Как это – видеть тебя каждый день

– Но у тебя на глазах погибли твои первенцы! Как тебе удаётся так хладнокровно описывать подробности, ведь прошло совсем немного времени?!

– Я сильная. Я привыкла справляться одна. Я должна идти вперёд. Иначе я бы не добилась того, чего добилась.

И в этот раз я снова решил, что здоровье, а тем более смерть детей – это совсем не то, с чем можно шутить. И опять поверил.

В остальном всё шло прекрасно. Мы продолжали встречаться, гуляли, переписывались.

Как-то на выходных Марина намекнула, что хочет сделать сюрприз, и прислала адрес, куда мне предлагалось вечером приехать. Найдя нужное место, я обнаружил дорогой отель. В роскошном двухкомнатном номере ожидал весьма недурной ужин, вино и игриво улыбающаяся Марина в невесомом чёрном пеньюаре.

Утром, проснувшись на моём плече и сладко потянувшись, Марина вдруг спросила: «А знаешь, что? Можно я подарю тебе подарок?», и достала из шкафа коробку с новым ультрасовременным ноутбуком. Я категорически отказался. Марина, пытаясь всучить мне коробку, рассыпалась в уверениях, что «для неё это ничего не стоит», «возьми, пожалуйста, мне будет очень приятно» и «обижусь, если откажешься». Я упирался. Она настаивала. Не дожидаясь завтрака, я ушёл с непонятным чувством неуместности и недосказанности.

Вскоре мы помирились и больше ни разу не возвращались к этой ситуации.

А отношения развивались своим чередом.

Близился Новый год. Марина захотела романтическое путешествие в заснеженную Карелию. Долго спорили, кто будет оплачивать. Она, как обычно, предлагала покрыть всю стоимость. В итоге договорились пополам.

Поездка оказалась просто сказочной. Нежность и секс тайком на полке под простынёй среди храпящих мужиков в купе. А по прибытии в Петрозаводск прямо у поезда нас встретили танцами и кружкой медовухи. Поселили в фешенебельном отеле в Кондопоге. Потом – незабываемая ночная поездка на снегоходах по зимней лесной тропе, когда в тишине падающих снежинок сквозь склонившиеся ветви деревьев проглядывает луна. И поездка на санях к Деду Морозу, с горячей сливовой наливкой и песнями у костра. И полёт на грохочущем вертолёте МИ-8 на остров, где стоит деревянный замок, выстроенный без единого гвоздя. И водопады в зимнем лесу, и поездки на собачьих упряжках.

Нужно отдать должное: Марина умела сделать красиво.

Правда, ближе к концу поездки она стала часто бегать в туалет и жаловаться, что её тошнит и рвёт. А спустя неделю после возвращения позвонила сказать, что беременна. Двойней.

И вот тут уже, несмотря на предшествовавшую романтику, моя наивная доверчивость, наконец, уступила доводам рассудка.

– А как ты узнала, что беременна? Мы же лишь неделю назад вернулись. У тебя не могло быть задержки.

– У меня тест положительный. Меня увезли по скорой на сохранение!

– Забрали со сроком в одну неделю?! (Тут я с трудом сдержался, чтоб не хмыкнуть в трубку.)

– А я врачу не сказала, какой у меня срок!

– То есть врач скорой помощи повёз тебя в больницу, не зная срока беременности? (Беседа становилась всё интереснее.)

– Ну да. Я кричала, что мне плохо и я могу потерять детей!

– Хм. Детей? А почему ты решила, что там двойня?

– УЗИ сделала!

Моё изначальное весёлое недоумение сменилось злостью и досадой: да за кого она меня держит? Какой такой специалист УЗИ на недельном сроке смог не то что увидеть плодное яйцо, так ещё и разглядеть двойню?

– Что ты молчишь? Ты нас не любишь? Мы тебе не нужны?

