Взрыв мышления

Нормальная мысль – быть пылью и не высовываться, быть послушным и хорошим. Паинькой. А нормальные мысли – это обыватели бессмысленной болтовни в нашей голове. Которую нужно заткнуть каким-то безумством.

А как было раньше?

А РАНЬШЕ я не могла встать с постели, переводила будильник на 10 минут, чтобы поспать еще хоть чуть-чуть. Я в шоке, конечно. Я не тратила много энергии в день. И у меня ее не было, куда она девалась?

Я понимаю, что могу все. Я не стала умнее или опытнее, не стала сильнее, хоть ты и возразишь здесь. Но я стала заряжена. Почувствовав вкус жизни, начинаешь ее любить. Я считаю, что люди не заряжены. Они высосаны и выжаты. Им нужны литры кофе, чая, энергетических напитков, пепси, алкоголя, чтобы взбодриться. Чтобы пару часов порадоваться и потом унывать вновь. У них НЕТ внутренних батарей, а если и есть, то они сели. Их нужно подзарядить. Я же вижу, как такие люди приходят во всякие развлекательные центры. И грузный папаша с пивным животом, и мамочка с отвисшими щеками начинают бегать со своими детьми, прыгать на батутах, кататься на горках. У них в глазах появляется безумие, детство! Они хотят жить, и их батарея заряжается. Значит, у них это есть!

Всем им не хватает безумия, энергии! И раньше мне не хватало этого. Я бы посоветовала выбросить всё. Продать всё. Всех распустить и остаться одному. Я свою подругу так вытащила. Хотя у нее был сын, и она была разведена, ТО ЕСТЬ, У НЕЕ БЫЛ РИСК. Она продала квартиру в Питере, всю мебель, все вещи, телефон, гитару, все золото, избавилась от всего. Так же как ты поддерживал вначале меня, ее поддерживала только я. Родители, друзья – все крутили у виска. Она укатила в Бельгию, сняла небольшую комнату и все деньги вложила в свой салон красоты, так как видела, что там женщины очень неухоженные.

Все свободное время она учит сына языку, так как скоро ему идти в школу. И она такая же заряженная, как я. К ней муж пытается вернуться, она скоро купит дом, у нее все круто. Чувствуешь цепную реакцию? Ты зарядил меня, я зарядила ее. Кого-то может теперь зарядит она.

Вот я бы и посоветовала – больше безумия. Когда ваши батарейки будут раздуты от перезарядки, ты будешь способен на все. Вы будете так сильны, как никогда».

Я отчетливо слышу твое дыхание. И вижу, как поднимается твоя грудная клетка и опускается твоя грудная клетка. Представляю как циркулируют твои легкие и как высыхают твои губы. Мое дыхание учащается, мои губы сильнее обсыхают. Потому что я подпускаю сейчас тебя максимально близко к себе. Будь сейчас рядом со мной. И никуда не уходи…

Глава 2

Маскарад

Параноик

Я боюсь людей. Они смотрят на меня и что-то говорят. Они касаются меня и никогда не слушают до конца. Они хвастаются и лгут. Редко помогают и думают только о себе. Эти лапочки могут воткнуть тебе острый нож в горло, если ты займешь их парковочное место.

У них дурацкие шутки, а еще они смеются не по-настоящему. Их глаза остаются злыми и бегают из стороны в сторону.

Если ты будешь делать вид, что ты их любишь, то они будут делать вид, что уважают тебя.

Если ты будешь к ним равнодушен, то они будут к тебе равнодушными.

Они всегда стараются выглядеть лучше, чем есть на самом деле. И когда ты смотришь на них в те моменты, когда они не видят, что ты смотришь, то они почему-то выглядят хуже, чем есть на самом деле.

Если же наблюдать за ними в узкую щель замочной скважины, то очень часто у них палец находится в ноздре. А еще они издают неприятные звуки.

Я боюсь людей, потому что они не умеют прощать. У них очень сильно раздуто самомнение. И плевать они хотели, если ты оступился и попросил простить.

Когда жалобы вылазят анакондой из их рта, то голова этой холодной твари норовит залезть в мою голову через рот, чтобы жить во мне и вылазить жалобами из моего рта. Она проникает в мой рот, вызывая рвотный рефлекс, я гландами чувствую медленное движение ее по мне. Она проникает в мой пищевод, желудок наполнен, кишечник забит, сигмовидная и прямая кишка забиты. Анаконда захватила мои легкие, мою печень и мою селезенку. Она зашла в мое сердце через левый желудочек. Она пожирает меня изнутри…

Поэтому я ее срыгиваю в подушку и держу язык за зубами. Молчание. Тишина. Сжатые зубы и два шага назад от людей.

Не подходите ко мне ближе, чем на расстояние вытянутой руки. Не любите меня! Не обращайте свое внимание на меня. Не смотрите и не слушайте мои бредни. Я вас боюсь. Я закрываю голову руками, чтобы не видеть никого.

Я вас боюсь, потому что вы осуждаете меня за эти слова, поднимаете вверх палец и говорите, что людей нужно любить. А сами вы их любите? По-моему, я со всей своей нелюбовью к людям их люблю больше всех этих поднятых вверх пальцев.

Смочите палец слюной, опустите руку вниз и заведите ее за спину. И засуньте свою любовь в задницу.

Вы убивали себе подобных. Человек убивает все свое существование, большинство людей умерли благодаря человеку. О какой любви ты мне сейчас говоришь? Лучше набей рот опилками.

