Собрание творений. Покаяние

Рассмотрите силу моего поступка и уверитесь в подобии его фарисейству. Тем одним и отличаюсь от фарисеев, что сознаюсь перед вами в обманчивости. Потому и надеюсь, что вашими молитвами избуду наказания. Ибо много значит не раздражать Законодателя, исповедуясь во время преступления. И немаловажно – преклонить Судию на милость, не запираясь во грехе.

Итак, упорствующие фарисеи пленены вместе с Иерусалимом и гордившиеся притворной праведностью оказались худшими тех, которые исповедали себя грешниками. Поэтому Христос с самого начала говорил, что живут они лицемерно. И у пророка предсказал обманчивость их и то, что Он пришел обличить их. Что же говорит? Я посещу… всех, одевающихся в одежду иноплеменников (Соф. 1, 8). И это всегда говорил им, потому что лицемерно присваивали себе праведность.

Если это были одеяния других, то кому же они принадлежали? Если названы иноплеменными, то чьи же были у фарисеев одеяния? Я уверен, что это были одеяния пророков, потому что ими был вразумляем народ. Но апостол сказал, что они скитались в милотях и козьих кожах (Евр. 11, 37). Следовательно, понимал, что поступали так в пустыне, потому что, входя в города, переменяли наружность и не хотели, чтобы знали люди, что они делают.

Итак, наружность у фарисеев была иноплеменная, потому что они, будучи безумными, принимали на себя вид мудрых учителей. Прикрытием служили им кожаные их ризы, потому что они не хотели быть открытыми для народа. Кожаные же ризы избрали они как приспособленные к подвижнической жизни. Ибо воздержание имеет нужду в возгревании, и ризы эти были удобны и дома, и в дороге, потому что воздержанию прилична нестяжательность. Известно же, что разум приобретает успехи от размышления, а рассудительность – от воздержания, а в том и другом имели нужду как мудрые, так и пророки: первые – для того чтобы учить, последние – для того чтобы обличать. Поэтому те и другие имели нужду и в приличной наружности. Но фарисеи, не будучи ни мудрыми, ни прозорливыми, не соблюдали образа жизни ни тех, ни других. Поэтому справедливо обличал их Господь, что занимались они торговлей, а не истиной.

Но я предлагаю вам обличение себя самого, чтобы в вас не возбудился вдруг смех, когда Бог подвергнет исследованию дела мои. Ибо и апостол сказал, что огонь испытает дело каждого (1 Кор. 3, 13). Поэтому если умеет Он разобрать дело, то не тем ли паче различить наружность? Если кто, будучи праведным, облекается наружностью праведных, то не будет отвержен. А если кто наденет ее на себя, не будучи сам достоин, то обнажат его. Таков тот, о котором говорит Евангелие, что Господь рассечет его пополам (Мф. 24, 51). Ибо различие в наружности дает понятие и о достоинстве. Поэтому если кто епископ, если кто пресвитер или диакон, то они, а равно и прочие, отличаются наружностью и достоинством. Если же они недостойные, то будут обнажены. Не о делах говорит, что рассечет пополам, потому что дело вместе со сделавшим пожжет огонь, но говорится об имени и о наружности, потому что таковые утратят благолепие и облекутся в стыд.

Итак, ежели есть одеяние, то это – одеяние стыда и одеяние славы. И в миру имеют свою наружность те, которых ведут на смерть, и свою наружность те, которые возрастают в достоинстве. Ибо по земному можно изучать небесное, и по талантам, какие слугам Своим дал Христос, будем уразумевать и наружность, и достоинство. Не всем дал Бог талант, но служащим Ему рабам. Поэтому и монахи, как мне кажется, прияли талант, потому что связаны произволением. Поэтому если наружностью и отличаются несколько от живущих в миру, то выказывают этим благоприличие и дают знать о собственном своем произволении. Поэтому судится и наружность, так как она имеет силу обета. Поэтому если кто не исполнит того, что обещал, то сам себе приобретает он чужую (иноплеменную) наружность. Кому же принадлежит эта чужая наружность, как не тем, которые делают чуждое?

