Тайны Семиречья. Диадема тысячи огней

– Сколько стоит?

Соня достала из сумки брошюру, под описанием которой крупная сумма, перечеркнута жирной красной линией и внизу сумма в два раза меньше, но, тем не менее, тоже не маленькая, хоть и зеленого ободряющего цвета. Адель рефлекторно сглотнула.

– Нет, спасибо. Не сейчас.

– Эта акция действует всего два последних дня – сегодня и завтра.

– Что так не долго?

– Я сама только недавно узнала. А так уже три месяца, как ее запустили. Давай, решайся. Самое время прыгнуть в последний вагон!

Адель как-то поделилась с Соней, что хотела бы выяснить происхождение своих предков. Она знала, что мама – казашка, а папа – этнический немец. Сторону мамы она знала хорошо. Она даже прорисовывала семейное древо по маминой линии. А Линию отца она знала плохо.

– Ты же знаешь, как у меня сейчас обстоят дела с финансами, – покачала головой Адель.

– Ничего страшного, я сейчас оплачу всю сумму, а ты отдашь свою половину, как сможешь.

– Откуда у тебя столько денег?

– У меня есть сумма на депозите.

– Тебе ее не жалко?

– Мне это необходимо. И я знаю, что это важно для тебя. Поэтому предложила, – пожала плечами Соня. – Ты решай до завтра, если не захочешь, предложу кому-нибудь другому. Не пропадать ведь такому шикарному бонусу по акции.

Серое февральское утро. Туман. Район алматинского аэропорта. Диспетчер не давал самолету посадку из-за сильной наледи на взлетно-посадочной полосе. Борт сделал два круга над городом, и, наконец, когда покрытие оттаяло от обильной обработки реагентами, самолету разрешили посадку. Уставшие пассажиры повставали со своих мест, едва шасси коснулись земли.

– Надо же, двадцать минут потеряли, – вздохнула Соня.

У нее был старый страх замкнутых пространств, и каждый полет в самолете был для нее сильнейшим испытанием.

Однажды Адель была свидетельницей панической атаки Сони. Она приехала к ней подготовиться к экзамену.

Адель озвучила свое удивление, почему Соня поднимается в свою квартиру не на лифте на шестой этаж, а пешком. Тогда Соня отшутилась, что подниматься по лестницам полезно.

Но однажды случилось так, что у Сони не оказалось выбора: между пятым и четвертым этажом соседи выносили из квартиры огромный рояль и застряли на лестничной клетке надолго. Тогда они с Адель спешили на экзамен, и Адель уговорила подругу поехать в лифте.

Такого бледного и испуганного лица подруги Адель еще никогда не видела. Как призналась Соня, момент, когда лифт уже остановился на первом этаже, но дверь еще не открылась, казался ей вечностью. У Сони была боязнь замкнутых пространств с детства.

– Я такси заказываю. Едем вместе? Я сейчас позвоню им и узнаю, можно ли заказать на два адреса, – предложила Соня.

– Едем, – сказала Адель, и немного помедлив, добавила:

– Только не мой адрес вписывай. Другой.

Она быстро вышла из такси, наматывая на шею и голову широкий шерстяной шарф. Достала из багажника легкую дорожную сумку и помахала подруге, сидевшей на заднем сидении.

“Классно, что посадка была чуть позже”, – думала она.– “А я приехала вовремя. Как-раз, он собирается на работу сейчас. Я поговорю с ним, обниму, и он по дороге завезет меня домой”.

Любимый дядя Адель, родной брат мамы, жил в старенькой уютной квартирке в центре города. На углу Фурманова и Жибек Жолы. Он потерял жену два года назад, а детей у них не было. Он был совершенно одинок. Адель старалась приезжать по возможности к дяде Мухиту, но последний год был для нее слишком напряженным и насыщенным событиями. Она откладывала встречи, только звонила изредка.

Во время недолгих телефонных разговоров он с живым интересом расспрашивал о событиях в ее жизни, а она все говорила и говорила о себе. Когда она просила рассказать, как его дела, он скромно говорил что-то вроде: “Все хорошо”, “Ничего нового”. Он сам никогда не звонил и тем более, не просил приехать. Мухит был слишком скромным и бережливым к ее времени.

