1917. Российская империя. Падение

Так на грешной Руси появились «бог Саваоф» и «сын его Христос». И родившая «христа» «богородица». Они пришли защитить нищий обиженный народ.

Согласно преданию, первого «христа», Ивана Суслова, бояре схватили, привезли в Москву и распяли у кремлевских ворот. Но он конечно же воскрес. И опять его распинали, и опять он воскресал. Впоследствии и Суслов, и его мать умерли (точнее, «вернулись на небо»), а новыми «христами» и «богородицами» стали другие люди. Но эта тленность хлыстовских «живых богов» совсем не смущала их темных последователей, ибо, по хлыстовским верованиям, с уходом из земной жизни очередного «христа» Святой Дух поселяется в новом теле. Так что много «мессий» жило в то время на горемычной русской земле…

Эта простодушная смесь язычества и православия должна была появиться в темной, беспощадно угнетаемой рабской России. Учение хлыстов открывало перед забитым крестьянином мир беспредельных возможностей, ибо говорило: каждый мужчина может стать «христом», каждая женщина – «богородицей». Надо только изгнать плотский грех, праведной жизнью и молитвами подготовить душу к сошествию в нее Святого Духа – взрастить в себе Христа, стать им. Святой Дух материально вселялся в души людей – эта мистическая буквальность была радостно принята неграмотными крестьянами. И каждая хлыстовская община («корабль», по терминологии хлыстов) имела своего «христа» и свою «богородицу».

Народ сначала звал сектантов «христами». Но принятый в секте обряд самобичевания – хлестания прутьями и жгутами (восходящий к языческим временам, но причудливо соединившийся с евангельским бичеванием Христа) дал секте новое название – «хлысты». Сами они называли себя «Божьими людьми», позднее – «христововерами».

Подготавливая души для прихода Святого Духа, они, естественно, проповедовали крайний аскетизм, но весьма неожиданно: подавление похоти проходило через… беспредельный разврат. Отказ от плотской жизни в семье в некоторых хлыстовских сектах выливался в беспорядочные половые связи между членами секты – «свальный грех». Это происходило на «радении» – главном хлыстовском обряде, опять же идущем от языческих колдунов и шаманов. Хлысты считали, что во время «радения» на них нисходит Святой Дух. И тогда все члены секты старались зачать как можно более «христов» и «богородиц», ибо эти дети будут рождены от Святого Духа. Зачатие происходило в великом безумии, предваряемом хлыстовской пляской.

Вот описание такого «радения» на маленьком острове в Каспийском море. Когда-то туда бежали старообрядцы, но уже в ХVIII веке появились там и беглые хлысты. Их обычаи на острове сохранялись и в 60-х годах нашего столетия.

«В белых льняных рубахах, надетых на голое тело, спускались они в подпол избы… Там, в сухом подполе, зажгли свечи. В полутьме запели духовное, как объяснили потом – стих из пасхального канона: «Зряще веселимся божественне, яко воскресе Христос». После чего маленький старичок с радостными светлыми глазами – местный «христос» – в мерцании свечей пропел хлыстовскую молитву… А потом с юношеской энергией начал «радеть» – вертеться на одном месте, крестясь и беспрестанно хлеща себя по телу. Хор пел молитвы… Все яростнее голоса, все жгуче, страстнее молятся – так, что некоторые уже в голос кричат, рыдают. Но вот старичок остановил свое верчение и дико вскричал: «Братцы! Братцы! Чую – Дух Святой! Бог во мне!» И начал пророчествовать, выкрикивая нечто нечленораздельное, в котором проступали отдельные выкрики: «Ой, Дух!.. Ой, Бог!.. Ой, Царь-Дух!..» После этого и начался общий и главный обряд «радения» – всеобщее верчение и пляска… Они верили, что в этом верчении-плясе меж ними появляется Святой Дух, и что в их поту воскресают капли Его пота во время моления в саду Гефсиманском. И, видимо, испытав физиологическое действие верчения, действующее на мозг подобно алкоголю, они называли его «духовным пивом»…

Все летит вихрем. Уже нет вертящихся людей – только волосы развеваются, широкие белые одежды кружатся… визги, крики… Пот течет ручьями – они в нем выкупались, как в бане… Пламя свечей колеблется и гаснет. И в темноте, опьяневшие от неистового верчения, они падают на пол…»

В этот миг на некоторых «кораблях» хлысты и «соединяются в любви». Но «свальный грех» – грех лишь для непосвященных. Хлысты же уверены, что грешат для подавления плоти – чтобы стать чистыми, чтобы воссияла в их душах братская «Христова любовь», освободившаяся от всяких плотских помыслов.

Грехом гнать грех – хлыстовское откровение.