Тут вдруг мне вспомнилась и её вроде бы больная, но пышущая жизнелюбием сестра, и погибшие в аварии двойняшки. А теперь ещё и новая беременность. Пазл начинал потихоньку складываться: что-то было не так с этой Мариной.

Дальше стало понятно, что нет и не было никакой беременности. И болезней. И, вероятно, погибшей двойни. Как и следовало ожидать, мы в итоге расстались.

История закончилась.

Но оказалось, самое интересное было ещё впереди.

После расставания Марина начала заваливать меня сообщениями и звонками. В ход шли все доступные средства связи – СМС, электронная почта, социальные сети. Она бросалась из крайности в крайность: то слёзно просила возобновить отношения, то грубо оскорбляла, то угрожала уничтожить.

А потом мне вдруг позвонили мои родители, живущие в далёком сибирском городке, и рассказали, что вчера к ним в гости приезжала… да-да, Марина! Заявила, что она – невеста их сына. Видимо, раздобыла адрес, используя свои связи в паспортном столе. Привезла огромный букет цветов и дорогой кухонный комбайн в подарок. Мама растерялась, пригласила войти, предложила чаю. А отец, стреляный воробей, мгновенно оценил ситуацию, запретил матери принимать подарки и ушёл в другую комнату, демонстративно отказавшись общаться с Мариной. Немного посидев на кухне и натянуто перекинувшись парой фраз с мамой, псевдоневеста была вынуждена ретироваться.

На следующий день Марина позвонила и в слезах рассказала, что от переживаний ей стало плохо, отказали ноги, и её госпитализировали в местную клинику. На мой вопрос «куда?» она без запинки выпалила: «В больницу по улице Ленина, я не знаю точно, как она называется». Я предложил помощь, ведь мои родители живут как раз рядом с этой больницей, могут принести передачу. Марина после короткой заминки стала отказываться: «Нет, ко мне никого не пускают, и я не хочу беспокоить твоих родственников, я сама справлюсь, мне не привыкать, меня тут хорошо лечат». И пропала на несколько дней.

Но на этом осада не закончилась. Вернувшись в Москву, Марина пробовала разные методы. Пыталась манипулировать: зная о моей любви к эпистолярному жанру, предложила интересную подработку. С жаром поведала, как в своё время вела рубрику в журнале Cosmopolitan и по заданию редакции ходила в бар в обтягивающем красном платье, а потом написала статью от лица проститутки. Мне же обещала, используя оставшиеся связи в редакции, опубликовать в Cosmo любой мой материал. И несусветный гонорар. Уверяла, что я талантлив и просто обязан писать. Думаю, не нужно объяснять, что предложение оказалось полным враньём.

После бесплодных попыток достучаться Марина предупредила, что не может больше жить в городе, где всё напоминает обо мне, и поэтому уезжает. Далее последовали красочные письма с налётом грусти и обилием деталей: как она просыпается утром в новой квартире и что видит из окна, кого она встречает по пути на новую работу, как она общается с подчинёнными. Характеры, лица, темпераменты, архитектура зданий, погода, распускающаяся листва, оттенки кафеля на кухне – Марина писала обо всём подробно, сочно. Присылала мне СМС с нового, «местного», номера. Уже зная особенности её характера, я не поленился проверить IP-адрес писем и «новый» номер. Результат был ожидаем: Москва. Никуда Марина не уезжала. Без особой надежды я попытался её уличить, предсказуемо получив в ответ пространную историю о том, что она пользуется прокси-сервером, а телефон – корпоративный, с базой в Москве.

В итоге мне пришлось поставить блокировку на сервере электронной почты, добавить Марину в чёрный список во всех соцсетях и сменить свой номер телефона. Долбёжка прекратилась.

