Сиреневые тени прошлого

Антонина Степановна показала Саше документы Ольги. Он мельком посмотрел на фотографию в путёвке, и что-то сжалось в глубине его души.

– Боюсь, это уже не та Оленька, которую мы знали, – тихо намекнула Павловна.

Саша немного помедлил и спросил:

– Она выглядит так же, как на этой фотографии?

– Ну, почти. Она очень бледная, я бы даже сказала с зелёным оттенком. Тёмненькие круги под глазами. Опухшая. Надеюсь, у неё есть те самые таблетки, которые пьют все кочевники, – поморщилась женщина.

Александр невольно передёрнул плечами, на мгновение представив себе, через какие мучения пришлось пройти Оле.

– В какой она комнате?

– В шестой.

– Комната с красной дверью?

– А как же иначе? – развела руками Павловна.

Саша прошёл через холл в конец коридора. Остановился у двери и замер, не решаясь войти.

Он вспомнил слова Антонины Павловны: опухшая, бледная, с синяками под глазами, – разве могла его Оля так плохо выглядеть? Он знал её так близко, как только могла ему позволить женщина, сгорающая от страсти. Даже рано утром, в смятой постели после долгой ночи любви, с растрёпанными волосами и сонными глазами, она всегда выглядела божественно.

– Если Оля приняла ретрогетивные пилюли, значит, она спит, – решил Александр и уверенно открыл дверь.

Он прошёл в комнату и прикрыл за собой дверь. Какое-то время он просто смотрел на девушку, лежавшую на постели. Она лежала поверх покрывала одетая, спиной к нему, и он не мог видеть её лицо, но её волосы… Александр снова почувствовал трепет в душе, и память с новой силой напомнила о былом. Эти прекрасные золотистые локоны, разбросанные на подушке, как же сильно он хотел увидеть их вновь.

Он медленно обошёл кровать, склонился и заглянул ей в лицо. Сомнений не было, это была его Оля, и она всё ещё была прекрасна. Особенно сейчас, когда стала на четыре года старше, черты её лица выглядели более утонченными.

Александр продолжал смотреть на неё, пытаясь разобраться в своих чувствах. Он испытывал радость, что с ней всё в порядке. Любопытство, как ей удалось всё преодолеть и стать кочевницей. Гордость за свою девочку. Сожаление о долгой разлуке. И желание… Желание обладать этой женщиной, которое вспыхнуло с новой силой. Ведь несмотря ни на что, он всё ещё любил её. Он все эти годы был рабом своего увлечения, и ни одна другая женщина не смогла затмить Ольгу. И, конечно же, он испытывал гнев. Страшный, всепожирающий гнев за боль, которую он испытал потеряв её. Она бросила его, сбежала перед самой катастрофой. Ему пришлось поверить, что она погибла, как и многие другие, кто пытался пройти сквозь сиреневое сияние.

Она всегда угрожала ему. Шантажировала – если он не уедет вместе с ней, она уедет одна. А он… Он будет жалеть об этом всю свою жизнь. И, черт возьми, эта девчонка действительно заставила его пожалеть о том, что он не согласился уехать с ней. Расчётливая стерва! Она всегда манипулировала им, пользуясь его чувствами. Она всегда знала наперёд, как он поступит, и как будет страдать. И она заставила его пожалеть о потери больше, чем он мог себе представить. Ведь все эти годы он винил себя в её гибели!

Осознав, что обе его руки сжаты в кулаки, Саша сделал над собой усилие и попытался успокоиться. Придушить сбежавшую четыре года назад невесту было не лучшим решением, тем более сейчас. Он улыбнулся в душе, обретя привычное напряжение, раздражение и ненависть. Так было всегда, когда дело касалось Оле. Жизнь с ней казалось ему блаженством и в то же время проклятым адом. Она была бесподобна в своей фальши, мастер шантажа и испорченная эгоистка, и она была единственной его слабостью. Она была его наркотиком.

Это наваждение невозможно было объяснить, но оно было восхитительным. Иногда он безумно любил её. Порой отчаянно ненавидел. Но он всегда нуждался в ней, а без неё испытывал звериный голод и беспомощность. Эта потребность в ней была больше, чем страсть, нечто сильное, запретное и тёмное, то, что могло убить его. Она была частью его души, и он задыхался без неё.

Александр осознал, что жил эти годы, как в тумане, а теперь всё снова встало на свои места. Оля была рядом. Она вернулась, и он её ненавидел.

Затаив дыхание он сделал шаг назад. Он снова вспомнил слова Антонины Павловны:

– Это уже не та Оленька, которую мы знали!

Не каждый мог стать кочевником и путешествовать из одной зоны в другую, но Оля могла. Вот только какой ценой? У всех без исключения кочевником наблюдались провалы в памяти. А некоторые и вовсе со временем сходили с ума. Саша хотел знать, как далеко Оля смогла зайти в своих путешествиях? Что стало с её личностью? Помнит ли она его? А главное, зачем она вернулась?

Он остался ждать. Сел в кресло у кровати и наблюдал, как она спит.

Он не мог уйти. Не мог с ней расстаться. Он хотел получить ответы на все свои вопросы и не собирался отступать.

