«Т-34». Памятник forever
– Да нам за месяц столько не выкопать! – Жмуркин воткнул лопату в землю. – Это же пять на пять метров! Чуть ли не футбольное поле!
– Глубоко копать не надо, сантиметров на двадцать, не больше. Копайте, копайте, вам не привыкать. А я пока сгоняю за одной штукой.
И Генка уехал.
– Куда это он? – Жмуркин ковырял лопатой землю.
– За капканами, – пояснил Витька. – Он поехал за капканами. Герасим, помнишь Герасима, Генкин братан – морпех, так вот, Герасим увлёкся охотой. У него полно капканов, удавок, ловушек и тому подобной дряни. Генка возьмёт несколько штук, привезёт. Мы поставим их в яму. Грабители придут ночью – и бах! Это очень больно. Будут громко кричать.
– На самом деле, что ли, за капканами поехал?
– Копай, копатель.
Жмуркин плюнул и стал копать.
К возвращению Генки яма была отрыта.
– Ты что, шашлык решил здесь устроить? – Жмуркин указал на мотоцикл.
Мотоцикл был под завязку загружен чёрными пластиковыми мешками и берёзовыми поленьями.
– Что-то вроде. Который час?
– Семь почти, – ответил Жмуркин. – Пора бы отсюда сматываться, а то эти местные бараны нам по шее всё-таки наваляют. Соберутся кучей и наваляют.
– Не бойся, – усмехнулся Витька. – Молодёжи тут почти нет, все давно поближе к городу перебрались, а остальным плевать. Густой слюной. Так что можем тут до утра торчать, всё равно никто не придёт. Разве что металлоискатели.
– Металлоискатели придут ночью. – Генка разгружал из мотоцикла мешки. – И когда они придут, мы должны быть готовы.
Генка вытряхнул из багажника несколько кирпичей, расположил их тремя столбиками и водрузил на них жестяную ванну. Топориком расколол несколько поленьев и сложил под ванной костёр.
– Не, – улыбнулся Жмуркин. – Это будет не шашлык, это будет борщ…
– Это будет волчья яма, – Генка распотрошил чёрный мешок и высыпал содержимое в ванну – острые, полуоплавленные чёрные куски.
– Что за дрянь? – Жмуркин взял другой мешок. – Философский камень?
– Гудрон, – Генка поджёг поленья. – Этого добра полно на всех стройках. Никому не нужен. А на асфальтовом заводе вообще россыпи.
Дрова затрещали, пошёл приятный берёзовый дымок.
– Высыпайте в ванну остальные мешки, а я привезу ещё. И не забывайте поддерживать огонь, а то застынет.
Генка снова уехал.
– Я же говорю, – Жмуркин кидал в ванну куски гудрона, – старина Крокодайл хорошо устроился. Разъезжает туда-сюда, а мы тут со всякой… фигнёй ковыряемся.
– Такова судьба, – философски заметил Витька. – Эту дрянь надо мешать?
Куски гудрона постепенно таяли, растекаясь по дну ванны.
– Мне кажется, не надо. А то она застынет от перепада температур.
Витька подбросил в ванну ещё несколько кусков смолы. Запахло уже нефтью.
– Я понял, что собирается устроить наш Генка, – сказал Жмуркин. – Мы поймаем этих типов, вываляем их в смоле, потом обваляем в пуху и пронесём по городу на шесте! Как в ку-клукс-клане![14]
Витька дунул под ванну. Пламя вспыхнуло сильнее.
– Думаю, что всё не так просто, – Витька протёр глаза. – Думаю, Генка придумал что-то покруче.
Смола начала булькать. Витька высыпал в ванну последние куски гудрона. Они упали в чёрную жижу и утонули. Жмуркин неумело расколол полено, размельчил на тонкие щепки и подбросил в огонь.
Притарахтел Генка. В этот раз мотоцикл был загружен ещё больше. Дрова и мешки с гудроном. Генка молча принялся их разгружать и высыпать гудрон в ванну. Когда стемнело уже окончательно, ванна почти до краёв оказалась заполненной густой чёрной массой.