Подлежим Суду и за праздное слово. А что такое праздное слово? Обещание веры, не исполненное на деле. Человек верует и исповедует Христа, но остается праздным, не делая того, что повелел Христос. И в другом случае бывает слово праздным, а именно когда человек исповедуется – и не исправляется, когда говорит, что кается, – и снова грешит. И худой отзыв о другом есть праздное слово, потому что, как скоро видит очерняемого, умолкает. И кто не обличает с дерзновением, тот отзывается о другом худо, потому что нет твердости в том, что говорит он. И кто от себя сложил ложь, тот предается празднословию, потому что пересказывал, что не было сделано и чего не видел.

Всему этому подвержены мы, братия, поэтому не напрасно входил я в это исследование. Как врачам сказываю вам, чем стражду, чтобы вы молитвой своей приготовили пластырь для врачевания язвы. Потому спешу описать вам деяния свои, ибо если не скажу правды, то себе сделаю обиду. Многие из стыда тайные недуги свои делают неисцелимыми, но напоследок скорбят, что не открыли их. А я (разве только укроется что от меня из множества моих неправд) не скрою стыда своего. Ибо лучше подвергнуться нареканию и жить, нежели стыдиться и жалким образом умереть от глада. И полезнее поболеть и остаться живым, нежели успокоиться на короткое время и впоследствии впасть в неисцелимую болезнь.

Итак, праздное слово имеет во мне какое-то омертвелое тело; думаю же, что сокрыто во мне слово. Но что это за слово праздное? То, которое занимается наружностью и по узнавании пребывает в пороках, – учит делать доброе, а само не делает. Знаю, что многое написал я и вам, братия, и многим другим, но, написав, думал, что употребляю этот труд к собственному своему осуждению. И, делая худое, знал, что делаю, однако же продолжал делать. И прикрывался ложной наружностью, несправедливое делая справедливым, и судил монахов, нося на себе одну их наружность.

Но имею некоторое извинение в сказанном, а именно то, что никого не соблазнил. Хотя делал худое, однако же не люди тому свидетели, обличал, но не отягощал в своих писаниях, оскорблял истину, опираясь на милосердие, но не расточал его на себя, худо разделял снеди братиям, но не отдавал их родным, наполнял чрево, но не дорогими яствами, нарушал пост, но не из пренебрежения, тщательно заботился о душевном воздержании, хотя и изменился на время; точно, увлекался ложью, но не услаждался ею, пренебрегал молитвой, но не по внушению нечестия, не радел о псалмопении, но не от развлечения другими мирскими вещами, не был рачителен к рукоделию, но отказывался и других обременять, во многих случаях пренебрегал истиной, но вовсе никого не соблазнил.

Поэтому прошу подать руку мне, лежащему на земле. Ибо хочу встать, но не могу: бремя греха тяготит меня; хочу встать, но земная привычка удерживает меня, и хотя смотрю глазами, однако же хожу как во мраке и в великом потемнении, двигаю рукой, но только как расслабленный; хотя благодушествую, однако же чувствую и скуку. Молюсь, желая освобождения, и, постясь, остаюсь в узах. Имею доброе произволение, но препятствует мне какое-то принуждение. Я братолюбив – но из стыда, страннолюбив – но не по правде, благочестив, если возгревают во мне благочестие, благодетельствую, когда сам домогаюсь любви к себе; к врагам я не строг, но и не сострадателен, для обидевших меня тяжел, но не показываю худого вида, к обвинению равнодушен, но и не защищаю обвиняемого, трудолюбив я для славы, а не когда требуют от меня труда. Во всех же делах своих и не ревностен, и не точен. Потому и имею нужду в милосердии, как расслабленный; имея у себя доброе – стою от него поодаль, желая полезного – не подхожу к нему близко и, избегая краткого наблюдения, не постою и вдалеке.

