Оценить:
 Рейтинг: 3.6

Реванш русской истории

Год написания книги
2016
Теги
<< 1 ... 3 4 5 6 7 8 >>
На страницу:
7 из 8
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
В те времена, когда знакомство большинства советских читателей с литературой в жанре фэнтези ограничивалось изданным для детей «Хоббитом» да ходившими в самиздате переводами «Властелина колец», мне повезло соприкоснуться с этим жанром. В 1983 году издательство «Радуга» выпустило стотысячным тиражом роман Мэри Стюарт «Полые холмы», посвященный юности и восхождению к трону Короля Артура, руководимого мудрым Мерлином.

Роман был удивителен не только тем, то в нем почти не было магии и волшебства в современном фэнтезийном понимании этого слова. Удивительным было то, что в романе едва угадывались герои традиционного артуровского цикла Томаса Мэлори, знакомого кому-то по литпамятниковскому «первоисточнику», а кому-то по пародии Марка Твена. Никаких Ланселота и Грааля – да и Мерлин не очень похож на воющего пророчества седобородого старца. Это была другая, очень серьезная, почти реалистическая, написанная прекрасной прозой история (и в смысли story, и в смысле history), к которой прилагались разъяснения писательницы о том, что и из каких источников она взяла, а что и почему выдумала сама.

Признаюсь честно, мне после Стюарт классические фэнтези всегда казались пресными, не дотягивающими по литературному уровню, а их фантастические ситуации и персонажи – признанием авторов в собственном бессилии сконструировать мир так, чтобы фантазия создавала иллюзию абсолютного реализма.

ХХ века стал временем переоткрытия британцами своего римского наследия. Зачинателем этого движения был философ и археолог Робин Джордж Коллингвуд, а сегодня не проходит и года без фильма про римскую Британию: «Центурион», «Орел десятого легиона», «Последний легион», «Король Артур», в котором легендарный король оказывается сарматом, служившим в римской армии. Где-то посредине, ближе к началу этого процесса, и находится Мэри Стюарт.

Писательница мечтала написать роман, в котором действие будет происходить в римской Британии, однако менее всего могла подумать (как она утверждала в интервью), что возьмется за артуровскую легенду. Вопервых, эта легенда отчетливо ассоциировалась с высоким Средневековьем, с галантным веком рыцарства, со стихотворными романами Кретьена де Труа и прозой Томаса Мэлори. И уж никакой связи с Римом и темными веками в массовом сознании точно не имела. Вовторых, в англоязычном мире гремела слава Теренса Уайта с его «Королем былого и грядущего», сделавшим современное переложение цикла Мэлори, и тягаться с ним никому бы в голову не пришло.

Скорее всего, Стюарт выбрала бы для своей римской прозы иной, не артуровский сюжет (а резонанс ее книг был бы в разы меньше), если бы не раскрыла прозаическую «Историю бриттов» и стихотворную «Жизнь Мерлина» Гальфрида Монмутского, автора одной из самых грандиозных исторических мистификаций.

Гальфрид был деятелем «возрождения XIII века», когда средневековая Европа переоткрывала свои римские и греческие корни, еще не отрекаясь от христианства, как это сделал позднейший Ренессанс. И в рассказанной Гальфридом своим современникам-англичанам фантастической истории вся Британия получила начало от римлян, Брут построил Лондон, отважный Максимиан, забрав с собой последний легион, завоевывает Рим, а сыновья Константина (не Великого, а другого) Аврелий Амброзий и Утер Пендрагон побеждают нечестивого узурпатора Вортигерна и защищают Британию от нашествия варваров-саксов во главе с Хенгистом. Эта эпическая псевдоисториография (подтверждаемых исторических фактов у Гальфрида почти нет) завершается подвигами Мерлина и Артура.

История Британии становится у Гальфрида Монмутского не историей англосаксов, завоеванных нормандцами, а прямым продолжением истории Рима с кельтскими вариациями. Эта блистательная «реконструкция» и открыла для Стюарт дорогу в артуровскую легенду без необходимости изменять интересу к римской Британии. Фактически писательница лишь немного модифицировала сюжет Гальфрида Монмутского, относясь к нему так, как если бы он был исторической и художественной правдой, перелагая его как набор совершенно реалистичных и очень живых картин, рассказанных от лица Мерлина.