В хлыстовщине – опасная отвага души: не бояться греха. Хлысты учат: за грехом у верующего всегда следует глубокое страдание от содеянного, а следом – глубокое покаяние, великое очищение души, приближающее человека к Богу. Необходимая «гимнастика души»: грех – покаяние – очищение…

Без хлыстовской идеи избавления от греха через грех, без понимания этой «духовной гимнастики», самого сознания важности, необходимости греха – невозможно понять Распутина.

Официальная церковь с самого начала признала опасность секты и боролась с хлыстами. В Москве в 1733 году осудили 78 человек, руководители были казнены, остальные сектанты сосланы в отдаленные монастыри. Была раскопана могила Данилы Филипповича в Ивановском монастыре и сожжен его прах. Но это не остановило хлыстовского движения.

С начала XIX века к хлыстам уже шли не только неграмотные крестьяне. В самом Петербурге, в Михайловском замке, бывшей резиденции императора Павла I действовала тайная хлыстовская секта. Во главе ее была «богородица» Татаринова, урожденная баронесса Буксгевден. При замужестве она перешла из лютеранства в православие, и в тот момент «почувствовала, как в нее вселился Святой Дух», познала в себе дар пророчества. В безумных ночных хлыстовских верчениях, сопровождаемых бессвязными заклинаниями баронессы, участвовала высшая петербургская знать: генералы, князья, крупные чиновники – гофмейстер двора Р. Кошелев, министр просвещения и духовных дел князь А. Голицын… Сектанты тщательно охраняли тайну от непосвященных. Все царствование Александра I продолжалась деятельность секты Татариновой. Но обряды, носившие вначале строго аскетический характер, постепенно превратились в оргии. В 1837 году, уже при Николае I, Татаринову арестовали и заточили в монастырь.

И все же знатные люди, принявшие хлыстовство, были исключением. Хлысты оставались прежде всего крестьянской сектой – «странным народным православием».

Изуверские русские ереси

Идея «очиститься от греха через грех» вызывала сомнение у некоторой части «Божьих людей». И тогда мечта о победе над похотью и блудом, без которой невозможно стать «христом», родила новую, изуверскую идею.

В середине ХVIII века из секты хлыстов выделилась секта скопцов. Ее основатель Кондратий Селиванов стал клеймить половую распущенность хлыстов и проповедовать абсолютный аскетизм, который, по его словам, достигался только «огненным крещением» – кастрацией. Основой учения скопцов стала строка Евангелия от Матфея, где Христос в беседе с учениками говорит: «…есть скопцы, которые оскоплены от людей; и есть скопцы, которые сделали сами себя скопцами для Царства Небесного. Кто может вместить, да вместит».

Эти слова были поняты полуграмотными крестьянами как руководство к немедленному действию – начались массовые самоизуверства. Ужасной процедуре мужской кастрации с помощью раскаленного железа (употреблялся и топор) сопутствовала еще более страшная операция у женщин – вырезались наружные половые органы, сосцы и целиком груди. Была изобретена «высшая степень» оскопления – отрезание мужского полового органа «под корень»…

Все эти страшные уродования тела совершались членами секты добровольно. Скопцы готовились к вечной жизни и, опираясь все на ту же фразу из Евангелия от Матфея, верили в свои преимущества по сравнению с обычными людьми. И оттого песни на их «радениях» были полны радости и ликования.

Скопчество, как и хлыстовство, не осталось без внимания аристократии. Добровольно оскоплялись помещики, офицеры и даже священники. Сам царь Александр I уделил время беседе с Селивановым. И после этой беседы у скопцов появилась идея: направить своих «христов» на помощь царю, на спасение царства, которое тонет в воровстве чиновников и безверии. Был составлен целый проект грандиозного преобразования России с «Божьими людьми» во главе. При особе императора должен был состоять главный «христос» – сам Селиванов – и при каждом министре предполагалось иметь по «христу». Проект был представлен Александру I в 1803 году. Идея рассердила царя, и автора проекта, польского дворянина скопца Елянского, отправили на покой в монастырь.

Ничего! Еще придет время для «Божьего человека» править страной…

Тайные странствия по тайным «уголочкам»

Но скопцы не стали массовой сектой – ею по-прежнему оставались хлысты. К концу ХIХ века их мощные «корабли» раскинулись по всей Сибири, распространились хлыстовские секты и по Европейской России. На Втором съезде РСДРП Ленин говорил о хлыстовской тайной организации, которая уже «охватила огромные массы деревень и хуторов средней части России и распространяется все сильней и сильней…»

Хлыстовские общины были в Петербурге и его окрестностях, в Москве и в подмосковных городках. Марина Цветаева в автобиографическом очерке «Кирилловны» вспоминает, как в Тарусе поразили ее детское воображение хлыстовские «христос» и «богородица», приходившие в сад Цветаевых собирать яблоки…

По всему маршруту распутинских странствий стояли «корабли» – загадочные общины «христов» и «богородиц». Загнанные официальной церковью в подполье, они выработали правила поведения хлыстов в миру. «Наши», «свои» – так называли хлысты друг друга. Вместо имен они пользовались конспиративными кличками.

