Между нами (любовь) война

У меня не получается двигаться к ним так быстро, как хочется. Приходится напрягать ноги и всё время держать равновесие, чтобы не рухнуть на потеху окружающим. Вздохнув, Зайка сама едет ко мне. Раскрываю руки и ловлю её за талию.

– Привет, – шепчу, позволяя себе тонуть в синеве её глаз, наполненных беспокойством. Вдыхаю свежесть её духов и холодной кожи. А пальцы тёплые. Двигаются по моей щеке в месте удара. Так приятно, глаза закрываются.

– Беркут, руки убери, – требует Новенький, обламывая мне весь кайф и взрывая внутри ещё одну бомбу с раздражением.

Лиза вздрагивает и сама требовательно пытается отстранить мои ладони. Убираю руки. Я сейчас не в том положении, чтобы снова на неё давить. А ещё я замечаю то, что не видит Илья, потому что знаю Зайчонка лучше. Она сегодня растерянная и драку явно видела, но не полезла с нами ругаться.

Вряд ли это потому, что с ней Бондарев.

– Прости меня за тот поцелуй, – говорю, что считаю нужным. У Ильи брови ползут вверх.

Не сказала она тебе, да? А это потому, что ты ей никто, чел.

– Ты чего такая потерянная сегодня? – всем своим видом показываю, что Новенький и для меня всего лишь тень.

– С Назаром поругалась. Сильно. С твоей подачи, между прочим, – ударяет меня кулачком в плечо. – Какого чёрта вы так поступаете? Я не вещь, чтобы меня из рук в руки по разрешению хозяина передавали! Ясно?! – злится.

Красиво, чёрт побери! Тёплая синева глаз приобретает новые краски. Щёки от гнева и обиды розовеют.

– Я сама буду решать, с кем мне общаться и тем более встречаться. И не смейте больше лезть! Друзья, называется…

Лиза очень сильно переживает. Я нашу бойкую девочку в таком состоянии видел всего несколько раз. Когда Грановский её последнего парня в плац втрамбовал, когда меня менты забрали и позже, когда Назар в Глеба стрелял, спасая свою Ульянку от изнасилования.

Наверное, всё.

– И нет, Дима, я тебя не прощаю, – больно бьёт мне в грудь своими словами.

Разворачивается, поднимая ледяную пыль из-под лезвий коньков. Уезжает от меня. Порываюсь за ней, но врезаюсь в Илью, оказавшегося на пути.

– Ты охуел?! – зло рычу на него.

Забавная у нас выходит поездка на каток. Как лёд ещё не потёк, я не знаю. Воздух вокруг раскалён от взаимной злости.

– Не лезь к ней, Беркут. Ты же видишь, Лиза ко мне тянется. Это её выбор! – Илья отталкивает меня от себя.

– Она ещё не выбрала, – качаю головой, хищно разглядывая, как бьётся вена на его шее, выдавая едва контролируемую агрессию.

Ну давай! Сорвись на меня! Покажи, что у тебя внутри. И вот после этого пусть она сделает выбор.

Провокационно ухмыляясь, объезжаю новенького по дуге. Мне очень надо к Лизе. Мы не договорили. Её «не прощаю» стоит колом у меня в груди. Но Бондарев не даёт мне до неё доехать. У него опыта на коньках явно побольше. Перекрывает путь. Мы снова сталкиваемся.

– Дима, иногда надо уметь и отступить, и проиграть. Тебе не выйти из френдзоны. Смирись и не дёргай её. Девочка хочет нормальных отношений.

– С тобой, что ли? А она всё про тебя знает? Все твои страшные тайны, от которых ты бежишь? М, Новенький?!

– Тебя мои тайны никак не касаются, – его взгляд темнеет, и поза становится агрессивнее.

– Прекратите! – звонко вскрикивает Лиза. – Беркут, сколько можно?! Какого чёрта ты опять нарываешься?! Драки с Назаром оказалось мало?

Ну да, это же я у нас ёбнутый на башку, а Бондарев просто нимб по дороге потерял, когда из родного города сваливал. Может, сгонять и найти? Такая вещь пропадает. Без неё по ночам, наверное, ходить темно и страшно.