– Опрокидываем. – Генка приподнял край ёмкости, и расплавленная смола вылилась в подготовленную яму.
Смола ровно распределилась по яме, образовав квадратную гладкую лужу. Генка померил глубину.
– Мало, – Генка снова поставил ванну на подпорки. – Надо ещё.
Ребята принялись снова жечь костёр и плавить смолу. Генке пришлось опять сгонять за смолой и дровами.
Всё было закончено уже в темноте. В лужу была вылита третья ванна смолы.
Лица Витьки, Генки и Жмуркина перемазались в саже и цветом мало отличались от гудрона. Водой эта сажа не отмывалась. Они и не стали её отмывать.
– Она прекрасна, – сказал Жмуркин, – эта лужа. Знаете, я совершенно не жалею, что начал работать с этим танком. Эта лужа – самое красивое, что я видел в жизни.
– Жмуркин, ты больной…
– Это как мезозойское[15] озеро! – Жмуркин осторожно попробовал смолу носком ботинка. – В нём застревали иностранцы… тьфу ты, динозавры, и так никогда и не могли выбраться. Ловушка для динозавров!
– Ступи сильнее, – посоветовал Генка. – Пока безопасно.
Жмуркин встал в лужу всем весом.
Генка захихикал.
– Теперь попытайся выбраться. – Генка стал засыпать в лужу поверх смолы выкопанную землю.
Жмуркин дёрнулся. Смола не отпускала. Жмуркин дёрнулся сильнее. Нога мёртво застряла в луже.
– Витька, помоги мне. – Генка кинул Витьке ведро. – Надо засыпать песком и мусором, будто тут всё так и было.
– А я? – Жмуркин пытался выбраться из гудрона. – Мне вы поможете?
– Подёргайся, – сказал Генка. – Только изо всех сил.
Жмуркин стал дёргаться. Бесполезно.
– Хорошо получилось, – Генка маскировал лужу. – Витька, рассыпай песок ровнее.
– Стараюсь…
– Вытащите меня! – крикнул Жмуркин.
Но Витька и Генка его не послушали. Они засыпали песком и землёй всю лужу, аккуратно разровняли, затем придали ловушке естественный вид, разбросав на ней прошлогодние прелые листья.
– Вытащите меня! – снова попросил Жмуркин.
– Теперь надо отогнать мотоцикл в гараж, запастись бутербродами и водой.
– Ребята! – позвал Жмуркин. – У меня нога затекает.
– Родителям что скажем?
– Как обычно. – Генка собирал пакеты, вёдра, кирпичи и другое оставшееся барахло. – Скажем, что в поход идём. Срабатывает железно. К тому же это почти правда.
– Я что, тут до утра буду торчать? – Жмуркин попытался вытащить ногу из ботинка.
– Не, – Генка подмигнул Витьке. – Только до того момента, как металлисты приедут. Они с тобой разберутся – конкуренция в этой области жесточайшая.
– Хватит шутить! – Жмуркин занервничал.
– А никто и не шутит, – Витька забрался в коляску на место Жмуркина. – Мы с Генкой давно думали, как от тебя избавиться. За эти годы ты нас жутко достал, да только вот никак не получалось тебя куда-нибудь пристроить. Теперь всё будет хорошо. Спокойно. Никто не станет предлагать нам ловить инопланетян и замораживать короедов. Ты думаешь, зачем мы эту ловушку тут поставили?
– Генка… – Взгляд Жмуркина напоминал взгляд подвешенного в петельку кролика.
Генка кивком подтвердил Витькины слова.
– Посему вынуждены с тобой распрощаться, – Витька прикрылся пледом. – Приятной тебе ночи.
– Эй! – Жмуркин рванулся и упал на землю.
– Пока-пока! – Генка завёл мотоцикл и вывел его на улицу Победителей.
– Сволочи! – плаксиво крикнул им вслед Жмуркин. – Предатели вонючие!
