Я сосчитаю на шее Твой пульс и
Поцелую в источник пульсаций.
Твоя стройная милая спинка,
Твои хрупкие тонкие плечи.
Я люблю Тебя, извините,
Твою историю, Твою вечность.
ЧСВ.
Я гений. Хотите поспорить?
Можно сказать, что Я зазнался.
Я буду самым отвратительным горем,
Который носить посмела Земля.
Я Бог,
Но вновь
Сижу и плачу. Быстрый вздох
Прервать боюсь истерическим кашлем,
Который не стоит Моего внимания,
Который Я назову неважным,
Ведь бессмертен, как сущность мироздания.
Я вундеркинд,
Ещё секунда, и
Я допишу шедевр сий.
Моё ЧСВ даёт о Себе знать,
Сменяясь волной самоненависти.
Но Мне не придётся Себя спасать,
Я смог несочетаемое сочетать,
Я этим хочу поразить этот мир,
Мне хватит на это уверенности.
Серость.
Я задыхаюсь серостью Своей квартиры
И мёрзну от холода майских дождей.
И если есть хоть какие-то краски в этом уёбищном мире,
Они – пятна крови на белой кофте Моей.
Мне плохо и тошно, Я курю сигареты.
В той атмосфере, что Меня окружила,
В той прихоти мерзкой, в той грешности живо
Моё обаяние. Я ненавижу всё вокруг, но где-то
Страдают такие же уставшие люди,
Которые молят случайности судеб
О том, чтобы всё изменилось мгновенно,
О том, чтобы тоже найти человека.
Того, кто разделит их сладкие боли,
Того, кто не будет смеяться, наверно,
Того, кто в самый подходящий момент
Не постесняется, обязательно спросит:
«Что ты забыл в скучной реальности этой,
Почему ненавистен тебе этот свет?»
Я задыхаюсь серостью Своей квартиры,
Я схожу с ума от сложенных Моим разумом легенд.
И если есть хоть какие-то краски в прогнившем до ужаса мире,
Они – цвет глаз человека, что станет для Меня всем.