В таком моем положении великое требуется обо мне попечение. Поэтому, если поспешите, то знаю Божие человеколюбие. Некогда и Моисей избавил Мариам, сестру свою, от проказы, и Давид из любви к роду Ионафанову спас его от суда Божия, а Илия избавил сына вдовицы от смерти, и Елисей вдовицу – от нищеты, а сунамитянку от слез. Но и в Новом Завете многие избавили многих молитвами. О Спасителе же нужно ли что и говорить? Он и невозможное сделал возможным: искупил души, которые могли доставлять утешение другим, но, по причине преступления, не в состоянии были освободить себя самих.

Все, что вы слышали, а иное и сделали, – и невозможно, и возможно. В чем можете помочь мне, как те помогали, помогите. Ибо знаю, что и невозможное будет дозволено вам и будет даровано из моря Его благодати. Соделает же это, умилостивленный вами. Ибо в какой мере Бог не сравним с человеками, в такой и вы, упрашиваемые мной, не уступите над собой победы. А Он Своей благостью препобеждает всякое человеколюбие твари. Ваше дело, святые, молиться за грешников, дело же Самого Бога – помиловать безнадежных и сопричислить их к стаду Своему о Христе Иисусе, Господе нашем. Через Него и с Ним слава и держава Отцу со Пресвятым Духом, ныне и всегда и во веки веков! Аминь.

О покаянии

Из Отчего недра снисшедший и соделавшийся для нас путем спасения Господь блаженным и Божественным Своим гласом учит нас покаянию, говоря: Я пришел призвать не праведников, но грешников к покаянию (Мф. 9, 13); и еще: Не здоровые имеют нужду во враче, но больные (Лк. 5, 31). Если я скажу это, то можешь не послушать меня. Но если говорит Сам Господь, то почему пренебрегаешь этим, не радя о жизни своей? Если сознаешь в себе, что во внутренности твоей есть язва помыслов и дел, то почему не радишь о сокровенных язвах своих?

Почему боишься Врача? Он не жесток, и не бессострадателен, и не безжалостен; не употребляет в дело железа, а также крепкого врачевства и прижигания, – врачует одним словом. Если хочешь прийти к Нему, то исполнен Он благ, исполнен милосердия. Для тебя пришел из Отчего недра. Для тебя воплотился, чтобы приступал к Нему ты без страха, для тебя вочеловечился, чтобы исцелить твои тяжкие язвы. С великой любовью и со всякой благостью Он призывает тебя к Себе.

Приступи, грешник, исцелись без труда. Сбрось с себя бремя грехов, принеси молитву и смочи слезами загнившие язвы. Ибо этот Небесный Врач, как Благой, слезами и воздыханиями исцеляет язвы. Приступи, грешник, к доброму Врачу, принеся слезы, это наилучшее врачевство. Ибо это и угодно Небесному Врачу, чтобы каждый собственными своими слезами врачевал себя и спасался. Врачевство это непродолжительно действует и не постепенно затягивает язву, но исцеляет тебя сразу. Врач ожидает того, чтобы увидеть слезы твои, – приступи, не бойся. Покажи Ему язву, принеся вместе и врачевство – слезы и воздыхания.

Вот, отверста дверь покаяния, – постарайся, грешник, войти, пока она не затворена. Не дает Он времени твоему нерадению, и самая дверь, видя тебя беспечным, не будет ожидать, пока продолжится твоя небрежность. Почему возненавидел ты жизнь свою, несчастный? Что выше души твоей, человек? Но ты, грешник, пренебрег ею. Не знаешь, возлюбленный, в какой час Небесный Врач велит затворить дверь Своего врачевания. Приступи, умоляю тебя, постарайся исцелиться. Он хочет покаянием твоим обрадовать небесное воинство. Солнце достигло уже вечернего часа и для тебя только медлит, чтобы ты достиг обители.