– Кричи-кричи, – посоветовал Витька. – Ты, кажется, шапкой того алкаша ноги вытер? Он будет рад побеседовать с тобой без свидетелей.
Генка проехал до конца улицы Победителей. Там они немного постояли, послушали тишину, затем вернулись. Жмуркин сидел на земле, подогнув ногу. На подъехавших Витьку и Генку Жмуркин даже не взглянул.
– Не дуйся. – Генка взял лопату и попросту выкопал ногу Жмуркина из земли вместе с чёрным куском гудрона.
– Уроды, – сказал Жмуркин.
– Время такое, – ответил Генка. – Сам говорил.
Глава 10
Операция «Темнота»
– Сколько времени? – прошептал Жмуркин из башни.
– Час, – ответил Генка.
– Чего час?
– Ночи, придурок, чего ещё.
– Сам придурок, – Жмуркин постучал себя по ботинку, и вниз, на Генку и Витьку, посыпались песок и мусор.
– Жмуркин! – зашипел Генка. – Сейчас я поднимусь и отрежу тебе уши. Потом замариную их в майонезе, отожму в вощёной бумаге и зажарю на противне! Они получатся вкусные и хрустящие…
– А у тебя уши вообще похожи на червей, – огрызнулся Жмуркин. – Такие же мерзкие и жирные, их не жарить надо, их надо тушить в томатной пасте.
– Заткнулись бы, – предложил Витька. – А то ничего не получится. Вы так громко орёте, что слышно на всю округу.
– Ночь же, – произнёс Жмуркин. – Скучно…
– Могу рассказать историю, – предложил Витька. – Как раз для нашего случая.
– Ну, рассказывай. – Жмуркин возился, стараясь устроиться поудобнее. – А то я усну.
– Так вот, – начал Витька. – Как-то раз трое парней решили посидеть ради прикола в танке. Они хотели в этом танке подкараулить других парней и как следует их напугать. Но те парни оказались не такие уж и лохи, они взяли и залили все люки в танке клеем. И эти парни оказались закупоренными внутри. Они просидели там почти десять дней и на десятый сожрали самого болтливого.
– Заткнись теперь ты, – сказал сверху Жмуркин.
– Что вы всё-таки за идиоты? – возмутился Генка. – Вы сидите в настоящем танке, караулите негодяев и в то же время умудряетесь препираться, как самые настоящие дебилы.
– Ты сам дебил, – сказал Жмуркин. – И вообще я больше не собираюсь с вами разговаривать. Полчаса тишины, милостивые государи.
Витька надул походный резиновый матрас и улёгся на пахнущее маслом железо. Ему тоже не хотелось ни с кем особо разговаривать, в открытый башенный люк были прекрасно видны крупные, похожие на яблоки звёзды, и Витька думал, что, наверное, так же хорошо звёзды видны днём из колодца.
Жмуркин никак не мог устроиться на маленьком стульчике, он ворочался, ёрзал и ругался, проклиная свою недогадливость, – надо было захватить с собой подушку. В конце концов Жмуркин стащил с себя куртку, свернул и запихал под себя.
Генка, хотя никаких смягчителей с собой не захватил, чувствовал себя вполне комфортно. Он сидел в настоящей боевой машине, для счастья этого было достаточно. Генка, правда, немного жалел, что в танке не было пулемёта, замок орудия заварен, а снарядов, патронов и гранат, пусть даже холостых, не предполагалось вовсе.
Время тянулось медленно. Витька продолжал наблюдать за звёздным небом и размышлять, как хорошо, наверное, быть астрономом. Сиди себе в ночной тишине, смотри в телескоп. Классно. Лучше профессию трудно придумать. Интересно, где учат на астрономов?
Витька хотел спросить у Генки, не знает ли он, где учат на астрономов, но заснул. А проснулся оттого, что Жмуркин тыкал ему в плечо толстой проволокой.
Витька открыл глаза и увидел, что Жмуркин вовсю корчит рожи и указывает пальцем в сторону площади. Витька осторожно сел и поглядел на Генку. Генка, уткнувшись в пулемётный станок, спал. Витька поднял какой-то длинный щуп, бережно постучал друга по голове.