Через несколько месяцев в разговоре с одним из знакомых вдруг случайно выяснилось, что тот когда-то тоже встречался с Мариной. Сценарий оказался идентичным: была и больная сестра, и погибшие двойняшки, и неожиданная беременность, и подарки родителям. Разница заключалась в том, что парень, увидев состоятельную девушку, решил занять у неё денег на развитие бизнеса. Та с готовностью одолжила, но взяла расписку. Когда парень понял, что Марина – ненормальная, и решил расстаться, она передала все долговые расписки и подарочные чеки своей службе безопасности с требованием вернуть долг немедленно. «Братки» чуть душу из парня не вытрясли, он едва не продал квартиру. С огромным трудом ему удалось выпутаться, и он до сих пор вспоминает Марину, как страшный сон.

Возможно, у Марины лёгкая форма шизофрении, а для некоторых больных как раз характерны безудержная фантазия и идеальная память, способная хранить мельчайшие детали и генерировать на редкость связную ложь.

Я бы никогда не поверил, что такое возможно, если бы это не произошло со мной лично. И, признаться, я благодарен Марине. За незабываемые яркие впечатления и за хороший урок. С тех пор, общаясь с любым человеком, я никогда не исключаю возможности, что он врёт, о чём бы мы ни говорили.

– Блин, звучит невероятно! Не совсем поняла, к чему это ты. Что я могу быть с прибабахом?

– Ну, если ты скажешь вдруг, что на самом деле у тебя есть муж и двое детей, и сейчас они на даче, я не очень сильно удивлюсь.

– Жесть. А я всегда чувствую, обманывает меня человек или нет. И вообще, гад он или нормальный. Ни разу меня интуиция не подводила.

– Ты так уверена в этом?

– Ну да…

Борщ на плите, в духовке пирог, на мне супермини, картина на стене. Почти не нервничаю.

Наконец, настал момент применить все достоинства моей кухни. Я имею в виду то, что все полки в ней прибиты с расчётом на рост баскетболиста, и чтобы достать или убрать тарелку, мне приходится вставать на цыпочки и вытягиваться вверх за рукой. Что происходит в этот момент с платьем? Правильно. Задирается. Если это не подействует, то я уж и не знаю.

Я несу всякую чушь без тормозов, как будто мне сдельно платят за каждое слово, и пытаюсь создать непринуждённую обстановку. А мой гегемон сидит с красным лицом и, кажется, потеет. Интересно, это жарко или так подействовали мои упражнения с тарелками?

– Мне пора идти.

?.. Неужели борщ не сработал? Но не подаю вида. Улыбаюсь, встаю провожать. Неловко сталкиваемся в дверном проёме кухни. Егор хватает меня и засасывает в наш первый поцелуй. Он не голубой – это здорово! (С такими красивыми глазами – кто их знает, этих мужиков.) Клааасс. Мне нравится. Было бы грустно, если бы он ужасно целовался, но, похоже, с этим всё окей. И всё-таки через пару минут я отстраняюсь и с деланно безразличным видом начинаю его провожать – не бежать же в постель на третьем свидании. Внутри меня триумф. Дело движется как нельзя лучше. Можно расслабиться. Сегодня пусть уходит. А я продолжу соблазнять в переписке и фотками. Уверена – клиент наш.

Из его дневника

Ух ты, в гости приглашает. Я усмехнулся и в предвкушении потёр ладони. Стандартный круг почёта был уже пройден (переписка, разговоры по телефону, первое свидание, прогулки), поэтому визит домой ко взрослой незамужней девушке сулил вполне определённый приятный сценарий. Мечтательно улыбнувшись, я представил длинные стройные Юлины ноги и почувствовал щемящее тепло внизу живота.

В квартире пахло свежей выпечкой. Два симпатичных тайца с осторожным недоумением обнюхали мои туфли, а затем по-хозяйски повернулись задом и даже позволили себя погладить. Я обрадовался: тоже очень люблю кошек.

Попросила помочь ей повесить картины, в награду обещая борщ и шарлотку. Ух, как же я не люблю все эти мужские молоточно-плоскогубочно-хозяйственные дела! Но не хотелось ронять в глазах Юли свою гендерную честь, и я послушно пошёл осматривать стену. Стена, на счастье, оказалось бетонной.