Большую часть времени Оля спокойно спала, иногда вздрагивала и что-то бормотала. В эти минуты Александр переживал, что могло тревожить её во сне? Он приподнимался в кресле и ждал, что она проснётся, но она продолжала спать, а он продолжал ждать.

Его терзали вопросы. Как она жила эти годы вдали от дома в хаосе, который творился после катастрофы? Как она смогла выжить и вернуться?

А потом он вспоминал причину всех своих кошмаров. Этой причиной была она! Все эти годы он проклинал себя, ненавидел, презирал. Он чувствовал свою вину в её исчезновении.

И вот она снова здесь, разрушительница его покоя. Вернулась и одним махом перечеркнула всю боль, весь пережитый кошмар, будто и не было ничего.

Спустя несколько часов душевных терзаний Александр почувствовал, что смертельно устал от всех этих воспоминаний. Он будто заново прожил эти четыре года. Но он упрямо продолжал ждать, когда Оля проснётся и посмотрит ему в глаза. Он надеялся, что она всё ещё помнит его.

Оля проснулась вечером. Её губы пересохли, и ей нестерпимо хотелось пить. В полумраке комнаты она прошла в ванну, включила свет и, обнаружила там деревянную купель, до краёв наполненную свежей водой. Её радости не было предела. Она с жадностью накинулась на воду, зачерпывая её ладонями и, попутно пыталась вспомнить, в какое захолустье её вновь занесло. События прошедшего дня расплывались и были не чёткими.

Оля вспомнила образ пожилой женщины с четырьмя глазами, которая вручила ей ключи от комнаты и, не сдержав смеха, рассмеялась. Так беспощадно её давно не накрывало.

Она скинула с себя одежду и залезла в купель с головой.

– Боже, какое блаженство! О-о-о, Боже! – с восторгом выпалила она, издав томный, исходящий из груди стон. – Боже, это восхитительно! О-да! – продолжала вопить она, плескаясь в большой деревянной бочке, словно ребёнок в тазике.

Не обнаружив в кармане своих брюк документы, Оля обхватила ладонями лицо и потёрла виски, пытаясь вспомнить, где могла их оставить. Она завернулась в полотенце, и вышла обратно в комнату. Зажгла ночник. Села на кровать и принялась обшаривать тумбочку.

– Привет, Оля.

Девушка вздрогнула и повернулась в сторону окна, откуда доносился этот незнакомый мужской голос.

Мужчина привстал с кресла и медленно вышел из тени. Его глаза блестели. Он был высокого роста, широкоплечий брюнет и, несмотря на мягкий, приятный голос и доброжелательное приветствие, Оля почувствовала исходящую от него угрозу. Этот человек был зол. У неё заколотило сердце, и она с отчаяньем вспомнила, что оставила оружие в багажнике машины.

Когда мужчина подошёл ближе, она увидела эмблему синего круга на нагрудном кармане его рубашке. Это означало, что незнакомец миротворец и представитель местной власти. Оля успокоилась, но очень сомневалась в правильности его действий. Воспоминания прошедшего дня постепенно возвращались к ней.

Она направлялась в Нижний Новгород из Кирова и, самый короткий путь, хоть и не безопасный, лежал через город Устриш. Ей предстояло посетить незнакомую ей зону, но это прилично экономило время. У неё, конечно же, была возможность поехать в объезд. Но для этого ей бы пришлось добраться до Омска, сделать невероятно огромную петлю обратно до Волгограда, и только потом она бы смогла проехать в Новгород. Отправиться в столь длительное путешествие и потерять кучу времени Оля не могла себе позволить.

Она хмуро посмотрела на незнакомца, всё ещё не понимая, что этот мужчина забыл в её комнате.

Оля была опытным кочевником: устроить дебош или закатить истерику не могла.

Продолжая хмуриться, Оля вспомнила, что консьержка забрала её документы и, возможно, причина появления представителя власти была связана именно с этим. Но разве у неё есть какие-то проблемы с законом?

– Так и будешь молчать? – голос Александра прервал её раздумья. – Я думал, ты будешь рада меня видеть! – с упрёком добавил он.

Он переместил взгляд на её торчащие под тонким полотенцем соски и, Ольге стало неловко.

«Рада видеть?»

Оля медленно и глубоко вздохнула. Она впервые видела этого мужчину, и почему она должна была рада этому? Она видела десятки и сотни мужчин, и ни один из них прежде не требовал возрадоваться ему. Что-то в этой истории было явно не так, но она всё никак не могла понять, что именно.

– Здравствуйте! – сказала она, стараясь говорить спокойно и сдержанно, но вся эта ситуация её напрягала.

Оправдываться перед незнакомым мужчиной, будучи полуголой и мокрой, казалось ей не приличным.

Он подошёл ещё ближе и теперь стоял в метре от неё. Так близко и вызывающи. Ей захотелось уклониться, отступить на шаг назад, но она и так стояла возле самой стены, и сбежать было некуда. Она вспомнила про ретрогетивные пилюли, и принять ещё парочку показалось ей хорошим решением. Она надеялась, что это поможет ей прийти в себя. Абсурд происходящего натолкнул её на мысль, что возможно, этого мужчины здесь нет, и всё это ей мерещится.