– Чего? – прошептал сонный Генка.
– Пришли.
– Куда?
– Не куда, а кто. Расхитители пришли.
Генка приложился к смотровой щели. Витька тоже.
На площади прямо перед танком стояла грузовая «Газель». Возле неё курили три мужика в кожаных куртках и спортивных шапочках. Мужики курили молча и деловито, сразу было видно, что приехали они сюда не шутки шутить и не цветы возлагать, а заниматься серьёзным делом.
Жмуркин сбросил из башни маски. Витьке достался зайчик, Генке вообще свинья.
– Что, других не было? – спросил недовольный Генка.
– Была ещё. Козлиная. Хотел тебе взять…
Генка плюнул и нацепил маску свиньи.
Мужчины тем временем докурили и вытащили из кузова лом, автоген и несколько объёмистых мешков.
– Что-то тут гудроном пахнет, – сказал один. – Крыши, что ли, они тут смолили?
– Ты на танк погляди, – указал монтировкой другой расхититель. – Они его гудроном измазали.
– Зачем?
– А кто их знает… – Человек закинул за плечо мешки. – У них чего в голове только не делается. Танк перекрасили, бронзы где-то нарыли…
– Узнал? – прошептал Жмуркин. – Витька? Узнал, спрашиваю, ворюг?
Витька расхитителей узнал. Те самые мужики, которые собирались по наущению алкаша поколотить Витьку и Жмуркина, но сами были поколочены Алексеем Алексеевичем. Третий мужик был им незнаком. Он постоянно молчал и курил как-то особенно ожесточённо, вкрутую.
– Отомстить пришли, заразы, – сказал Витька. – Ну, ничего, сейчас получат.
Третий ночной рыцарь, молчун, бросил бычок и понюхал воздух.
– Ладно, – сказал первый, видимо предводитель, – давайте работать. Работа и труд всё перепрут…
Мужики лязгнули своими разрушительными инструментами и двинулись к памятнику.
Они дошли до середины площади.
Сначала их шаг был бодр и спортивен, даже несмотря на тяжёлые инструменты и мешки. Затем их скорость вдруг резко снизилась, мужики задёргались, как попавшие под электроудар мимы, а потом и вовсе остановились.
– Это что? – спросил один из них.
– Смола! – другой расхититель выронил лом. – Смола, сантиметров десять смолы! Почти застывшая. Влипли, как мухи в дерьмо…
– Успокойся ты! – одёрнул предводитель. – Главное – не дёргаться! А то сильнее увязнем…
Жмуркин засмеялся, Витька ткнул его снизу, Жмуркин затих.
– Сейчас выберемся. – Предводитель пытался выпрыгнуть из сапог. – Крепко…
– Вот гады! – ругался второй. – Ловушек понаставили! Я вам покажу, засранцы!
Третий молчал.
Жмуркин ни с того ни с сего крикнул в казенник орудия:
– Эй, вы! Поднимите руки! Вы задержаны как расхитители ценных цветных металлов! Генка, давай!
Генка включил закреплённый на башне прожектор.
В луже извивались чёрные фигуры, провалившиеся в гудрон. Ругающиеся и нелепо размахивающие руками.
– Какой кадр! – заскрипел зубами Жмуркин. – Если бы знал, захватил бы камеру…
– Вырубите этот чёртов свет! – крикнул предводитель. – Я ни черта не вижу…
– Руки вверх! – снова крикнул Жмуркин. – Сопротивление бесполезно!
– Я сейчас позвоню куда следует, – предводитель полез за телефоном. – Вам быстро про сопротивление объяснят!
Молчун перехватил его за локоть.
– Чего?
Молчун молча сунул руку за пазуху и так же молча вытащил пистолет.
– У него пистолет! – прошептал Витька. – Сейчас стрелять будет!
– Ты что? – изумился предводитель. – Это же пушка…
Молчун стал целиться. Целился он долго и старательно, со вкусом и даже с удовольствием. Выстрелил.