– Илья, давай уедем отсюда, пожалуйста, – она берёт его за руку и тянет за собой. – Плохая была идея сюда приезжать. Надо было просто к Грановскому утром заехать, и всё. Что-то я как-то… – расстроено вздыхает.

– Лиз! – порываюсь догнать.

Она оглядывается и тормозит меня одним своим видом.

Ладно, я понял, ты сейчас не готова. Позже поговорим.

И стиснув зубы, отпускаю её с Новеньким. Это всего лишь ещё одна битва. Посмотрим, кто в итоге выиграет войну!

Глава 9

Илья

Лиза совсем сникла. Завёз её в кафе. Она залипает в окно на срывающийся с деревьев снег, монотонно помешивая уже остывший чай. Разочаровываться в людях всегда больно, а если это друзья детства…

Подзываю официантку и прошу заменить нам чай на горячий. Пересаживаюсь к Лизе, обнимаю, чуть впившись пальцами в кожу на талии. Свитер задрался, и так выходит, что моё прикосновение оказывается интимнее, чем планировалось. Она вздрагивает. Веду подушечками пальцев по коже, покрывающейся мурашками, до пояса шерстяной юбки.

От её естественной реакции, расширившихся зрачков, приоткрытых влажных губ мой затылок неожиданно обваривает кипятком, и жар стремительно сползает ниже прямо по позвоночнику. В районе солнечного сплетения начинает сосать. Тело превращается в радар, настроенный на естественное женское: чувственность, нежность, ранимость, тепло.

Со шлюхами, какими бы первоклассными они не были, нет и близко ничего подобного. Хотя можно доплатить, и они сыграют нужные тебе эмоции. Только это всё не то. Мой голод по чему-то настоящему становится всё сильнее. Хочется наполненности, эйфории.

– Всё хорошо будет, – смотрю Лизе в глаза. Они влажные и растерянные. Торможу в себе желание рыкнуть и жадно впиться в губы. – Назар поймёт, где был не прав, и вы помиритесь.

– А если нет? Да и дело же не только в Назаре. В них всех. Беркут…

Не хочу про него слушать! И ловлю её выдох губами. Лиза застывает от удивления. Пользуюсь, плавно лаская её трепетный рот. Глаза закатываются от удовольствия. Так приятно. Она отмирает и касается моих губ языком. Случайно, как совсем неопытная девочка.

Со мной так было однажды.

Включаются забытые, намеренно закопанные в армейские окопы эмоции. Я там очень много оставил того, что здесь всплыть не должно. Этот город для меня как чистый альбомный лист. Всё, что было в прошлом, должно там и оставаться. Я даже рисовать перестал, не считая спонтанных движений карандашом во время лекций.

Прерываю поцелуй, чтобы не уйти в свои загоны и не испортить девочке остаток дня.

Провожу пальцем по её губам. Улыбаюсь, всем своим видом стараясь показать, что всё супер, всё так и должно быть, мы же вроде как пытаемся выстроить отношения. Я не очень тактильный с недавнего времени, но с Лизой приятно. Может быть действительно получится.

Целую в щёку, чтобы показать, что наш первый поцелуй не был случайным. Наливаю горячий чай. Двигаю тарелочку с пирожными, тёплой чайной ложкой отламываю кусочек и подношу к её рту. Лиза обнимает ложку губами, немного пачкая их кремом в уголке. Чуть разворачиваюсь, закрывая нас от посетителей собственной спиной. Кончиком языка слизываю крем.

В пах вливается ещё тонна кипятка. Непроизвольно вздрагиваю от острого ощущения. Рисую ей по скуле пальцами и снова кормлю пирожным, запрещая прикасаться к ложке.

Лиза отмирает, кокетничает и улыбается. Для меня это сравнимо с глотком чистого воздуха.

Давай, выбрасывай своего Беркута из головы. Я же не дурак, я понимаю, что главное расстройство – это он, а не Назар.

Я ревную?

Сложно сказать. Ревность – спутник более глубоких чувств и отношений. У нас пока, скажем так, ознакомительный период. Поэтому даю этому чувству другое определение – мне неприятно, что между нами есть третий.