Долго ли будешь терпеть нечистого врага своего, бесстыдно исполняя волю его? Он хочет ввергнуть тебя в огонь. Вот о чем его старание! Вот дар его тем, которые любят его! Он всегда воюет со всеми людьми, поражая их худыми и нечистыми пожеланиями, и он же, нечистый, покорившихся ему доводит опять до отчаяния, ожесточает сердца, иссушает слезы, чтобы грешник не пришел в сокрушение. Всемерно убегай от него, человек. Питай ненависть и омерзение к тому, что ему любезно. Преследуй ненавистью лукавого, беги от коварного, ибо он был человекоубийца от начала и до конца (Ин. 8, 44). Беги от него, человек, чтобы он не убил тебя!

Послушай, возлюбленный, блаженный Глас, Который говорит ежедневно: Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас; возьмите иго Мое на себя и научитесь, потому что Я безмолвен, кроток, милостив и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим (Мф. 11, 28–29). Он возвещает тебе упокоение и со дня на день обещает жизнь. Приступи, не бойся. Владыка благ и ни в чем не имеет нужды, не требует рукописания всех грехов. Он – прибежище от всех зол: врачует язвы и жизнь дарует в изобилии, как Благой; охотно приемлет припадающих к Нему, потому что Он, великий Бог и Предведец, знает все наши помышления и, если кто приходит к Нему для исцеления, видит сердце и все усердие его.

Когда приступающий имеет неизменную благочестивую жизнь, тогда Сам Благой Бог, по Своей благости, тотчас обретается ищущим Его и, прежде нежели воззрит человек к Богу, Он говорит ему: «Здесь Я!», прежде нежели приблизится к Нему, отверзает сокровище перед ищущим, прежде нежели прольет слезы, источает сокровища, прежде нежели попросит, примиряется с ним, прежде нежели помолится, удостаивает милости. Ибо этого требует и хочет любовь Божия.

Не медлит выслушивать приходящих к Богу истинно. И не упрекает приходящего в который раз нечестивца: «Для чего столько времени служил ты врагу и добровольно презирал Меня, Владыку?» Не разыскивает, сколько прошло времени, а только на смирение, слезы и воздыхания припадающего к Нему взирает Владыка, потому что Он, Предведец, как Бог и Создатель наш, вдруг прощает все грехи, все ошибки в мыслях и делах и говорит, чтобы принесли ему одежду первую и еще перстень на правую руку, и всем ангелам повелевает радоваться обретению этой души грешника.

Блаженны все мы, человеки! У нас Владыка кроток, незлопамятен, благ, щедр, милосерд, долготерпелив, всякий раз прощает наши нечестия, если сами того желаем. Ибо вот Он зовет, вот долго терпит, вот подает нам все Свои блага в этой и тамошней жизни, если хотим этого. Итак, приступите, будем молиться, пока есть на это время. Здесь, пока мы в этой жизни, всегда можем умилостивить Бога. Нетрудно снискать нам прощение, благовременно для нас ударять в дверь Его милосердия. Прольем слезы, пока еще время принятия слез, чтобы, отойдя в тамошний век, не плакать бесполезно, ибо там ни во что не вменяются слезы.

Сколько сами желаем, столько и прощает Благой Бог. Ибо здесь выслушивает Он нас, если взываем к Нему, здесь прощает, если просим об этом, здесь изглаждает беззакония наши, если мы благопризнательны. Здесь утешение – там допрос, здесь терпение – там строгость, здесь снисхождение – там справедливость, здесь свобода – там суд, здесь безопасность – там теснота, здесь наслаждение – там мучения, здесь корыстолюбие – там наказание, здесь смех – там плач, здесь холодность – там казнь, здесь пренебрежение – там вечный огонь, здесь наряды – там червь неусыпающий, здесь надменность – там унижение, здесь хищения – там скрежет зубов, здесь все облито золотом – там тьма и мрак, здесь нерадение – там никому не прощаемые проступки.

