Цыганский взгляд – 2. Роман

Поздний летний вечер. На открытой поляне неподалёку от реки и достаточно далёком расстоянии от тихих деревенских изб, у костерка в сумерках виднелись две фигуры. Женская, и парнишки – подростка. Это были старая цыганка и молодой цыганёнок. Но разглядеть лица издалека было сложно из-за темноты. Их фигуры освещались лишь небольшим огоньком костра. Они вели неспешный разговор. Вернее, говорила в основном цыганка:

– Давно это было… Наверно, даже самые старые цыгане и то не помнят с чего и как пошло… И я не помню… Не расспрашивала. Другие у нас заботы были, морэ… Все думки были как прокормиться… Не всем мы по душе пришлись…

Старая цыганка замолчала, и грустно вздохнула. Взяла лучинку, опустила в пламя небольшого костра. Оно с жадным треском «прикусило» эту лучинку, начало быстро пожирать её конец, словно боясь упустить попавшуюся «добычу». Потом цыганка не спеша начала раскуривать свою изогнутую, потемневшую от времени старую трубку. Смуглые морщинистые щёки как маленький горн кузни втягивались и надувались. Изо рта замысловатыми облачками начал вырываться кисловатый табачный сизый дымок, улетая куда-то по ветру вдаль, в сторону реки, которая ползущей змеёй тёмнела телом.

Цыганка Рубина сидела вдвоём с правнуком Колей на поляне у костерка, и, слегка покачиваясь, смотрела куда-то в темноту. Лицо было спокойно, но страдальческий излом тёмных сросшихся бровей выдавал внутреннюю печаль. Молчание затягивалось. Цыганка словно забыла о присутствии парнишки, а он терпеливо ждал продолжения рассказа, лёжа на боку лицом к костерку, оперевшись на локоть.

Тут послышался лёгкий шорох, и на свет огня тёмным призраком как вывалилась на свет божий из чернильного сумрака вечера большой лохматый пёс. Он с радостным повизгиванием подскочил к лежащему парню, и, прежде чем тот успел закрыться свободной рукой, бесцеремонно лизнул его в лицо. Тот быстро сел, со смехом потрепал пса за шею.

– Гамбо, и здесь меня нашёл! Рубина, смотри, он и здесь нашёл! – радостно воскликнул парень.

Цыганка вдруг как очнулась от своих печальных дум, и, наконец, улыбнулась искренно и весело. Как живой фонарик включила, осветилось лицо. Добродушно отозвалась:

– Когда, было время, кочевали, собаки всегда с нами рядом с кибитками были.

Парень обнял пса, и нетерпеливо напомнил, всё-таки, бабушке:

– Рубина, ты начала рассказывать…

– Да… – согласно кивнула она головой. – Так вот… Как рассказывали старики, много лет наш табор кочевал повсюду. Где только не доводилось нам становиться палатками! Дэвла! До десятка кибиток было. Баро был у нас Егор. Очень уважали его. Один и был грамотный среди нас. На смену отцу своему Вайде пришёл вести табор. Все таборные поддержали. Что ж не поддержать такого, если человек достойный, и все его хорошо знали с малых лет. Когда я родилась, помню, Вайда уже был не молодой. Лет 70, кажется…

Тут Рубина задумалась, сосредоточенно пытаясь вспомнить что-то. На лбу между бровями сложились глубокие вертикальные морщинки. Всё-таки, вспомнила что-то, и лицо приняло прежнее спокойное выражение.

– Да, Егор тогда круглый именинник был, 55-ть лет. И в тот же год Вайда помер. 80 годков ему тогда исполнилось.

– Рубина, а зачем же ты сюда приходишь по вечерам? – неожиданно спросил Коля, продолжая ласково тискать обеими руками развалившегося рядом на траве пса.

Рубина в ответ на это простодушно пожала плечами.

– Не знаю… Вся жизнь прошла в кибитке… Привыкла к простору… тесно бывает в доме…

– Жалеешь, что теперь не нужно мокнуть под дождём, что не нужно ни к кому проситься перезимовать? Жалеешь табор? – искренно удивился парень, не скрывая прямого вопросительного взгляда.

А глаза у него были один в один как у отца его Степана иссиня-чёрные. Взгляд тягучий, в пушистых чёрных ресницах, просто сводил с ума девчонок.

– Нанэ саро фэдыр, со фэдыр. Не всё лучше, что лучше. И сейчас так старики говорят, а старикам когда-то их старики говорили.

