Сердце в осколках

Я тогда впервые услышала в свой адрес такую формулировку. И не в последний…

Денис закрыл мне рот ладонью, и я на несколько секунд потеряла связь с землей. Ноги оказались в воздухе, а потом моё тело рухнуло в траву среди высоких елей. К лицу придавлена широкая ладонь, платье задралось.

Его блестящие от похоти глаза иногда снятся, до сих пор отзываясь внутри тупой болью, о которой знает лишь один человек кроме меня.

У меня даже кричать нет сил. Я просто жду, когда он закончит и тихо плачу понимая, что мне никто не поможет. Моя жизнь продолжает рушиться и никому вокруг нет до этого дела.

В голове стучит фраза: «Такие, как ты – для удовольствия». Может он прав? Наверное да, ведь иначе не объяснить, почему Ростовский, отчим и еще другие, кто обращал внимание, делали это лишь с одной целью, а отношения строили правда с другими девушками.

Трава колет спину. Я не хочу ничего чувствовать. Хочу умереть сейчас и на время у меня даже получается. Не знаю, когда ушла эта сволочь. Какая разница? Разбитая, истерзанная, разорванная в клочья, помятая, уничтоженная я поднялась и шатаясь пошла домой.

Оказывается, уже наступила ночь. А значит дома будет скандал, ведь я ушла и так надолго пропала.

В подъезде машинально поправила одежду, убрала листья, запутавшиеся в волосах, и постучала в дверь, чтобы не разбудить сестренку. Бабушка открыла. Шепотом стала отчитывать за то, что я так поздно явилась. Не знаю, сколько сейчас времени. Мне все равно. Я закрылась в ванной прямо перед ее носом, посмотрела в зеркало. Глаза красные, зрачки сужены в точку, как у наркоманки. Лицо бледное, перепачканное в земле, как и платье. Губы искусаны в кровь.

Сняла одежду, нижнее белье и с остервенением начала все это стирать хозяйственным мылом. Все следы того, что произошло в том ужасном парке. Сказать нельзя. Обвинят. Я буду виновата. Буду молчать. Мне так проще.

Закончив со стиркой, я так же пыталась отмыть себя. Сначала мочалкой, потом даже пемзой потерла. Больно. Но эта боль ничто в сравнении с тем, что творится у меня внутри.

После душа вывесила на балкон одежду, выпила стакан воды и легла на пол. Мне стыдно сейчас лечь на одну кровать с ребенком. Это слишком мерзко.

На следующий день чертовы туфли надо было забрать из мастерской. Я одна не пошла. Страшно. Бабушка пошла со мной, все равно ей нужно было на рынок. В том павильоне Дениса не оказалось. Дрожащим голосом я спросила у мастера, где его напарник. Он только плечами пожал. Сказал, что парень был на подработке и больше не вышел.

Закрывшись в себя и вздрагивая от мужских голосов, я прожила пару месяцев. В голову лезли разные мысли одна изощреннее другой. Не знаю, как я выжила. Девочка для удовольствия! Значит можно просто взять и использовать?! Выходит так…

Медленно стала возвращаться в реальность. Дома никто не заметил изменений. Я улыбалась, даже разговаривала с ними. Занималась сестренкой, а внутри было пусто.

Еще через месяц я открыла утром глаза, посмотрела на солнце за окном и поняла, что так дальше продолжаться больше не может. Я должна справиться с этим. Только я могу себе помочь. Должна доказать уродам, окружающим меня, что со мной нельзя так обращаться.

Осталась самая малость – разобраться, как это сделать. Как найти и вернуть себя?

Огромных усилий мне стоило сделать себе завтрак. Творог и чай. Но стоило съесть этот кисломолочный продукт, как меня вывернуло наизнанку. Еле успела добежать до туалета.

– Не свежий что ли? – пришла в голову первая мысль.

Допив чай, я погрузилась в повседневность стараясь вообще ни о чем не думать.

Вечером история с тошнотой повторилась, но уже не от творога, а от свежеприготовленного второго. Голова противно кружится. Бабушка отправила лечь, принесла мне таблетки от живота.

– Ты не беременна случайно? – шутит она, следя, чтобы я все выпила.

– Ты с ума сошла? Нет конечно! От кого? – подскакиваю на диване слушая, как сердце в груди бьется со скоростью света разгоняя по венам жар.

– Смотри у меня, – бабушка строго погрозила пальцем.

На следующее утро финт с тошнотой повторился. А потом и на следующее, и еще, и еще раз.

Сломя голову я понеслась в аптеку. Там долго мялась у витрины.

– Презервативы? – смеясь спросила девушка у кассы.

– Тест, – чувствую, как горят щеки. – на беременность.

– Ууу… – протянула она мне коробочку. – Инструкция там, на обороте.

– Спасибо! – пулей вылетела на улицу и спрятала его поглубже в сумку.

«Я не могу быть беременной. Не могу. Не могу. Не могу.» – повторяю себе по дороге домой. – «Пожалуйста, нет. Не надо! Я же не вынесу…»

Едва дождавшись следующего утра, умчалась в туалет. Выполнив все, как написано на коробке с полоской теста, жду результата.

Раз… Два… Три…

Одна яркая полоска проявилась довольно быстро. Полезла смотреть, что это значит.

«Не…» – хотела выдохнуть, увидев более бледную, но уже заметно проявившуюся вторую.

– Нет, – зажала ладонями рот роняя тест на пол. – Этого просто не может быть. Это страшный сон. Мне срочно надо проснуться!

Глава 3.

(воспоминания. продолжение)

Но это оказалось не сном. Страшной явью, продолжающей рушить мою жизнь.

Я не пойду на аборт. Это решение пришло само. Ребенок внутри меня не виноват в том, что произошло. Я должна постараться выжить в этом Аду, найти способ дать малышу все, чего никогда не было у меня.

Никому не сказав о своей беременности, я жила дальше. Тошнота и головокружение быстро прошли, я смогла вернуться в нормальный ритм жизни. Никто не замечал округлившегося живота. У меня получалось удачно его скрывать.

Помню, как почувствовала первые шевеления внутри своего тела. Это было так страшно и так волнительно. Сразу догадалась, что это он. Мой ребенок пинается.

Еще порядка трех месяцев я была тихо счастлива, что теперь не одна. Мне удалось найти очередную подработку и это тоже вселяло надежду, что все может получиться.

Но скрывать беременность дольше не представлялось возможным. Несколько бессонных ночей я подбирала слова, чтобы рассказать обо всем бабушке. Мне удалось узнать, что на аборт точно отправить не смогут, срок уже большой. Им придется принять мой выбор.

Наивная!

Узнав о моей беременности, бабушка была в шоке. Она кричала на меня, плакала. Разочарование в глазах деда я никогда не забуду. Он просто перестал со мной разговаривать. Насте запретили ко мне подходить.

А меня? Меня снова выгнали из дома. Отправили к матери, чтобы она принимала решение, что делать со мной дальше.

В тот дом я ехала, будто на казнь. Если до этой минуты единственным страхом был только отчим, то сейчас я не за себя боялась, за крошку, что чувствует мое настроение и активно толкается в животе, спрятанном под дутой курткой.

– Что опять случилось? – мама спросила с порога.

– Я беременна, – честно ответила ей, сняла куртку и продемонстрировала живот.

– Твою мать!!! – выругалась она.  – Миша! – зовет отчима. – Ты посмотри на нее! Лина, ты… Да я не готова еще бабушкой стать! Ты сдурела? Почему раньше не сказала?!