А тогда не было ещё рассвета
в моей жизни красивее…
Дождь закончился.
С неба ударило весеннее солнце.
Капли сверкали алмазами
на свежей листве «зелёнки».
Лужи разлетались на обочины.
Над распаренной пахотой полей
орало нахальное чёрное вороньё.
Мы мчались в МинВоды.
Надо было успеть вовремя