Нескучный киносад (сборник)

– С ума сошли? Да ни за что!

– Ладно! – сказала Марина, повернулась и решительным шагом вошла в столовую.

– Ты куда? – спохватилась Катя.

Но Марина, не отвечая, уже подошла к столику Егора и его друзей.

– Здрасьте, приятного аппетита!

Вахтанга появление Марины так ошарашило, что он поперхнулся салатом из капусты. А Микола и Егор смотрели на нее выжидающе.

– Ребята, – сказала Марина, – вы не можете нам до стипендии дать взаймы хоть сколько?

– Дать взаймы чего? – не понял Микола.

– Ну, денег, – пояснила Марина. – Мы отдадим, честное слово!

Вахтанг поспешно полез в карман, достал всё, что там было, и положил на стол:

– Конечно! Вот! Всё забери!

Микола, поколебавшись, достал свои.

Но Егор, поправив воротник своей линялой желтой штормовки, накрыл эти деньги рукой.

– Минуту. Ты садись. Тебя как звать?

Марина присела на край стула.

– Я Марина Голубева, первый курс, сто шестая комната. Мы отдадим. Хотите расписку?

– Зачем расписку? – возмутился Вахатнг. – Так бери! Всё забери!

– Да подожди ты! – сказал Егор и повернулся к Марине: – А вы по утрам когда просыпаетесь?

– Мы? – удивилась Марина. – В шесть пятнадцать. А что?

– Каждый день? – спросил Егор.

– Ну, да. А что?

Егор вздохнул:

– А нас даже будильник не берет. А давай так: вы будете нас будить. Две недели. – И он убрал свою руку от денег. – И ты забираешь эти деньги без отдачи. Идет?

Марина посмотрела на деньги, затем на Егора, Вахтанга и Миколу и снова на деньги.

– Да легко! – сказала она. – Чо там!

И забрала деньги.

– Нет! Как ты могла на это пойти? – возмущалась Катя, строча на швейной машинке в их сто шестой комнате общежития. Курсантская форма, которую она выпросила наконец у «Жана Рено», была настолько ей велика, что ее пришлось целиком распороть и урезать вдвое.

– А что такого? – Лежа на койке под портретами Цоя и других идолов конца восьмидесятых, Марина штопала свои колготки и зубрила выписанные в блокнот английские термины: – Поворот – turn… Будем по очереди стучать им в дверь и уходить. Вот и всё… Разворот – u-turn…

– Да я лучше голодать буду! – сказала Катя.

Марина повернулась к Гюльнаре, стоявшей у подоконника:

– А ты?

На подоконнике на включенной электроплитке грелась жестяная банка с «ваксом». Помешав палочкой эту смолу, длинноногая Гюльнара поднесла палочку к своей упертой в подоконник и оголенной до причинного места ноге, намазала смолой ляжку у самого верха, затем приложила к смазанному месту кусок бязевой тряпки, прижала и тут же резко, рывком оторвала. Бязь отошла от кожи вместе со смолой и волосками, ляжка стала идеально чистой и гладкой.

– Я восточная женщина, – ответила Гюльнара. – Я на мужской этаж не могу идти.

– Интересно! – усмехнулась Марина. – Как эпиляцию делать, так ты эмансипированная. А как подняться к мужикам на этаж, так – забитая женщина Востока.

В результате по утрам подниматься на мужской этаж пришлось Марине. В 6:15, когда звенел будильник, Марина, не открывая глаз, выключала его сонной рукой, затем трясла головой, заставляя себя встать, набрасывала халатик и находила ногами тапочки. Поглядев на спящую Гюльнару и пустую раскладушку Кати, она выходила из комнаты, сонно брела по пустому коридору общежития, сворачивала на лестницу. Как всегда в это время, Катя мыла тут лестничные ступени и площадки. Переступая тапочками через лужи, Марина поднималась на мужской этаж.

– Стой! – говорила Катя. – Ты хоть запахнись! Сиськи растеряешь.

– Я их ненавижу, – сонно сообщала Марина.

Катя подходила к ней, застегивала на ней халатик.

– Кого? Мужиков или дыньки свои?

– И тех, и этих…

– Иди уж, – перекрестив Марину, говорила Катя. – С богом!

Марина сворачивала с лестницы в коридор третьего, мужского этажа. Здесь из-за каждой двери был слышен молодецкий храп.

Марина трусливо пробегала мимо этих дверей к двери № 320. Прислушивалась и осторожно стучала. Никто не отвечал. Озираясь, Марина стучала снова. Ответа нет. Она беспомощно оглядывается. Издали, из глубины коридора, Катя, стоя на стреме, делала ей знак рукой – мол, толкай дверь. Марина жала на дверную ручку, и дверь открывалась. В комнате с окном, распахнутым в розовеющий рассвет, на трех койках спали полуобнаженные Егор, Вахтанг и Микола. И Марина замирала, невольно любуясь мускулистым торсом Вахтанга.

Но тут Вахтанг открывал глаза и встречался с глазами Марины.

Долгую секунду они проникающим взглядом смотрели друг другу в глаза, как два юных оленя на лесной тропе.

Затем Вахтанг медленно тянул руку к Марине.

Но Марина, придя в себя, говорила нарочито грубо и громко:

– Подъем!

И убегала, хлопнув дверью.

Глава 8