Я боюсь бедных людей, они хотят, чтобы я стал тоже бедным. Я боюсь счастливых, богатых, умных и глупых. Сильных и слабых. Инженеров и дворников с мокрой метлой. Я боюсь их машин, ядерных кнопок, одежду и их сотового оператора. Человечество создало крематорий, скотобойни, наркотики, затворную раму автомата, которая сопровождает патрон в патронник, из которого будет убит твой ребенок.

А после этого человечество спокойно гладит белую кошку и чешет ей за ухом, запивая все это глинтвейном.

Я никогда не достану руки из кармана. Я никогда не вытащу вату из ушей. Зашью рот капроновой нитью, продетой в маленькое ушко большой иглы. Заклею клеем глаза. Подойду к опустевшему и очень глубокому колодцу. Наклонюсь как можно сильнее, перенося центр тяжести вперед, и улечу в свой мир.

Сидя на дне заброшенного мира, человек создает первоначальный эпос красок чужих душ.

Я боюсь людей. Потому что они боятся меня.

Меня очень сильно, до дрожи пугает то, что меня кто-то узнает. Если продавец, у которого я что-то покупал, вдруг меня узнал и приветливо улыбнулся, то мне страшно. Он что, меня и правда видит? Моя голова начинает крутиться во все стороны, а тело на 360 градусов вместе с головой.

Я параноик. Меня никто не видит, и у меня в руках банан. Я все время чего-то боюсь. И мне это надоело.

Я засунул банан себе в рот и представил, что это пистолет. Депрессивной рукой. Желтый банан. Какой замечательный контраст. И какой дерьмовый я. В этот момент зашел мой приятель и вопросительно уставился на меня, не зная, что сказать в такой пикантный момент.

Мне пришлось вытащить банан изо рта, чтобы сказать ему, в чем собственно дело.

«Я имитирую пистолет. Хочу полюбить жизнь, мне тоскливо, я ни к чему не стремлюсь, и если я почувствую, что могу реально сдохнуть, то может тогда что-то важное пойму для себя…»

Мой приятель был весьма странный парень.

Он дал мне травматический пистолет и сказал, что если из него выстрелить в рот, то у меня не будет шанса. Как-нибудь в другой раз, ответил я, возвращая ему травматический пистолет рукояткой вперед.

Именно он предложил меня закопать. Но перед этим сказал: нам нужны доски, парень.

Мой приятель был весьма странным парнем. И я не знал, можно ли ему доверять.

Меня закопали на час. Никакого тебе Wi-Fi. Сотовая сеть не ловит. Я не мог выложить пост в социальную сеть. Зато мог посветить фонариком телефона. Мне тяжело было дышать, кажется, что воздуха осталось мало. Интересно, это тот воздух, который остался в гробу, или он все-таки просачивается сквозь чернозем?

Меня взяли за плечи и за ноги, как мертвеца, и небрежно положили в лоно сделанного мной деревянного домика. Меня забили гвоздями. Я своими ушами слышал эти стуки. Я не проронил ни слова. А моя мама в этот день сажала цветы у своего дома. А мои дети играли в мяч. А моя жена готовила мне салат из брокколи. Моя сестра ждала моего звонка. А мои друзья сидели и смеялись над очередной шуткой. Мои кроссовки воняли потом в прихожей. Мир был все тем же. За исключением того, что мне тяжело дышать…

Это шутка. Это прикол. Но сука, если я начну задыхаться, начну им кричать, они меня услышат? Это странные люди, и я не знаю, можно ли им доверять или нет. Странные люди тоже имеют свойство ошибаться.

Нет, не сдавайся, парень, все в порядке. Они знают, что делать. Я не знаю, можно ли им доверять, но уже поздно анализировать, когда ты под землей.

Но ведь гроб я делал сам. Он глухой и крепкий, я всегда все делаю качественно. Надо мной метр земли, и еще несколько сантиметров кучки чернозема, и крест из старых досок без имени, и табличка с датой смерти. ВОТ ПОТЕХА, если они меня откопают, а я сдохну. Вот же у них будут рожи. Наверняка от удивления у них откроются рты, из них выпадут неизменные сигареты, прожигая мой похоронный костюм.

Почему так тяжело дышать?

Я начал экономить каждый вдох. Медленный вдох. Задержка дыхания. Медленный выдох. Мое сердце стало часто биться. То ли от страха. То ли от нехватки кислорода. Господи, хоть бы от страха, а не от нехватки кислорода!

Какие замечательные выходные. Какая тишина. И почему так тяжело дышать? Как долго тянется время. Как долго тянется время. Кричать или подождать? Почему так тяжело…

Высунув кончик языка и слегка прикусив его зубами, я строчил на швейной машинке свое сердце, обливая свою серую жизнь горькими слезами. Я зашивал раненное и разбитое сердце в полной темноте и смеялся сквозь слезы. Тихо, чтобы не разбудить каждое биение.

Вы пробовали когда-нибудь с прикушенным языком улыбаться и плакать одновременно?

Я плакал от боли и смеялся от счастья. От радости, что у меня есть нитки. Разные! Красные, белые, черные. Зеленые. От того, что рубцы на сердце будут мне напоминать о том, что я все еще дышу. Что в полной темноте есть небольшой свет небольшого туннеля, который мне, вероятно, нужно преодолеть по-пластунски.

По крайней мере в этом сыром туннеле я буду смеяться. И если ты меня не дождешься там, где свет, то найдешь внутри с застывшей улыбкой. И с высунутым прикушенным языком.