Жмуркин свалился со своего места в башне прямо на Витьку.
Пуля резанула по кожуху прожектора. Жмуркин ойкнул.
– Тише вы, – зашептал Витька. – А то как начнёт ещё по нам стрелять…
– Да пусть стреляет, – сказал Генка. – У нас броня. Пусть хоть застреляется…
Молчун выстрелил снова. Звякнуло расколовшееся стекло. Но лампа осталась цела.
– Хорош палить, – сказал предводитель. – Всех собак перебудишь…
Молчун опустил пистолет.
– Если выскочить и побежать – он не попадёт, – сказал Жмуркин. – Много у него ещё осталось патронов?
– Смотря какой пистолет. – Генка тёр руки. – От пяти до двадцати. Почти до двадцати. Если метко стреляет, только так попадёт. Но мне кажется, у него пневматический пистолет – слишком уж глухо как-то звучит. Но он, кстати, тоже больно бьёт, до крови.
– Что делать будем? – спросил Витька. – Ждать? До утра ждать?
– Сейчас этот будет звонить по телефону, – сказал Генка. – И приедут их дружбаны. А у их дружбанов будет уже не пистолет, а пулемёт. И в танке нам не отсидеться.
– Ну, ладно, – Жмуркин встал. – Сейчас мы их сделаем.
Жмуркин полез в башню. Сверху снова посыпался какой-то мусор, потом что-то зажужжало, заскрипело, залязгало, и Витька почувствовал, как башня стала медленно вращаться.
– Молодец! – Генка оттолкнул Витьку и тоже сунулся в башню.
Залязгало сильней и громче, Жмуркин и Генка старались вовсю, вращая штурвалы наводки. Витька прилип к смотровой щели.
Башня быстро повернулась в сторону застрявших в смоле мужчин. Орудие опустилось, ствол упёрся в расхитителей. От среза пушки до ближайшего мужика было меньше метра.
– Руки! – заорал Жмуркин. – Быстро подняли руки, иначе стреляем!
– Чем стрелять-то будете, щенки? – усмехнулся главный расхититель.
– Тут снарядов полно! – крикнул Генка. – Они в пятьдесят четвёртом тут все снаряды оставили! Так, на всякий случай. Снаряд!
Генка поглядел вниз. Витька развёл руками. Генка схватил какой-то ключ и звякнул им по казённой части орудия.
– Прицел пятнадцать, трубка двадцать! – рявкнул Генка.
– Есть! – подыграл Жмуркин. – Осколочные – с красными головками?
– С красными, – Генка снова стукнул по орудию. – Заряжай!
Витька наблюдал за застрявшими мужиками. Они обменивались взглядами и пытались подавать друг другу знаки.
– Считаю до трёх, потом стреляю, – сказал Жмуркин. – Поднимайте руки! А этот, пистолетчик, пусть бросит свою пушку. Раз…
Металлоискатели переглянулись.
– Два! – считал Жмуркин.
Мужики подняли руки, а тот, что был с пистолетом, выкинул оружие.
– И телефоны! – сказал Жмуркин. – Выбросьте телефоны!
Предводитель кивнул. Мужики выкинули свои мобильники на песок.
– Давай, Витька, выгребайся наружу, – приказал Генка. – Собери телефоны, пистолет подними. Только маску не забудь.
Витька обозвал Жмуркина дураком, натянул заячью маску и вылез наружу.
Ночь оказалась на удивление холодной, изо рта валил пар, а броня, казалось, прилипает к ладоням.
– Эй, паренёк, – позвал предводитель, – вы бы эту хрень заканчивали, а? Пошутили и будет…
Витька не ответил. Он обошёл вокруг ямы, собрал телефоны и рассовал их по карманам. Пистолет Витька поднял осторожно, двумя пальцами, сунул поглубже в карман.
– Парень, кинь нам какую-нибудь доску, – попросил второй расхититель. – Мы домой поедем…
– Вы не поедете домой, – сказал Витька. – Вас будут судить.
