Сильмариллион моего деда

Сильмариллион моего деда
Егор Александрович Данилов

Что можно найти на ноутбуке, который остался после смерти деда? Фильмы, музыку, мемуары?

Егор Данилов

Сильмариллион моего деда

Дед умер полгода назад. Прошли похороны, одни за другими пролетели поминки. Три, девять, сорок дней. Слезы утихли, их место заняла легкая грусть. Квартиру решили продать, чтобы разделить имущество между наследниками. Начался бесконечный разбор вещей.

Раньше, когда старики уходили, от них сохранялись стопки документов, исписанные мемуарами тетради и выцветшие фотографии. Но документами уже никто не пользовался, а тетради и фотографии переехали на жесткие и виртуальные диски. Сегодня старики оставляли после себя древние компьютеры, хранившиеся как реликвии в неэвклидовых сундуках и чемоданах, архаичные средства связи да инфоимпланты, установленные за счет государственных дотаций на поддержку работников преклонного возраста. Вот и в квартире деда обнаружили старенький ноутбук.

– Я заберу, – сказала мама.

В семье она была кем-то вроде хранителя древностей. Однажды у нее на дальней полке нашлись детские коньки ее брата, дяди Валеры.

– Зачем они тебе? – спросил я.

– Ну не выбрасывать же! – удивилась она.

Право на хранение ноутбука никто оспаривать не стал, и он переехал из дедушкиного шкафа на мамину киберантресоль, куда-то между новогодней елкой и ножами для карвинга. Мать грозилась найти на ноутбуке мемуары и собрать из фотографий альбом для нашего семейного Узла. Но время шло, а руки все не доходили.

– Пап…

– А?

– Слушай, по учебе задали написать рассказ. Тема «Настоящий мужчина». Есть идеи?

– Так тебе ведь задали, не мне.

– Ну пааап!

Дочь стояла, уперев руки в бока, и угрожающе смотрела на меня. Пришлось отключиться от инфопространства и сфокусировать взгляд на ней. Восемнадцатилетняя красавица, волосы коротко стрижены, на щеках веснушки.

– Хорошо, давай подумаем. У самой-то есть идеи?

– Были бы – не пришла.

– Лет тридцать назад, когда я был твоего возраста, такое название почти наверняка подразумевало бы что-то патриотическое. Но с тех пор, как была подписана Великая Хартия Объединения, патриотизм вышел из моды за ненадобностью.

– Пап?

– Что?

– А можно без вот этих твоих бумерских штучек?

Я смутился.

– Ну уж, бумерских.

Дочь пожала плечами и улыбнулась, словно бы говоря: «Да, ты устарел, и тебе пора менять прошивку».