Главный герой Стюарт – именно Мерлин. Он волшебник – в том смысле, что он интеллектуал и политтехнолог, дело которого – творить историю. Отчасти он действует, повинуясь мистическому голосу, отчасти – собственному разуму и целям, но его задача – сотворить Идеального Короля, и он идет к этой цели по крови, трупам, обману, обучая, уговаривая, манипулируя людьми, поскольку слишком часто цели людей, их представления о добре и справедливости плохо согласуются с целью Истории.

Мерлин – пророк исторического «Хитрого Разума», с одной стороны, верящий в историческую судьбу, живущий в своих пророческих видениях, а с другой – точно знающий: чтобы История свершилась, ее надо неустанно устраивать и творить. Не забывая параллельно с историей сочинять Легенду. Артуровская легенда, история как Легенда, как Эпос предстает у Стюарт как плод сознательного конструирования Мерлина.

Если говорить о литературе как о мастерстве письма, богатстве языка и образов, искусстве плести ткань повествования, то артуровский цикл Мэри Стюарт – это практически совершенная литература. Если говорить об идейном влиянии, то и его невозможно переоценить – именно романы Стюарт полностью перевернули современное прочтение артуровской темы. Из своего средневекового антуража она была перенесена в позднеримскую эпоху.

Мэри Стюарт произвела полную перековку центральной западноевропейской легенды.

Как в основе греческой цивилизации лежит Троянский цикл, римской – цикл легенд об Энее, Ромуле и первых героях Рима, так в основе западноевропейской цивилизации лежит именно артуровский цикл. Это ее сердцевинный миф – миф о добром короле, устанавливающем справедливое и мудрое правление, о собранном вокруг него избранном обществе героев, искателей приключений и просветления. О преступной любви и супружеской измене (адюльтер – вообще один из ключевых для Западной Европы прасюжетов). И о конечной гибели всего этого прекрасно устроенного мира в братоубийственной войне, развязанной преступным наследником.

Артуровский эпос вытеснил для англосаксонского и даже отчасти романского мира из этого ядра другой, более древний миф – миф «Эдды» и «Песни о Нибелунгах». Европа Нибелунгов сжалась и окончательно закончилась с Третьим рейхом и его Gotterdammerung, Европа Артура продолжает развиваться.

Кельто-римская, более древняя кровь западноевропейской цивилизации за вторую половину ХХ века взяла верх над более молодой – германской – кровью. И именно Мэри Стюарт осуществила литературную перепрошивку артуровского мифа – теперь это миф о преемственности цивилизации в Британии с кельтских и римских времен, о синтезе этих двух начал как основе цивилизации и об их борьбе с германо-саксонским началом как образом варварства эпохи Великого переселения народов. Британия предстает не как часть молодого и чистосердечного варварского мира (вспомним историю Беды Достопочтенного про англов-ангелов), а напротив – как земля тысячелетий, пропитанная римским духом и опутанная древней магией Стоунхенджа. Случайно ли, что в 1958–1962 годах были произведены капитальные работы с памятником, так что многие даже говорят о том, что Стоунхендж «построен заново», совсем как у самой Стюарт в «Хрустальном гроте», где Мерлин восстанавливает этот комплекс.

Утратив в 1950-1960-х годах Империю, Британия внезапно переоткрывает себя как Рим. Рим с кельтским орнаментом. Сделано это было вполне осознанно и конструктивистски. И в романах Стюарт трудно не увидеть многослойную рефлексию над этой реконструкцией прошлого Британии: трилогия о Мерлине представляет собой одновременно переписывание легенды и «артуровских» культурных кодов, и изображение в лице Мерлина того, как творится и пишется история, и размышление над тем, как это делается.

Можно даже задать конспирологический вопрос, не были ли книги Стюарт не столько зеркалом, сколько составной частью этого культурологического эксперимента. Но конспирология – занятие довольно неблагодарное.

Созданная Стюарт фигура Мерлина – «технолога истории» – в любом случае одна из сильнейших фигур в британской, а пожалуй, и мировой литературе ХХ века. Сегодня, когда, по сути, по «мерлиновскому» рецепту (делаешь Историю – одновременно сам сочиняй Легенду) пишется уже русская история, мы можем сказать, что кое-чем Мэри Стюарт и ее Мерлину мы в этом обязаны.

21 мая 2014

Воображаемый друг

Каждому ребенку нужен воображаемый друг, с которым он может разговаривать на своем языке, заботиться, просить поддержки, переживать вместе воображаемые приключения. Большая часть детской литературы посвящена воображаемым друзьям – будь то Карлсон, который живет на крыше, Винни-Пух, Пятачок или няня Мэри Поппинс.

А вот наличие воображаемых друзей у взрослого человека – повод всерьез о нем обеспокоиться. Еще более странно появление воображаемых друзей у серьезных больших государств в их внешней политике. Между тем именно такую странную картину мы наблюдаем сейчас – от самых разных российских политиков, государственных деятелей, экспертов мы выслушиваем комплименты в адрес Петра Порошенко, выражения надежд на его счет, одобрение его мифических мирных планов.

Россия если и не поздравила шоколадного олигарха с избранием и не признала его де-юре, то предпочла закрыть глаза на очевидную фальсификацию результатов выборов 25 мая, на многократное завышение явки и пересыпание голосов в восточных регионах Украины. Фактического бойкота выборов юго-востоком Россия предпочла не заметить, сделав вид, что верит цифрам украинского центризбиркома.

Российские политики, рассуждая о диалоге с Порошенко, апеллируют к неким предполагаемым ими «стратегическим интересам» Украины – экономическим связям, будущему развитию, человеческому фактору и т. д. Все эти отсылки были бы уместны, если бы мы имели дело с нормальной страной, обычным государством, чья власть ставит стратегической задачей именно развитие экономики и человеческого потенциала своей страны.

Украина ничего общего с такой нормальной страной не имеет.

Однако будь Порошенко трижды нелегитимен, будь он стратегически враждебен к России, но если бы он проводил минимально вменяемую политику, если бы был готов на настоящий диалог с восставшим Донбассом, на минимальное уважение прав и свобод русских жителей, то смириться с его властью возможно было бы хотя бы на краткую перспективу.

На деле риторика Порошенко, облеченного мнимой легитимностью, стала даже жестче риторики Турчинова и Яценюка.

Террористическая операция против Донбасса проводится теперь более жесткими методами – поняв, что при столкновении с вооруженными ополченцами украинские силы несут крупные потери, каратели взяли на вооружение тактику заложничества. В обмен на обстрел – бьют по жилым кварталам, разрушают систему водо- и электроснабжения, пытаются запугать людей смертями и подавить их волю к сопротивлению.

Результат, впрочем, пока обратный – в вечер после жестокого обстрела города и гибели детей я общался с женщиной из Славянска, и на мои робкие надежды, что, может быть, этот ужас был финальным аккордом хунты перед остановкой обстрелов, она задавала только один вопрос:

«Где пушки из России? Может быть, подвезут хотя бы пару пушек?» Надежды в этом городе возлагают не на Порошенко, а на меткость своих стрелков. Об этом необходимо помнить с учетом того, что, когда Славянск соглашался быть базой ополчения, ему была обещана полномасштабная военная поддержка России, а не струйки добровольцев и случайно перепадающие ящики с боеприпасами.

Говорить «мы никому ничего не обещали» в данном случае – цинизм, и мы все это отлично знаем.

Так или иначе, но пока что воображаемый друг Порошенко уничтожает Славянск, включая женщин и детей, уничтожил Красный Лиман, уничтожает Донбасс. С 7 июня он вступил в обязанности верховного главнокомандующего Украины. И в свете этого его «пожелания», чтобы «стрельба прекратилась в течение недели», звучат вызовом и насмешкой. Главнокомандующие не высказывают пожелания, а отдают приказы. Их приказы о прекращении огня исполняются не в течение недели, а немедленно. Больше всего пожелание Порошенко «прекратить огонь за неделю» похоже на требование в течение недели любыми средствами уничтожить восставших.

И на этом фоне комплименты воображаемому мирному плану воображаемого друга выглядят неубедительно.

Вся пустая миротворческая риторика Порошенко направлена на одну-единственную цель – добиться от России формального отречения от восставшего Донбасса, пресечь даже те слабые ручейки помощи, которые идут сейчас, оставить вооруженных лишь стрелковым оружием ополченцев один на один с авиацией и РСЗО, создать подавляющее военно-техническое превосходство на своей стороне, раз уж боеспособность украинской армии ничтожна, дать время американским инструкторам натаскать карательные подразделения. Всё это, по мысли Порошенко и его действительных друзей на Западе, должна обеспечить Россия, помогая «охранять» украинскую границу, оставляя Донбасс без помощи.

Уже сейчас развитие вооруженных сил ДНР и ЛНР отстает от развития карательных сил Украины. Если Россия согласится на так называемый диалог по пограничному вопросу – будет только хуже. Фактически нам предлагают аналог Дейтонских соглашений, после которых Республика Сербская была морально раздавлена, Сербия потеряла Косово, Милошевич потерял последовательно власть, свободу и жизнь, и вот уже даже «пророссийские» сербские власти вынуждены публично заявлять о заморозке строительства «Южного потока», то есть встраиваться в контекст антироссийских санкций. Может ли Россия позволить себе подобное развитие событий? Нет. Вне зависимости от согласия Украины и Запада смириться с воссоединением Крыма (такого согласия, впрочем, тоже не последует – слабых и уступчивых бьют). Даже если забыть про все амбициозные планы о создании Новороссии, надежды на федерализацию Украины и т. д., совершенно очевидно, что ориентированная на ЕС и НАТО Украина, где президент назначается Вашингтоном при помощи фальсификации выборов, – это первостепенная геостратегическая угроза для России.

Если мы откажемся от того «жала в плоть» порошенковской Украины, которое представляют собой даже в нынешнем усеченном виде (вследствие нашего «невмешательства») ДНР и ЛНР, то антироссийская, антирусская, пронатовская Украина стабилизируется в нынешнем виде навсегда – и Россия лишится всяких рычагов воздействия на ее политику.

Пока ДНР и ЛНР существуют, пока их границы с Россией де-факто открыты, маневр Порошенко и евромайданной власти ограничен. Если «казус Милошевича» с нами повторится и мы допустим падение этих республик, превращение натовских баз в градообразующие предприятия востока Украины неизбежно.

Это прекрасно осознают Порошенко и его покровители, и именно ради этого они поддерживают нашу игру в «воображаемого друга». Любой ценой заставить Россию вести дела только с Киевом, а потом уже делать что угодно, когда русский фактор из уравнения исчезнет.

9 июня 2014

Двор и Дон

Все направления консерватизма можно легко классифицировать по двум способам интерпретации знаменитого изречения Гегеля. Одни (охранители) полагают, что «всё действительное разумно». Другие (консервативные романтики) предпочитают думать, что «всё разумное действительно».

Искушение представителей консервативной революции очевидно – это утопизм, стремление сделать бытие слишком идеальным, нежелание считаться с реальностью… Это искушение по-своему величественно, но чревато разрушениями.

Искушение охранителей более банально и зачастую менее вредно, но уж больно унизительно. Это соблазн оправдания каждой запятой реальности, мышление «применительно к подлости». Охранитель такого сорта не способен бывает даже понять начальственную иронию или двоемыслие и вполне способен восхвалять как Высшую Правду изреченную специально дипломатическую ложь.

Иными словами, если консервативная романтика порой вырождается в комиссарство, то охранительство чаще всего деградирует в холуяж.

Подобный эффект мы наблюдаем порой и сегодня. Поставленная между непростым выбором – поддержка русского восстания в Новороссии и тяжелые санкции или же попытки избежать «войны» (скорее всего, безуспешные) ценой «бесчестья» – Россия молчит, хмурится, маневрирует, пытается оттянуть и разрядить кризис.

И тем страннее выглядят в этом контексте те охранители, которые сперва приписывают Кремлю низкие поступки и стремления, а затем начинают угодливо придумывать для них «обоснование».

Мол, не царь, а вы, холопы, виноваты.

Вот уже несколько дней известные и малоизвестные российские политтехнологи затянули такую песню. Оказывается донбасское восстание «угрожает внутренней стабильности России», его возглавляют сплошь смутьяны, экстремисты и карбонарии, а потому главная задача РФ – это поддержать «социально близкий» режим Порошенко и сделать так, чтобы споры донбасской «заразы» ни в коем случае не попали на территорию нашей страны.

Когда на фоне смертей, бомбежек, артобстрелов один автор заявляет, что главная задача российского консерватизма состоит в том, чтобы никто из донбасских революционеров не пересек границу России, то есть лишь слегка завуалировано призывает к их уничтожению, это звучит какой-то особой музыкой «стабильности» моему пониманию недоступной.

Но разберем эти аргументы пусть и с заслуженным гневом, но без пристрастия.

<< 1 ... 3 4 5 6 7 8 >>
На страницу:
7 из 8