– Да не будут нас судить, – засмеялся предводитель. – А тебя, зайчик, и дружков твоих в танке мы найдём. Пожалеете тогда. Ой как пожалеете. Родители ваши будут всю жизнь бабки выплачивать…
– Сейчас стрельну! – пообещал из танка Жмуркин. – Эй, зайчик, залезай обратно, поговорим.
Витька вернулся в танк. Внутри было тепло, пахло железом и по€том. Хорошо. Жмуркин зажёг фонарик.
– Телефоны давай, – сказал он.
Витька передал ему телефоны.
– А пистолет? – спросил Генка.
Витька передал пистолет.
– Пневматический, – Генка разглядывал оружие. – Австрийский, дорогой.
– До рассвета ещё два часа, – сказал Жмуркин. – Надо поспать…
– А эти? Что с этими будет?
– Утром посмотрим. – И Жмуркин стал устраиваться.
– Мне утром надо домой сбегать, – сказал Витька. – Я матери обещал в собес сходить, там очереди…
– Витька, – зевнул Жмуркин, – тебе это не скучно? Собесы, мракобесы, послушание… Ты уже взрослый человек. Возьми судьбу в свои руки… Завтра выходной, какой собес? И вообще, не мешай мне спать, сегодня была удачная ночь…
– Ладно… – произнёс Витька.
Но Витька не уснул. Мешал неожиданно расхрапевшийся Жмуркин. И Генка тоже помешал – он выложил пистолет на какой-то железный ящичек, и оружие упрямо смотрело на Витьку, отчего тому казалось, что пистолет вот-вот выстрелит, это тоже сну не способствовало. И ещё не способствовали сну расхитители цветметов, всю ночь они тихо переговаривались, громко бранили ребят и даже грозили Уголовным кодексом. Лишь под утро жулики успокоились и замолчали.
Как только рассвело, Витька вылез из танка и побежал домой.
Родители спали. Витька осторожно проскользнул в свою комнату и прокемарил до девяти. Затем он сбегал в собес, убедился, что тот закрыт, позавтракал бутербродом и вернулся на улицу Победителей.
Улицу Победителей Витька не узнал. По опилковым колеям катили разнообразные машины, по деревянным тротуарам шагал народ, в основном пожилые люди, но встречались и довольно молодые, даже подростки. Все спешили по направлению к памятнику.
Витька подумал, что такого количества народа улица Победителей не видела с момента самой Победы. Жители окрестных домов выглядывали из окон, выходили на улицу, а некоторые даже присоединялись к идущим в сторону площади людям. Некоторых бабулек Витька помнил, они грозились тогда его взбучить.
К самой площади Витька пробился с трудом, народ и машины сгрудились вокруг памятника, люди смеялись и о чём-то спорили. Витька заметил машину местного телевидения, корреспондентов газет с фотоаппаратами, диджея популярной радиостанции и нескольких мелких чиновников из городской администрации.
Возле въезда на площадь в землю был врыт столб с большим фанерным щитом. На щите крупными чёрными буквами было написано:
ОНИ ХОТЕЛИ РАЗРУШИТЬ ПАМЯТНИК ВОИНАМ-ГЕРОЯМ.
Похитители цветных металлов уже не стояли в луже. Они опустились в смолу и сидели, ссутулившись и спрятав под куртками головы.
Под щитом прямо на земле стоял ящик с разноцветным серпантином. На ящике косая надпись чёрным фломастером: «Кинь в засранцев!» Многие подходили к ящику, доставали серпантин и кидали в мужиков. Те уже изрядно перепачкались в густой вязкой смоле, и узкие ленты облепили их со всех сторон. Металлоискатели стали похожи на чёрные ёлки. Малыши смеялись, а взрослые фотографировались на фоне такого чуда.
Генка стоял рядом с танком и рассказывал что-то байкеру Соболю и другому парню в байкерском прикиде. Ещё несколько мрачных бородатых байкеров в кожаных штанах и жилетках стояли вокруг лужи и насмешливо наблюдали за перемазанными расхитителями металла.
