Любовь со вкусом карамели

– И откуда ты только свалился на мою голову, Чернов? – фыркнула на него заходя в подъезд.

Поднялись ко мне. Здесь тепло, сухо и мой единственный мужчина с длинным чёрным хвостом презрительно оглядывает с тумбочки незваного гостя.

Васька очень настороженно относится к чужим людям. Я его котенком подобрала, когда переезжала с нашей со Святославом квартиры. Он был такой же побитый жизнью, испуганный и никому не нужный. Первые пару дней прятался под кроватью, отказывался есть, но мы все же смогли с ним договориться. Ветеринар подлатал животное, но Васька помнит, как его обижали. Я, к сожалению, тоже.

– Ванная там, – киваю в сторону одной из деревянных дверей и сбегаю в спальню.

Быстро снимаю мокрое платье, нижнее белье. Надеваю тёплые носки, любимые пижамные штаны в крупную синюю клетку и голубую футболку с улыбающимся облачком на груди. Почему-то мне кажется, что сейчас эта улыбка жутко ехидная.

Влажные темные волосы просушила полотенцем и оставила рассыпанными по спине.

Сделала пару глубоких вдохов. Вышла из комнаты и чуть не подавилась от увиденной картинки. Она откинула меня на несколько лет назад, когда вот так же Свят мог забрести на нашу с ним кухню в трусах просто, чтобы выпить воды или стянуть пару любимых карамелек из подаренной моей мамой хрустальной вазочки.

Сейчас же бывший муж развесил свою одежду сушиться в ванной, а сам, сверкая шикарным подтянутым телом, накрывает на стол и что-то неразборчиво бубнит коту. Кажется, черному лохматому предателю мой бывший пришелся по нраву.

– Ты всегда любила этот сыр, – улыбается Святослав, раскладывая нарезанные ломтики по тарелке.

– Странно, что ты помнишь, – сажусь на табурет, подгибаю под себя одну ногу и наблюдаю за тем, кого так сильно любила.

– Я все помню, Маш. Поэтому и приехал, – закидывает в рот остатки сыра с ножа и довольно жмурится.

– Зря. Все давно закончилось. Обратной дороги нет, – стараюсь быть равнодушной, но одно его присутствие на моей кухне дергает за тайные ниточки где-то в животе сигнализируя о задвинутых далеко, но живых чувствах.

В мою ладонь ложится высокая ножка бокала с рубиновым вином. Уютная атмосфера, слишком родная и знакомая кружит голову. Свят улыбается, делает пару глотков из своего бокала.

– Эй! Ты же за рулём, – напоминаю ему. – Как ты домой теперь поедешь?

– Ну точно не в трусах… – заразительно улыбается эта сволочь.

– Блин! – бью себя по лбу своим же бокалом. – Ладно, не гнать же тебя под ливень. Постелю в гостиной, но чтобы утром даже запаха твоего в моей квартире не было!

– Это будет сложно.

Свят подходит слишком близко. Его прохладные губы оставляют на моих безумно нежный поцелуй со вкусом любимого вина.

Святослав

Она поддается. Всего каких-то несколько мгновений я могу прикасаться к ней и это кружит голову лучше любого вина. Губы тоже холодные, как и мои. Хочется согреть обнимая поцелуем каждую.

Маша растерялась, я чувствую и да, немножко пользуюсь, потому что знаю эту женщину, помню даже интонации ее дыхания, когда ей хорошо.

Я приехал поговорить, ведь тогда, чуть больше трех лет назад, все вышло по-идиотски, совсем неправильно. Ошибся, поверил не тому человеку и потерял любимую женщину.

Всю дорогу подбирал слова, волновался как мальчишка перед первым свиданием, но даже не надеялся на поцелуй.

– Ай! – жмурюсь от резкой боли.

Маша залепила мне пощечину, сложила руки на груди и недовольно сопит, нервно жуя нижнюю губу.

– Ты чего творишь, Чернов?! – сверкает своими красивыми серыми глазками.

– Греюсь, – немного дразня копирую ее позу.

– Знаешь что? – быстро проскальзывает мимо меня, встает у окна.

Подхожу сзади, закрываю форточку, чтобы ее не продуло. Наклоняюсь к аккуратному ушку с маленькой сережкой в мочке и выдыхаю:

– Что, Машенька?

– Иди в задницу, Чернов! Какого черта ты себе позволяешь? – разворачивается, утыкается носом мне в грудь. Щечки краснеют от смущения и возмущения.

– Машка, ты же педагог. Что за выражения? – убираю с ее лица темные пряди волос, намеренно касаюсь подушечками щеки. – Кстати, ты все так же офигенно пахнешь и, – глажу большим пальцем нижнюю губку. – офигенно целуешься.

Замахивается, чтобы врезать мне снова. Ловлю за запястье, целую в него. Отхожу, хотя очень не хочется, но ругаться с ней желания нет совсем. Уступаю бывшей жене этот раунд. Я возьму свое позже. Это уже без вариантов.

– Ты домой звонил, Свят? – проходит к плите, ставит на нее прозрачный чайник с оранжевой неоновой подсветкой.

– Домой? – удивленно моргаю не сразу понимая, куда она клонит.

– Да, Свят, домой. У тебя там жена и дочка, а ты ночевать не явишься. Они волнуются, наверное.

В каждом слове столько обиды. Хочется подойти, обнять, прижать к себе крепко и не отпустить больше никогда.

– Соня спит уже, – глянул на часы. – Она с няней проводит большую часть времени. Я хоть и стараюсь быть с ней чаще, все равно не выходит. Ты же помнишь, – улыбаюсь. – семейный бизнес, разъезды, встречи. С тех пор ничего не изменилось.

– Сочувствую, – бурчит моя женщина, разливая по кружкам чай.

Про жену говорить не стал. Сам не знаю, почему. Вроде специально для этого ехал, но мне кажется, момент совершенно неподходящий. Маша не готова услышать правду. Она просто не поверит, не примет ее сейчас. Да и не на этой уютной кухне делать такие признания.

Здесь хочется обнимать эту хрупкую женщину, целовать ее. Усадить на стол и напомнить, как нам было хорошо вместе и моя она. Всегда была только моей. До меня никого, я был первым. После меня скорее всего тоже. Эгоистично хочется верить в то, что я так и остался единственным в ее жизни и постели.

– Разложишь диван или тебе так постелить? – спрашивает Маша, грея ладони об кружку.

Протягиваю руки через стол, накрываю ее ладони своими.

– Свят! Я тебя сейчас в мокрой одежде на такси домой отправлю, если ты не прекратишь распускать руки! – снова злится и снова забавно краснеет. Дергает головой. Волосы каскадом падают на лицо.

– Какая же ты красивая…

– Так, Чернов! Иди ка ты… спать! Спокойной ночи.

Машка сбегает из кухни, а я, посмеиваясь, закуриваю у окна.

Нет. Точно у нее никого нет. На комплименты реагировать так и не научилась. Прячется, краснеет, сбегает. Мне всегда это казалось забавным. Маша безумно сексуальна в своем смущении и искренних эмоциях. Такие не найдешь сейчас среди современных женщин. У большинства глаза загораются лишь при виде дорогой тачки или платиновой карточки в бумажнике.

Быстро засыпаю на ее диване уткнувшись носом в подушку, которая пахнет ею и сны остаток ночи тоже приходят лишь о ней, о моей Машке.

Просыпаюсь от звонка.