Коля вздохнул, и честно признался:

– А я бы не смог так жить как вы раньше. Как же без школы, без цивилизации? Как в каменном веке… Ни поесть нормально, ни поспать…

Рубина горько усмехнулась в ответ:

– Потому и слабые растёте. А раньше то, как нынче говорят, «естественный иммунитет» был. Никакие хвори не приставали сильно. Так то… и мороза не боялись.

Коля поглаживал живот пса, а Гамбо до бесстыдства млел от удовольствия, потягивался, перекатывался с боку на бок, не забывая щёлкать зубами на надоедливых мошек.

– Рубина, расскажи что-нибудь… Начала рассказывать, да сбилась… – опять напомнил правнук.

Рубина улыбнулась, и продолжила:

– Ну, так слушай… Много историй осталось в памяти, да не сразу решишь, с чего начать… Только вот трубку раскурю, а то что-то совсем застыла…

Словно оправдываясь за своё пристрастие к табаку, добавила:

– Это ведь я больше чтобы развлечь себя курю. Давно приучилась, а отвязаться от этой заразы никак не получается… тьфу… – и недовольно сплюнула.

Рубина снова задымила, прикрыв глаза. И снова по ветру потянулись едкие табачные струйки.

– Ну, так вот… Давным-давно это было, никто и не вспомнит, когда именно, только бродил в то время наш цыганский народ пешком. Кто-то, правда, из удачливых, сапоги имел, или ещё какую обувку, а большинство то всё летичко, покуда холода не подступят, босиком дороги наши без начала и конца босыми меряли… Надумал Господь каждому народу награду свою дать. Не знаю, почему смилостивился над людьми, но призвал к себе, чтобы волю свою объявить. Собралось люду видимо-невидимо. Будто море живое нахлынуло. И сказал Бог людям: «-Потрудились вы хорошо. А потому – вот вам моя награда. Туркмены, славиться вам отныне своими коврами! Узбеки, вам хлопок отдаю, белое золото! Киргизы, вам – кумыс, какого нигде не найти! Таджики, вам славиться золотым руно. Кто ещё, как не вы так отменно овцеводством занимаетесь! Грузины, вы так услаждаете мой слух многоголосием! Вот и пусть об этом весь мир знает и дивится! Молдаване, вы ли не знаете толк в винограде! Вот и пусть отныне закрепится среди всех народов за вами слава виноградарей! Белорусы, ароматней и вкуснее вашей картошки нигде не найти. И узоров, краше чем у вас на рушниках нет. Вот и будьте знаменитыми этим на весь мир. Украинцы, вы прославились на земле вкусным салом, так и будет за вами это во веки! Вам, русские, отдаю во власть пироги пышные, блины. А раз печь в доме голова, то и ходить женщинам вашим в кокошниках, чтоб помнили ответственность за дом свой…». Все народы тогда щедро одарил, никого не оставил без своей ласки и милости. Только вот народ наш цыганский, покуда дошли – никого уж и близко не осталось на том месте… Дэвла! Все уж, довольные, разошлись давно, получив подарки. «-Где же вы были?» – спрашивает Господь. Самый уважаемый цыган поклонился Богу от всех цыган, и говорит: «-Не серчай на нас, Боже. Выбились из сил, покуда добрели сюда издалека…». Тогда Бог сказал им: «-Ладно. И вас не обделю. Я говорил, что и последние будут первыми! Не оставлю вас без ничего. Чтобы впредь на зов мой быстрее приходили – вот вам лошади. Будете знать толк в них, как никто другой! Чтобы скорби не было у вас – носить вам пёструю яркую одежду на веки вечные, а если случится, умрёт кто из вашего племени бродячего, – не плачем горьким, а песней провожать. И гитары самые звонкие – ваши! Коль с дорогами вы сроднились за века – быть вам как вольному ветру! А чтобы не потерялись среди полей моих – жгите костры-маяки. А ещё женщинам вашим будет дано от меня знать тайну карт, линий на ладонях рук человеческих. Как открытую книгу будут дегко читать!». Только, вот незадача получилась. Дары то свои Господь дал цыганам когда все люди разошлись, не было никого из свидетелей, и теперь мало кто нам, цыганам, верит, когда рассказываем про то, чем Господь одарил нас тогда… Так то, морэ…

Цыганка замолчала, с грустью задумчиво курила свою изогнутую трубку, глядя куда-то перед собой. Всё так же витиевато тянулся терпкий табачный дымок. Потом вздохнула, так же молча добавила веток в костерок, и вдруг вспомнила:

– Что ж мы тут с тобой сидим?! Дома то уж отец с матерью тебя потеряли! Нэ-ка, ушты! Мне-то, слава Богу, некому отчёт давать где была… Ну да ладно, поделим с тобой кнут на две спины…

Рубина с правнуком неторопливо поднялись, и не спеша отправились домой, без особого труда в темноте находя дорогу к своему небольшому дому. Лишь прорезавшиеся сквозь облака звёзды, да наглый кругляш Луны освещал им путь. Вслед за Рубиной и Колей ленивой трусцой побежал догонять хозяев преданный пёс Гамбо.

Дома не спали. А семья у Рубины была большая. Познакомимся с ними.

Мария. Мать Рубины. Невысокая худощавая. Даже в свой 91 год была довольно красива. В молодости явно была красавица. Тихая.

Сандро. Муж Рубины. Как подобает старику в 80 лет, был рассудительным, довольно властным по характеру и немногословным. Небольшого роста, с роскошными чёрно-седыми волосами и усами. Он рос в большой семье, но быстро всех потерял, ещё когда был совсем молодым парнишкой, поэтому ничего не препятствовало ему жить в семье Рубины.

Михай. Сын Рубины и Сандро. Ему 57 лет. Унаследовал от отца тягучий иссиня чёрный взгляд, передал с генами сыну Степану и внукам Николаю, Виктору, Алмазе. Кудрявые тёмные волосы и усы. Кроме этого у него был очень мягкий характер, и всё это вместе сразу привлекло внимание Лилы, которая и стала его верной женой. И сама Лила была красива. Большие выразительные карие глаза. Пухловатые, красивое очертание губ. Да и по характеру спокойная, под стать мужу. Были как два сапога – пара.

Степан и Роза. Внук с женой. Потомок Рубины и Сандро. Оба невысокого роста, худощавые, видно, в прабабушку Марию Степан пошёл. Только вот со взрывным характером. Да ещё и оба с женой одинавовы по эмоциональности. В этой паре умудрялись по несколько раз в день поссориться и помириться. Роза была единственной дочкой в семье, привыкла к вниманию, и постоянно ревновала Степана. Прямо какие-то африканские страсти между ними творились. Её эмоциональные взрывы мог осадить, пожалуй, только Сандро. Иногда было достаточно одного его строгого взгляда.

А ещё в этой большой семье Рубины были правнуки (два сына и дочь Степана и Розы) Николай 16 лет, Витя 14 лет, и Алмаза 11 лет. Мальчики по характеру были не в родителей спокойными и любознательными, а вот Алмаза с самого детства была хитра не по годам. С раннего детства пользовалась тем, что унаследовала от отца поистине магический цыганский взгляд, чтобы получить желаемое. Словно в бездну падал посмотревший в её глаза.

Как только Рубина с Колей вернулись, порог переступили, мать Коли Роза с беспокойством громко спросила:

– Где вас носит? Давно пора уже ужинать и спать!

Судя по всему, назревал очередной скандал, но Сандро посмотрел на неё строго, и резко оборвал:

– Штыл! Ничего, пусть парень узнает всё цыганство! Или ты хочешь посадить его возле своей юбки?

Роза не посмела сказать больше ни слова возмущения старшему цыгану в доме, поджала губы, и вместе с Лилой, продолжая молча выражать недовольство лицом, резкими движениями, начала собирать на стол…

Вскоре после ужина в доме погасили свет, все улеглись по своим местам спать, минута за минутой постепенно окунаясь в мягкую дремоту.

Часть 3. «Сказка про братьев»

И вот снова Рубина с правнуком Колей на прежнем месте на поляне неподалёку от реки. И снова им пляшет свой страстный танец огонь, пытаясь осыпать колкими жгучими искрами, окутать дымом, пропитать своим духом. Снова смеркалось. Заканчивался ещё один летний день…

Рубина снова взялась за трубку, и, хорошо зная любопытство правнука, нисколько не удивилась, когда он снова и снова настойчиво попросил рассказать ему что-нибудь ещё. В отличии от Коли, правнуки Витя и Алмаза росли современными ребятами, и интересы у них были свои. А вот Коля с удовольствием слушал разные байки своей бабушки. И пёс Гамбо вслед за любимым хозяином прибежал, снова растянулся, подставляя погладить свой живот.

Рубина не удержалась, от души засмеялась: