Пьяная застава

– Поганый гном!!! Ррррр! – прорычал орк.

– Да-да! Истину говоришь, очень поганый, – подтвердил человек в чёрном, – Гномов там тоже много.

Орк оскалился и утробно зарычал.

– Но не так много, как вас и нас, великий Зордук, вождь Живодёров, – поспешно исправился человек со всем уважением и благоговением, которые сумел выжать из себя.

– Жакхар, – выкрикнул орк. – Славная битва!

– Славная битва! – подтвердил человек в чёрном, вскинув сжатый кулак.

Глухонемой слуга тут же повторил жест.

– И половина добычи ваша, Зордук.

– Я забирать их дом.

– Хммм… Согласен. – Господин в черном сделал вид что размышляет. – Тогда я заберу их мушкеты и книги, – предложил он, указывая на свои пистоли.

– Бусхар надрузт, – проревел орк и плюнул человеку под ноги.

Человек в чёрном отступил на шаг. Правая рука легла на эфес шпаги, а левая сжала рукоятку пистоля – единственного настоящего из трёх, но без заряда. Орк осклабился в ухмылке.

– Гром-палка – оружие труса! Забиш гном в кутак! – выругался вождь, прихлопнув ладонью по торцевой поверхности сжатого кулака. – Забирай!

После этих слов орк бросил на землю завязанный мешок.

– Договорились, – сказал человек в чёрном, указывая Калебу на мешок. – Теперь обсудим план.

Когда всё было решено, и человек в чёрном со слугой удалились, орк тихо произнёс:

– Кхазиз, Гнайл! (Проследи за ними, Гной!)

Из-под его широкого плаща что-то выскальзнуло и шмякнулось в грязь.

– Есс, босс, – прозвучал скрипучий голос.

Низкорослый гоблин прошмыгнул между ног вождя и быстро, но почти беззвучно побежал по размокшей земле, перепрыгивая лужи и прячась за кустами, что выходило у него поразительно ловко. Гоблин быстро нагнал людей, неторопливо шлёпающих по размытой тропе. Затаился.

– Хадил! (Уходим!) – прорычал вожак.

Раздались хлюпающие и чавкающие звуки, сопровождаемые глухим рычанием. Три рослых и практически голых орка словно выросли из-под земли. Не считая набедренных повязок и украшений из костей, на них не было ни клочка одежды. Тела их были сплошь вымазаны грязью, жухлой травой и листьями. В лапах воины сжимали суковатые дубины, утыканные кривыми шипами из металла и кости.

II

«Карак Брузор славился своими литейщиками и мастерами пушечных дел. Благодаря подземной лавовой реке, гильдия инженеров не знала нужды в источниках жара для паровых машин и плавильных печей. Но… эти времена прошли. Извержение вулкана где-то на далёком юге вызвало сильнейшие землетрясения. Исполинские плиты земной тверди сомкнулись, и Великая Огненная Река остановила свой беспрерывный ток. Раскаленная магма стала остывать. Медленно, но неотвратимо ее жар угасал. А вместе с ним угасала та жизнь, та могучия сила, что вращала огромные зубчатые колеса и толкала поршни многочисленных механизмов. Настал день, когда Великая Река застыла, навеки окаменев.

Но еще раньше остановился последний стальной маховик, замолчал последний паровой молот. Большинство мастерских и литеин были разрушены либо частично, либо полностью. Клан Рукомолотов понёс большие потери, как в численности, так и в богатстве своём. После многие, не желая или не имея возможности жить в полуразрушенном Караке, покинули его чертоги, ища лучшей доли в соседних землях, у более удачливых родичей и даже просто на поверхности. Остались лишь самые стойкие и крепкие представители клана Рукомолотов – истинные сыны и преданные хранители Карака Брузор!… – послышались мелкие всхлипывания, – Истово верящие, что наступит день, и Карак их восстанет во всём, – снова раздались всхлипывания, – во всём своём гордом великолепии…»

– Да задрал ты, Брундайл, со своей хренетописью!

Гном, декламацию которого так грубо прервали, отёр краешком бороды текущие слёзы.

– Это летопись, а не хренетопись, Эрзиль, болван! Сколько можно повторять?! – буркнул летописец, убирая свою книгу в кожаную сумку.

– Да мне по боку, Брун! В ней даже картинок нету. Только эти витиеватые руны да бухвисты.

– Это история твоего клана, идущая от первых королей. Ещё мой отец, мой дед и отец моего деда и дед моего… ну ты понял – все поколения вели её.

– Эээээ-рррр-эээ, – громкая отрыжка Эрзиля прервала летописца. Другие гномы, находящиеся в зале, громко засмеялись,

– А мне по боку, Брун, дружище! Глянь-ка лучше на такую историю, – сказал Эрзиль и бросил возмущённому хмельному летописцу несколько листов.

Взглянув на них одним глазом, летописец икнул и густо раскраснелся. Гномы вокруг снова загоготали. На жёлтых листах скверного дешёвого пергамента просто, но весьма изощрённо были изображены обнажённые эльфийки, купающиеся в водоёме и предающиеся утехам весьма скабрезным. За ними из кустов наблюдала неясная тёмная фигура. Картинки заканчивались на том, что эльфийки заметили подсматривающего и, ничуть не смущаясь, поманили его к себе. Далее была краткая надпись: «Продление след три медяка. Мастер гравюры Леопольд».

– Ты где взял эту похабщину, Эрзиль? – проговорил летописец, не отрывая от картинок округлившихся глаз.

– Известно где! В город ходил давеча за припасом.

– Грят, мол, мастер Леопольд могет за доплату в четвертак изобразить, мол, гном там ныкался в кусту, и, значить, с им всё приключится, – высказался один из присутствующих гномов.

– Полная безвкусица, – возмутился летописец, незаметно припрятав одну гравюру в карман.

– А мне по нраву! – заявил Эрзиль, – уж я б дал им со свого орудия, – громко заявил он, вскочил на скамью и, поставив одну ногу на стол, демонстративно ухватился за причинное место.

– Ой ли?! – выкрикнул кто-то из-за соседнего стола, – да у тя там фитилёк запальный, да и тот коротковат.

Гномы разразились хохотом. Эрзиль покраснел и прорычал:

– Чего?! А ну повтори! – и, не дожидаясь ответа, швырнул в обидчика полупустой кувшин. Впрочем, прицел его был значительно сбит алкоголем, и кувшин угодил в дремавшего соседа супостата, разбился вдребезги и обдал выпивкой и осколками ещё несколько гномов.