Знакомый ухоженный двор, чистый подъезд, второй этаж, старенькая пожелтевшая от времени кнопка звонка. Перед тем, как нажать на неё, в памяти Адель пронеслись картинки из детства. Их игры с дядей, прогулки, походы в музеи. Он привил ей любовь к загадкам и детективным историям. Он обучил ее азбуке Морзе, нескольким способам вязать морские узлы и скорочтению. Адель всегда восхищалась многогранностью дяди Мухита. А еще он проявлял столько любви и теплоты, что заменял своим всеобъемлющим вниманием холодных и всегда отсутствующих отца и мать.

Наконец Адель нажала на звонок. Прошло несколько секунд, и она услышала в квартире приближающиеся шаги.

Он открыл дверь с таким воодушевлением, будто от знал, что она приедет и был наготове.

– Милая моя, какими судьбами? – Он широко распахнул руки для объятий, и она сразу его обняла.

– Я соскучилась.

– Проходи скорее, я тебя завтраком накормлю.

Адель поставила в коридоре дорожную сумку и прошла в ванную, помыть руки и лицо с дороги. Дяде Мухиту надо отдать должное – он прекрасный хозяин: держал квартиру в чистоте, хорошо готовил, правильно питался и занимался спортом. В свои шестьдесят с хвостиком, он выглядел моложаво и подтянуто. Вот только, седых волос и морщинок заметно прибавилось за этот год.

На кухне витали ароматы корицы и ванили.

– Мухит, почему у тебя всегда так уютно и вкусно, а? – Адель зашла на кухню, нежно посмотрела на него и обняла.

– Думаю, что если буду поддерживать порядок и оттачивать кулинарные навыки, моя прекрасная племянница приедет ко мне быстрее, чем подружка деменция.

– Ты шутишь как всегда! – Она посмотрела в его глаза серьезно. – Прости пожалуйста, я очень виновата перед тобой, я должна приезжать к тебе чаще.

– Ну ладно тебе, ты ничего никому не должна. Мне мама недавно рассказала, что ты вся в заботах. У тебя приятные хлопоты – подготовка к свадьбе?

Адель напряглась. Во-первых, она должна была сама сообщить ему новость про предстоящую свадьбу, а во-вторых, она уже не актуальна. Ее снова начало накрывать отчаянием от осознания разрыва отношений с Ануаром. Мухит поставил на стол горячие оладьи, варенье и свежезаваренный крепкий ароматный чай с душицей.

– Свадьбы не будет, Мухит, – после небольшой паузы она добавила: – Я пока не готова обсуждать детали.

Мухит немного помолчал.

– Моя милая девочка, подойди ко мне, пожалуйста.

Адель подошла к Мухиту, распахнувшему руки. Он прижал ее к себе и погладил по голове. Они постояли молча. У Адель проступили слезы, и она зашмыгала носом. Он подвел ее к окну, и указал на деревце, стоявшее на широком подоконнике. Оно росло в большом горшке, а его тонкий ствол был искривлен в нескольких местах.

– Это Араукария[1 - Араукария – Araucoria – относящийся к семейству араукариевых. Растение родом из Австралии и Южной Америки. Хвойное растение, которое обладает жесткими игловидными листочками. Ее семена можно употреблять в пищу, древесина применяется при изготовлении мебели.]. Удивительное дерево. В тропических странах вырастает до 60 метров! А найденным его окаменелым шишкам свыше 200 миллионов лет! Ученые до сих пор спорят о феномене этого дерева.

– Какой динозаврик у тебя стоит на окне! – Адель улыбнулась и стерла слезы, рассматривая мягкие зеленые иголки небольшого деревца. – Что с ним не так?

– В Северном полушарии все деревья араукарии склоняются макушками к югу, а в Южном – изгибаются к Северу. Одна из версий такой особенности деревьев звучит так: направление и угол наклона араукарий зависит от их способности чувствовать геомагнитное поле Земли. Но до сих пор было доказано, что такой способностью обладают только перелетные птицы, некоторые виды рыб и млекопитающих. Выдвигать такую версию о деревьях пока смело. Вторая версия говорит о том, что вечнозеленое дерево тянется по направлению к Солнцу, чтобы получить больше света.

– Я сразу подумала именно о второй версии.

– Первые два месяца, как появилось у меня это дерево, оно действительно, тянулось к солнечному свету из окна. И знаешь, я провел эксперимент: Я установил эту лампу дневного света – Мухит указал на широкий светильник, подвешенный сверху.

– Эта кривизна ствола – результат разных источников света?