Переходный возраст II – Абсолютное счастье

– Гриша, привет, как на счёт прогулки по ночному Питеру?!

– С большим удовольствием.

Вечерний Питер так красив, всё переливается огнями, все старинные постройки внушают почему-то в тебе какое-то чувство величия и статности. Ты чувствуешь себя очень важным лишь потому, что прогуливаешься по этому городу, лично сам можешь прикоснуться ко всему этому величию, можешь стать частью этого прекрасного города.

Я недавно живу в Питере, но даже сейчас он мне кажется таким родным, и в тоже время каким-то далёким. Далёким лишь потому, что тот, кто тебе близок и дорог, не рядом с тобой. Ты не можешь с ним случайно встретиться, ты не можешь случайно от кого-то услышать о нём какие-то новости, ты не можешь специально искать встречи с ним. Всего этого ты не можешь сделать лишь потому, что этот человек не живет с тобой в одном городе, он далеко, далеко.

– Ты где-то летаешь?! Ты не со мной?! – вернул меня в реальность голос Гриши.

– Нет, – улыбнулась я и чуточку обманула Гришу. – Я просто любуюсь красотами этого незабываемого города.

– Что есть, то есть. Как ты тут оказалась?! Почему решила переехать?!

– Я приехала ради дочери, её карьеры, а точнее и своей тоже. Питер – культурная столица нашей Родины, здесь всё живёт творчеством, а я творческий человек, мне необходимо столкнуться с этим творчеством, прикоснуться к нему, понять его. Только, когда ты здесь живёшь, ты можешь всё это испытать на себе. С мужем мы разошлись мирно, к нему нет у меня никаких претензий, это у него ко мне, скорее всего. И знаешь, понятие: не сошлись характерами, бывает иногда место быть.

– Да перестань, не бывает.

– Сам мне так сказал про свою девушку.

– Сказал, но это не так.

– А в чём же дело?!

– Она просто никогда меня не любила, проводила время со мной, а потом, когда встретила свою мечту, ушла от меня, вот и всё.

– Ха-ха-ха, как это знакомо мне.

– А чём ты?! Он тоже от тебя ушёл.

– Может быть, может быть.

– Ну ладно, не хочешь, не рассказывай.

– Я просто думаю, что это совсем неважно. Правда, давай не будем портить вечер воспоминаниями и говорить о ком-то ещё, кроме, как не о нас.

– О нас?! Мне это нравится, – заулыбался Гриша.

– Ты понял, что я имела в виду, – быстро отказалась я от своих слов.

– Тогда вашу ручку, мадмуазель.

Гриша заставил меня рассмеяться и, взяв его под руку, мы отправились гулять по Питеру и наслаждаться прекрасными видами этого города, уже вдвоём. Мы болтали о всякой ерунде, и это было замечательно. Я не о чём не думала, это помогло мне расслабиться и забыть обо всём, что тревожило меня последнее время.

Я смеялась так, как уже не смеялась несколько лет. Гриша делал меня беззаботной и счастливой. Мне, правда, с ним было хорошо, удивительно, но хорошо и легко. Мне казалось, что я его знаю тысячу лет, и мне не надо притворяться.

Гриша не давил на меня и ничего от меня не требовал, я так устала от того, что всем от меня что-то надо. Никто не мог оставить меня в покое и просто наслаждаться тем, что я рядом, и всё. Просто рядом. Грише было хорошо от того, что я рядом, он не давил на меня, он давал мне мою свободу, мы были вместе, но душой и телом я оставалась одна. Наверное, вот в этом и есть вся прелесть дружбы между мужчиной и женщиной. Когда людям просто хорошо вместе, и всё. Ничего другого и не надо.

– Вот ещё одна история, – продолжал Гриша.

А я смотрела на него и радовалась, что познакомилась с таким прекрасным человеком, который может отдавать, а не забирать.

Глава 15. Творческий путь

После того, как жизнь стала налаживаться, и в моей жизни наконец-то восстановилась справедливость, я стала понимать, что с моим творческим ростом что-то не так. Я не могла творить и получать от своего искусства удовлетворение только потому, что рисовать я должна была по определенной тематике и по определенным мотивам, которые мне диктовал союз художников.

Я понимала, что сейчас зависима от работы, так как нужно содержать Аню, с супругом я развелась. Витя хорошо нам помогал, но я не хотела надеяться на него и продолжать грузить его своими проблемами, я должна была их решать сама, и опираться я должна была только сама на себя.

Но я была так скована в своём творчестве, так сжата. У меня было огромное количество идей, сюжетов для моей выставки, но я ничего этого не могла воплотить в жизнь.

Мне не хватало воздуха, мне нечем было дышать в этих условиях. Я вспоминала себя и понимала, что такие же ощущения я испытывала, когда находилась в браке с Витей, а душой и телом была с Андреем.

Также и сейчас – руки рисовали то, что надо, а душа и сердце хотело нарисовать совершенно другое. Картины не имели души, они ничем не могли цеплять. Я сама не хотела на них смотреть, не говоря уже про других людей.

Это не могло долго продолжаться. Мне надо было решиться, решиться на свободу, иначе своему творчеству я должна была бы сказать: «Прощай!». Но этого я никак не могла допустить.

Да, я могу остаться одна, без мужчин, но не без моих картин, не без красок и кисточек, не без белого полотна, не без моего воздуха.

Да, без моих картин – мне просто нечем будет дышать.

И вот в какой-то момент я просто поняла, что так дальше не может продолжаться. Я решила снова дышать полной грудью, я решила снять себя эти невидимые оковы и уйти из союза художников.

– Вы в своём уме, простите, – недовольно спрашивала меня Марина Владимировна, которая ещё пару лет назад оформляла меня в состав художников. – Сюда так тяжело попасть, вам так повезло, вас взяли сюда без участия в выставках, дали шанс. И вы сейчас хотите просто так взять и уйти?! Куда, боюсь спросить?! Что вас ждёт впереди?! Вы понимаете, что вы и ваши картины никому не нужны. Вы никогда не сможете открыть свою выставку, это в своём городе могли, здесь – нет. Здесь другой уровень, деточка. Вы, вроде, взрослая женщина, а рассуждаете и ведёте себя, как капризный ребенок.

– Я за всё вам благодарна, за весь опыт, который приобрела, работая с вами, но это не моё. Я не могу писать картины по определенной тематике, я хочу писать то, что у меня на душе, что я чувствую в данную минуту, и чем я живу в данную секунду. Настоящая жизнь, настоящие чувства и эмоции – вот, что есть в моих картинах. А это всё пустое, это всё неживое, это всё без души.

– Да вы посмотрите, какая очередь выстраивается к нам. Кто мы и кто вы, – стала повышать голос Марина Владимировна.

– Я не претендую на ваш уровень, я просто хочу рисовать и творить так, как хочу именно я.

– Да, куда катится мир, – произнесла очень пренебрежительно Марина Владимировна. – Подпишу ваше заявление, сможете получить расчёт, отрабатывать вас не буду просить. Но учтите – второй раз мы вас не возьмём.

– Спасибо. Я больше и не хочу.

– Это вы сейчас так думаете, а потом поймёте, что никому ваши картины не нужны, и таких, как вы, вон – целый ряд на улицах стоит. Вспомните, прибежите, но боюсь, что будет уже поздно.

– Хорошо, я вас услышала, – решительно ответила я. Моё мнение уже никто и ничто поменять не мог.

Взяв свои небольшие пожитки, я вызвала себе такси и отправилась в свою новую мастерскую, где могла свободно дышать и творить.

Да, моя новая мастерская – это наша небольшая квартира с Аней. Конечно же, у меня не было денег, чтобы снимать мастерскую.

Но в глубине души мне было так легко и свободно, я точно знала, что поступила правильно, что мой творческий путь находится ещё только в середине, что мне есть куда двигаться и куда расти.

Приехав домой и, расположив все свои вещи у открытого окна, я впустила в наш дом запах красок и запах свободы. Это просто невероятное сочетание моего счастья.

Не прошло и минуты, как я стала рисовать – руки не останавливались, в голове было столько сюжетов и идей, что даже усталость никак не давала о себе знать. Я творила до полной ночи, пока не вернулась Аня и не уговорила меня лечь поспать и отдохнуть.

У Ани начались летние каникулы, и она решила некоторое время провести в гостях у папы. Я была рада такому решению и с удовольствием проводила свою дочку в аэропорт, где на другой точке нашей планеты её встретил Витя и обещал ей устроить незабываемые каникулы.