Жмуркин давал интервью городской телерадиокомпании:
– Злоумышленники прознали о том, что мы вместе с товарищами из городского байкерского клуба восстановили бронзовую плиту на памятнике. Они хотели совершить зловещее преступление. Группа единомышленников решила остановить негодяев. Операция «Темнота» была блестяще осуществлена сегодня ночью…
Витька усмехнулся про себя. Жмуркин продолжал в своём репертуаре:
– Хочу сказать одно – если государство не может позаботиться о памяти своих героев, эту обязанность берёт на себя общество. Эту обязанность берём на себя мы!
Жмуркин поприветствовал журналистов сцепленными над головой руками и отвернулся от камеры.
Витька подошёл к своим друзьям.
– Смахивает на «Тимура и его команду», – проговорил Витька и указал на табличку.
– На что смахивает? – не понял Генка.
– На одну древнюю книжку, – пояснил Жмуркин. – Её никто не читает уже сто лет. А может, двести.
– Зря, – сказал Витька. – Хорошая книжка. Познавательная. Много полезной информации…
– Это всё уже устарело. Во-первых. А во‑вторых, если ты намекаешь на сцену запирания хулиганов в каком-то там сарае, то у нас совсем другое. Хулиганы воровали яблоки, у нас не хулиганы, у нас настоящие преступники. Они не яблоки решили украсть, они ценность настоящую хотели украсть. Они хотели украсть память. Я обзвонил все газеты и СМИ нашего города, кстати, по их телефонам…
– Да уймись ты, – сказал Витька. – Хорош ерунду молоть.
Но к Жмуркину уже подошёл репортёр областной газеты с фотоаппаратом. Жмуркин благосклонно кивнул, он купался в лучах славы, и Витька вдруг подумал, что Жмуркину сейчас очень бы пошло влезть на белого коня. И раздавать интервью с него.
– Что вы планируете делать дальше? – спросил корреспондент. – С этими негодяями?
– Ничего, – ответил Жмуркин. – Мы их отпускаем. В преддверии праздника Победы надлежит проявлять милость к поверженным врагам. Эй, Генка, кинь им верёвку!
Журналисты насторожили свои камеры. Генка свесился в люк танка, вытянул верёвку и швырнул несчастным. Другой конец Генка кинул байкерам. Те с шутками, но с трудом вытащили из смолы металлоискателей, погрузили в их собственный грузовик и повезли в город на профилактическую беседу.
Жмуркин не удержался, забрался на гусеницу, свистнул, дождался, пока все камеры опять повернутся в его сторону, и толкнул речь.
– Товарищи! – сказал Жмуркин. – Я надеюсь, этот случай станет жестоким уроком всем тёмным личностям! Пусть те, у кого не осталось ни грамма совести, помнят о том, что и на них найдётся управа! Пусть они помнят, что в следующий раз вместо безобидной смолы мы нальём в яму напалм…
Генка сдёрнул Жмуркина вниз.
– Всё, – сказал Генка. – На сегодня всё. Приходите завтра. Завтра будет открытие памятника. А сейчас нам надо закончить…
Но народ не спешил расходиться. Кто-то стал носить воду и поливать кустики можжевельника, кто-то убирал мусор, кто-то подошёл поближе к танку и просто разглядывал машину. Одна женщина плакала.
Ребята смотрели на всё это и не знали, что делать.
– Надо гравия привезти, – неуверенно сказал Генка. – Яма к завтрашнему дню должна быть засыпана…
И едва он это сказал, как с улицы Победителей подкатил самосвал со щебнем. Из кабины выскочил улыбающийся Алексей Алексеевич.
– Привет! – бодро крикнул он. – Чего, ребята, лица такие у вас кислые?
– Всю ночь не спали, – зевнул Генка. – Охраняли…
– Устали, – улыбнулся Алексей Алексеевич. – В вашем возрасте быстро устаёшь, организм молодой. Идите домой, отдыхайте. Мы тут сами всё закончим.