Зная это, возлюбленные братия, почему не радеем о своем спасении? Да не будет ум наш, братия, пригвожден к здешнему! Да не будет для нас сладостной любовь к земному, чтобы не соделался горьким плач наш там! Для чего небрежем и не желаем исцелиться, пока есть еще время? Ради немногих слез, пролитых в это короткое время, и ради покаяния Бог прощает все грехопадения. Поплачь немного здесь, чтобы не плакать там во веки веков, во тьме кромешной. Будь благопризнателен здесь, чтобы там тебе не быть ввергнутым в неугасимый огонь.

Кто не прольет о нас слез, кто не будет о нас плакать? Возненавидев жизнь, любим мы смерть. Сам размысли, искренний брат мой, и избери лучшее и полезное для души. Какая для тебя трудность плакать о грехах здесь и через покаяние, сделавшись благопризнательным, здесь помолиться, чтобы не проливать слез там, в огне, без всякой пользы? Ибо, проливая слезы здесь, получаешь облегчение и всякое утешение, а там, и плача, подвергнешься наказанию и взысканию тмочисленных талантов. Уплати немногое, умоляя Владыку, чтобы простил Он долги души твоей. Если же не хочешь здесь отдать из многого немногое, там должен будешь, после многих истязаний, отдать весь свой долг.

Говорю же это любви вашей, возлюбленные и боголюбивые братия, не как человек достойный, безукоризненный в жизни и соблюдший чистоту, но как человек, который в великой скорби и печали сердца размыслил сам с собой, что нас ожидает и о чем мы не радеем. Не чист я, братия, нечестив в своей жизни, в делах и в помышлениях и вовсе не сознаю в себе ничего доброго, – напротив, и теперь, и всегда грешен и слаб в своем произволении. Но говорю это вашему единомыслию, потому что печаль объемлет всегда сердце мое при мысли о будущем Страшном Божием Суде, ибо все мы постоянно небрежны и думаем жить в этом суетном мире во веки веков.

Проходит век и все, что в нем. И во всем этом потребуется отчет у нас, возлюбленные, как у знающих хорошее и делающих худое. Пренебрегая здесь любовью Божией и Царством Божиим, мы предпочли землю и все, что на ней. Серебро и золото не исхитит нас из страшного огня, одежды и роскошь послужат там к нашему осуждению. Человек никак не искупит брата своего (Пс. 48, 8), а также и отец – собственное чадо свое, но всякий станет в своем чине, в жизни или в огне.

Многие святы, праведны и преподобны, совлеклись сего мира и дел его по доброму произволению свободы и по благому упованию на заповеди Божии, убедились, что насладятся Божиими благами в раю сладости, ибо, возлюбив Христа, предпочли Его всему тленному, поэтому ежедневно ликуют в Боге, просвещаются во Христе, непрестанно радуясь в Духе Святом. Веселится о них Святая Троица, веселятся о них ангелы и архангелы, веселится о них рай сладости. Они подлинно достойны похвалы, славы, всегда блаженны. Ангелы и человеки ублажают их, потому что любовь Божию предпочли они целому миру. И Святой, Праведный, Истинный Бог даровал им Царство Свое и еще дал им большую славу вместе со святыми ангелами всегда в радости взирать на Него.

Многие же из людей возлюбили землю и все, что есть на ней тленного. Ум их всегда пригвожден к тленному и, почти уподобляясь бессловесным, упитывают они тела свои снедями, как будто суетная жизнь эта бессмертна. Что делаешь ты, человек, проводя жизнь подобно бессловесному? Бог сотворил тебя разумным, рассудительным, не упо добляй же сам себя безрассудством своим неразумным скотам.