«Наши», «свои», клички – все это вскоре зазвучит в царском дворце, все это мы еще услышим и от фрейлины Вырубовой, и от самой царицы.

И в «сочинениях» Распутина мы найдем многие любимые мысли хлыстов, прежде всего – поношение официальных священников и презрение к книжной учености церковных иерархов. «Мне пришлось много бывать у архиереев, много я беседовал с ними… их учение остается ничтожным, а слушают простые слова твои… Ученость для благочестия ничего… Буква запутала им голову и свила ноги и не могут они по стопам Спасителя ходить». Оттого-то служители церкви и не могут дать верный совет нуждающимся в пище духовной… И Распутин добавляет важную фразу: «Кто может совет дать, так они в уголочки позагнаны…»

«Позагнанные в уголочки» хлыстовские секты, разбросанные по всей России, поддерживали между собою непрерывающуюся тайную связь. Для нее использовались посланцы – «серафимы» или «летучие ангелы», странники, бесконечно путешествующие между «кораблями».

Может быть, здесь и скрыта загадка первой половины беспокойной жизни «опытного странника»? В «потаенной Руси», в хлыстовской секте он начал свой путь к Богу. Там он познал мистическую тайну – возможность воспитать в себе «христа». Недаром уже тогда, в темный период его жизни, возникло это расследование…

Первое обвинение

В 1903 году, когда известность Распутина начинает доходить уже до Петербурга и начинается его первое преследование со стороны церкви, в Тобольскую консисторию доносят о том, как странно ведет себя этот «Божий человек» с женщинами, приезжающими к нему «из самого Петербурга», об их «страстях, от которых он избавляет их… в бане»… И о том, что уже в молодости Распутин «из своей жизни на заводах Пермской губернии вынес знакомство с учением ереси хлыстовской».

В Покровское был послан следователь, однако ничего порочащего он в тот раз не обнаружил. Но с тех пор и до смерти Распутина не оставит имя «хлыста».

Глава 2

Путь во дворец

Завоевание столицы

Ему исполнилось 33 года. И, видимо, не случайно в это время (возраст Христа) он начинает готовиться к путешествию в столицу, куда уже пришел слух о нем. Он еще молод. Но его лицо в морщинах от солнца и ветра бесконечных странствий. Мужицкое лицо, оно порой и в двадцать пять – лицо старика…

В странствиях научился он безошибочно распознавать людей.

Святое Писание, поучения великих пастырей, бесчисленные проповеди, им выслушанные, – все впитала его цепкая память. В хлыстовских «кораблях», где соединяли языческие заговоры от болезней с силой христианской молитвы, учился он врачевать. Он постиг свою силу. Ему достаточно наложить на больного свои нервные, беспокойные руки – и болезни растворяются в них.

Накануне Первой русской революции появляется Распутин в Петербурге, чтобы погубить и город, и тот мир, который всего через 14 лет станет «Атлантидой», невозвратным воспоминанием…

В гордую нашу столицу
Входит он – Боже спаси! —
Обворожает царицу
Необозримой Руси…
Как не погнулись – о горе! —
Как не покинули мест
Крест на Казанском соборе
И на Исакии крест?

    (Н. Гумилев)

Встреча со сталинским патриархом

В столице, наконец, заканчиваются легенды и предположения о Распутине. Начинается его история, подтвержденная показаниями свидетелей и документами.

В Петербург Распутин (по его словам) отправился, имея великую цель – выпросить деньги на строительство церкви в Покровском: «Сам я человек безграмотный, а главное, без средств, а Храм уже в сердце перед очами стоит…»

Войдя в великий город, «перво-наперво в Александро-Невскую Лавру пошел». Отстоял молебен и надумал отчаянное – «направиться к проживавшему в Лавре епископу Сергию, ректору Духовной академии». Воистину безумная выдумка! Вид у него был подозрительный – стоптанные сапоги, нищая поддевка, спутанная борода, волосы, причесанные, как у полового в трактире (так описал Распутина видевший его в том году монах Илиодор). И этот жалкий мужик направляется к покоям епископа и просит швейцара «оказать милость» – доложить о нем Сергию. «Швейцар оказал мне милость – дал в шею. Я стал перед ним на колени… что-то особенное понял он во мне и доложил». Так благодаря «чему-то особенному» попал мужик с улицы к самому епископу.

И тотчас его обворожил! Пораженный его речами, Сергий поселил безвестного мужика у себя в Лавре. И не только… «Владыка, – вспоминал Распутин, – познакомил меня с высокопоставленными».