Случайный трофей Ренцо

Глаза он послушно закрыл. Почувствовал, как ее ладонь коснулась его лба – такая нежная и теплая, чуть подрагивающая от волнения.

– Сейчас… Не двигайся, ладно.

– Хорошо.

Справедливости ради, магией можно и убить, Ренцо слышал, как чистокровные джийнарцы могут убивать одним прикосновением. Но, пожалуй, он готов ей доверять. Если хочешь доверия – доверься сам, иначе ничего не выйдет.

Тепло. Мягкое тепло под ее пальцами, оно проникает сквозь кожу, растекается по всему телу. И даже сознание чуть-чуть плывет, что-то происходит. Кажется, он засыпает, и уже ничего не может сделать, даже пошевелиться нет сил. Но так хорошо… Спокойно. И вдруг тепло уходит.

Мэй убрала руку.

– Ну, как? – осторожно спросила она.

Ренцо открыл глаза, моргнул. Словно спал и проснулся, голова больше не болит, невероятная ясность и легкость, какой давно уже не было. Он приподнялся на локтях, огляделся, мелькнула даже мысль, что действительно уснул и проспал несколько часов кряду. Невероятно.

– Голова не болит, – сказал он, пытаясь все осознать. – Ты действительно умеешь.

Ренцо слышал, но вот так, на себе, испытал в первый раз.

– Умею, – Мэй улыбнулась. – Но, наверно, лучше, чтобы никто не знал, у вас это не принято. А тебе все равно стоит поспать, иначе надолго моих сил не хватит. Я могу снять усталость и боль, но не окончательно избавить от нее.

Мэй права, лучше чтобы никто не знал, иначе отобрать ее поводов прибавится. Такие способности даны немногим.

– Спасибо, – сказал он.

Она кивнула, принимая благодарность.

– Ты спи, – сказала она. – Если я что-то услышу, то сразу разбужу тебя, – потом снова завернулась в одеяло, словно в кокон, и легла рядом. – Сегодня я посторожу.

Ренцо облизал губы, невероятным усилием подавил в себе желание обнять ее, прижать к себе.

– Ты удивительная, Мэй.

10. Лисичка

Перед самым Илоем, на рассвете, они ходили мыться на речку. Вместе.

Нет, не вместе, просто… Оба. В одной реке… так вышло. Не может же Мэй не пускать его мыться? А если он уйдет, а она останется одна, то тоже будет не хорошо.

Мэй немного смущалась, но успела привыкнуть, что Ренцо всегда рядом – и днем и ночью. Привыкла и перестала бояться его. Это не было доверием в полной мере, но все же… Мэй сама толком не могла понять. Такая тонкая грань равновесия, когда они еще совсем не друзья, но уже и не совсем враги. Ренцо… да, не Лоренцо даже, это вышло само собой, все звали его так, и Мэй тоже. Ренцо пытался ей помочь. Да, пусть у него были свои цели и свои интересы, но больше рассчитывать ей не на кого. Только Дин, но Дин слишком далеко.

Ренцо не смотрел, пока она раздевалась. Мэй несколько раз бросала быстрые взгляды… Нет, не то чтобы не смотрел совсем, конечно, он старался не упускать ее из виду, но не пялился так откровенно, как гильдейские стрелки. Деликатно. Словно сквозь ее.

Мэй тоже старалась не смотреть. Повернулась только потом, когда он уже стоял по пояс в воде. И, неожиданно для себя, засмотрелась, едва не упустила мыло, которое взяла с собой. Подумала вдруг, что не такой уж он и старый… то есть, совсем не старый… он, конечно, старше нее, наверное, вдвое, но это просто ей еще так мало лет… Мэй покраснела до самых ушей, кое-как отвернулась, но совсем отвернуться не смогла. С ней такое впервые. Так нельзя.

И не то, чтобы что-то новое она видела… и его видела без рубашки – еще в первый день, когда он только забрал ее, когда она пыталась его убить. Но тогда она совсем о другом думала.

Закусила губу и чуть не поскользнулась.

Ренцо махнул ей рукой. Руки у него очень сильные, жилистые, и шрамы на руках. Широкие плечи… А на груди нет шрамов – илойцы носят стальные кирасы… только один шрам, совсем давний, внизу на боку…

– Мэй! Не заходи далеко, течение сильное.

Он улыбался ей, словно понимал все, о чем она думает.

И Мэй краснела еще больше.

А если она оступится в воде, если течение смоет ее? Он поймает? Придет на помощь?

От одной мысли, что он может оказаться рядом, вот сейчас – холодели руки и что-то сжималось в животе, так непривычно. Не страх, что-то другое. Словно она хотела, чтобы он поймал ее.

Если бы он не был илойцем, если бы хоть не он руководил взятием Этрана, пусть был бы простой солдат… если бы он не был женат, если бы она сама не была обещана другому… если бы не случилось всего того, что случилось с ней…

Мэй не хотела об этом думать, но сейчас, вот так, не думать не могла.

Это последнее утро в пути. Вдвоем.

Сегодня вечером Ренцо вернется домой, к вечеру они будут в Илое. А что будет с ней?

* * *

Илой начался издалека, небогатыми пригородами.

Дома появлялись все чаше, деревеньки, все больше людей вокруг.

В город легион не войдет, останется рядом, встанет лагерем, как обычно. Но Ренцо и другие старшие офицеры, те, кто родом из Илоя, у кого здесь семьи, могут уже сегодня вечером отправиться домой.

Ренцо жил не в самом городе, а чуть дальше к побережью. Ехать и ехать…

Было немного страшно.

Вечером, когда остановились и начали раскладывать палатки, как обычно, Мэй долго смотрела, как Ренцо прощался, и дольше всего – с солдатами. Он знал каждого по имени, каждому что-то говорил, пожимал руки, смеялся, кого-то хлопал по плечу. Все вместе они прошли долгий путь. Было видно, что солдаты любили его и ценили, наверно, он был хорошим командиром.

Легату лишь махнул издалека: «до завтра!»

Ночевать Ренцо будет дома, но завтра все равно ждут дела.

Кроме Гильема с ними поехали еще трое солдат.

Город Мэй видела только издалека, проехали мимо.

Сердце колотилось. Все должно измениться. И непонятно, как теперь стоит себя вести. Гильдейской стражи больше не было, теперь Ренцо отвечает за нее самостоятельно. Мелькнула даже мысль – взять и рвануть сейчас прочь! Лошадь у нее быстрая, никто не держит… Но ведь ее все равно догонят, она не знает здешних мест…

После города пошли оливковые и апельсиновые рощи, дома встречались реже, даже не те дома, что раньше – виллы, почти дворцы. У Ренцо такой же?

Мэй ехала рядом. Казалось бы, человек, возвращающийся домой спустя столько лет, должен был счастлив, но он мрачнел все больше. Это из-за нее? Или у него хватает своих проблем?

Вдруг, что-то вспомнив, он повернулся к ней.