Отрезвись сколько-нибудь, человек, приди в себя и, как разумный, познай, что для тебя пришел с неба Всевышний Бог, чтобы с земли вознести тебя на небо. Ты позван на брак Небесного Жениха – для чего же небрежешь? Для чего медлишь? Скажи мне: как пойдешь на брак, не имея у себя дорогой и приличной брачному торжеству одежды? У тебя нет светильника, как же войдешь? Ужели войдешь с пренебрежением? Тотчас услышишь страшные слова: «Друг! как ты вошел на брак не в брачной одежде, приличной Царству Моему? (Мф. 22, 12). Ужели вошел ты с пренебрежением, чтобы наготой своей причинить оскорбление сопиршественникам Моим?» И скажет Царь служителям Своим: «Свяжите несчастному руки и ноги и бросьте его в печь огненную, чтобы мучился во веки веков. Поскольку Сам Я приходил за долгое время и всех звал на брак, а этот, пренебрегая Моим зовом, не приготовил себе одежды для брака, то повелеваю вам наказать несчастного за то, что пренебрег Моим Царством».

Ужели не боишься этого, не трепещешь, человек, и того, что близко время явиться Жениху в славе Своей? Не знаешь разве, что все уже готово? Небесная труба ждет мановения! И что будешь делать в тот час, если не приготовишься к этому часу Божия ублажения? Бог ублажает достойных.

Вострубит с неба небесная труба и скажет: «Пробудитесь, возлюбленные Христовы! Вот, пришел Небесный Царь дать вам упокоение и радость в вечной жизни за труд вашего подвижничества. Пробудитесь, зрите Христа – Царя, Бессмертного Жениха, Которого любили. Ибо, возлюбив Его, стали вы странниками на земле. Пробудитесь, увидите Царство Его, которое уготовал Он вам. Пробудитесь, зрите вожделенного Христа. Пробудитесь, ненасытимым оком взирайте на Господа, Которого вы возлюбили, ради Которого терпели скорби, для Которого подвизались. Приступите теперь и с великим дерзновением взирайте на Него, Вожделенного, и радуйтесь с Ним радостью неизглаголанной, и радости вашей никто не отнимет у вас (Ин. 16, 22). Приидите, насладитесь благами, которых не видел… глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку (1 Кор. 2, 9), – благами, какие дарует вам Сам Вожделенный, ибо восхищены будут святые на облаках светлых в сретение Ему (1 Фес. 4, 17)!» Воспарят праведные и достойные Бога на высоту воздушную в неисповедимой славе, чтобы видеть Небесного Бессмертного Жениха.

Кто же достоин быть восхищенным в тот час на облаках с великой радостью в сретение Христово? Все достойные будут восхищены во славе, а все нечестивые останутся внизу с великим стыдом. Блаженство и радость потрудившимся здесь! Наказание и стыд всем грешникам! Блажен тот, кто здесь потрудился оказаться достойным в тот час. Жалок тот, кто соделал себя недостойным в тот час. Облака восхитят всех святых с земли на небо. Нечестивых же восхитят ангелы, чтобы ввергнуть в печь, горящую огнем неугасимым.

Кто даст голове моей обильные воды и глазам моим – источник, который бы всегда и непрерывно изливал слезы? Я плакал бы о себе день и ночь (Иер. 9, 1), умоляя Бога, чтобы не оказаться мне недостойным в час Его явления и не услышать от Владыки страшного приговора: Отойдите от Меня, делающие беззаконие… Не знаю вас, откуда вы (Мф. 7, 23; Лк. 13, 27).

Всевышний Бог, Единый, Бессмертный, окажи в тот час грешнику великие щедроты Свои, чтобы тайное нечестие мое не открылось перед зрителями – ангелами, архангелами, пророками, апостолами, праведными и святыми! Спаси нечестивого благодатью и щедротами и введи его в рай сладости с совершенными праведниками! Приими, Владыка, прошение раба Твоего, по молитвам благо угодивших Тебе святых. Слава Христу! Аминь.

О сердечном сокрушении

Податель всех благ, и Источник исцелений, и Сокровище щедрот Ты один – Благой и Милосердный Бог, всегда дарующий блага просящим! Поскольку и сам я часто испытываю на себе безмерную силу врачевств и добрых даров, ежедневно мне ниспосылаемых, то поэтому безбоязненно умоляю Тебя, Христе, Долготерпеливого Бога, да снизойдет на меня обычная благодать Твоя, чтобы собрать воедино ум мой, и да исцелит она снова сокровенные мои язвы! Ибо развлечения и парения мысли непрестанно возобновляют тайные язвы.

Но Сам Ты, Долготерпеливый, всегда врачующий благодатью и щедротами, как Милосердный, исцели частые немощи во мне, грешном; но я, Владыка, конечно, не в силах воздать чем-либо за врачевства, ибо какую цену положить врачевствам Твоим? Ни небо, ни земля не могут дать вознаграждения, достойного Твоих врачевств. Великие щедроты Твои – вот врачевства благостыни Твоей, потому что невозможно купить небесных и святых врачевств: им и цены нет. Но за слезы подаешь Ты их, Спаситель, и за горький плач даруешь их всем. Поэтому кто не удивится, кто не придет в изумление, кто не благословит великое милосердие Твоей благостыни, Спаситель душ наших, когда благоволишь Ты принимать слезы в уплату за врачевства Твои?

О сила слез! До чего простерлась ты! С великим дерзновением невозбранно входишь ты в самое небо! О сила слез! Чины ангельские и все небесные силы непрестанно веселятся о твоем дерзновении! О сила слез! Если захочешь, то можешь с радостью предстоять святому и высокому Престолу Пречистого Владыки. О сила слез! Во мгновение ока воспаряешь ты на небо и просимое тобой получаешь от Бога, потому что исходит Он во сретение тебе, охотно принося прощение.

Итак, Владыка, даруй мне, недостойному, на всякий день слезы и силу, чтобы сердце мое, с услаждением проливая источники слез, непрестанно просвещалось чистой молитвой и чтобы немногими слезами изгладилось великое рукописание и небольшим плачем угашен был там пламенеющий огонь. Ибо если здесь буду плакать, то там избавлюсь от неугасимого огня.

Ежедневно раздражаю долготерпение Твое, Владыка. Перед очами у меня и горечь моя, и милосердие Твое. Но благость долготерпения Твоего препобеждает горечь мою. И пернатые с великим сердоболием питают птенцов своих и, отвергаемые собственными своими исчадиями, не простирают нерадения своего до того, чтобы пренебрегать ими, потому что преодолеваются собственным сердоболием. Если же пернатые так сердобольны, то кольми паче благодать Твоя, Владыка, препобеждается собственными Твоими щедротами, чтобы помиловать всех вожделевающих Тебя! Подобно и у матери, обесчещенной детищем своим, не терпит сердце, чтобы презреть его, потому что преодолевается она своим сердоболием. Если же вскормившая молоком своим препобеждается своим сердоболием, то кольми паче благодать Твоего человеколюбия, душелюбец Владыка, ежедневно препобеждается Твоими щедротами, чтобы спасать и миловать непрестанно вожделевающих Тебя!

Итак, поскольку я во власти нечистого врага, который всегда угнетает меня, то день и ночь со слезами буду взывать к Твоему милосердию, чтобы избавил Ты меня от нападений его. Ибо кто сможет перенести козни лукавого, если на минуту отступит благодать Твоя, Владыка? Враг с часу на час и словами и делами угнетает душу мою. Сила Твоя, Христе, запретившая ветру и волнам морским (см.: Мк. 4, 39), запретит и ему, чтобы не имел он силы надо мной, рабом Твоим, потому что ежедневно обновляет он против меня ухищрения свои, спешит овладеть умом моим, отвлекая от сладости Божественных заповедей Твоих и прекрасного поучения в оных. Пошли же, Владыка, благодать Твою вскоре, чтобы от служителя Твоего отогнать великого змия со всеми гнусными и лукавыми помыслами!

К этому убедит Тебя, Владыка, притча Твоя. Ибо Ты сказал, что в городе был некий судья, который Бога не боялся, а также и людей вовсе не стыдился, и что в том же городе была бедная вдова, которая умоляла его ежедневно и говорила: «Защити меня наконец от соперника моего!», и долгое время немилосердно оставлял он без внимания угнетенную. Но терпение вдовы возымело успех и обратило на правую стезю его, немилосердного и безжалостного (см.: Лк. 18, 2–5). Обиженная вдова приходит к немилосердному и неправедному судье, чтобы защитил ее от соперника ее, – а я прихожу к Милосердному своему Владыке, Долготерпеливому и Благому, Который имеет власть на земле и на небе, чтобы услышать меня вскоре. Святые, Божественные уста! Ибо не лжив Ты, Бог Благословенный, как сказал Сам Ты, Спаситель! Яви же защиту Свою всем надеющимся на Тебя день и ночь! Не замедли и моим защищением, Владыка! Исхить меня у врага и управь путь мой к Тебе, чтобы, победив врага, благодатью Твоею благословлял я Тебя, Милосердный, Долготерпеливый, и прославлял Тебя, Единого, желающего спасения всем человекам.

Поскольку время жизни моей утратилось в суете и срамных помыслах, то даруй мне врачевство, чтобы вполне излечиться мне от сокровенных язв моих, и укрепи меня хотя бы один час усердно потрудиться в винограднике Твоем. А время суетной жизни уже в единонадесятом часе.

Ладью с моей куплей управь заповедями Твоими и мне, ничтожному купцу, даруй благоразумие продать свою куплю, пока есть еще время. Ибо время плавания ладьи приблизилось к концу, настигла великая буря и самое время взывает мне, рассеянному: «Покажи теперь, ленивый, всю куплю, какую имел ты в продолжение жизни своей».

И час смертный устрашает меня, бедного. Ибо смотрю на дела свои, – и душа моя трепещет; вижу нерадение своей лености, – и цепенеют кости мои. Ибо час разлучения представился очам моим и, помыслив о нем, пришел я в сильный страх. Вместо того чтобы радоваться, еще более убоялся я, потому что при благодати не сделал дел своих достойными.

Во время смерти великий предстоит страх всем, подобным мне, грешникам. Напротив, час разлучения доставляет радость всем святым, всем праведным, всем подвижникам. Но тот же час разлучения ввергает в печаль неусердных и слабых, когда вспоминают о своем нерадении и о недостатке усердия в прошедшее время жизни своей. И тогда раскаяние ужасно мучит сердце человека, не радевшего здесь о своем спасении. Мучительность раскаяния его превышает самый страх смерти и разлучения.

Напротив, праведные, святые и подвижники веселятся в час смерти и разлучения, имея перед очами своими великий труд своего подвижничества: бдения, молитвы, посты, слезы, возлежания на голой земле и вретища; душа их ликовствует, потому что по разлучении с телом своим желает войти в покой. Но страшно явление смерти грешникам и людям слабым, которые не заботятся о чистоте жизни в суетном мире. И весьма сильно печалит час разлучения человека грешного: ему вовсе не позволяется что-либо сказать за себя; повеление о часе том дастся со строгостью.

Увы, увы, душа! Для чего же не радеешь ты о жизни своей? Почему в рассеянии проводишь дни целого жития своего? Не знаешь разве, что позовут тебя внезапно? Что будешь делать там, живя нерадиво здесь? Что станешь отвечать в оправдание свое, представ Престолу Страшного Судии? Ужели не понимаешь, несчастная, как обманывает тебя враг? Не знаешь, рассеянная, как изо дня в день расхищает он небесное твое богатство? Трезвись, трезвись, душа, в час брани! Проси Бога, молясь со слезами! Взывай к Богу с сердечной скорбью, и скоро пошлет тебе в помощь милостивого ангела и освободит тебя от самой брани и от вражеского смущения. Старайся, чтобы час разлучения не застиг тебя в печали и воздыханиях и чтобы не плакать тебе во веки веков.