Последний амулет Блаватской

– Хозяева, – кратко бросила Вероника. – Считают, что им все позволено.

Вскоре они приехали в загородный ресторан, где и устраивалось торжество. Поставив машину на парковку, Вероника взяла с заднего сиденья пакет и кивнула Серафиме.

– Пошли! Как я выгляжу?

– Отлично!

– Преувеличиваешь. Я всю ночь не спала. Вспоминала… Жизнь свою разрушенную. Ну ладно, былого не воротишь. Стерва, она и есть стерва.

Народу было много. Гости фланировали по лужайке, собирались в кучки, о чем-то переговаривались между собой… Было видно, что гости собрались, чтобы засвидетельствовать свое почтение Мосоловой-старшей.

Элеонора Степановна сидела в кресле и принимала поздравления. Около нее справа и слева складывались букеты цветов и подарки. Гора свертков и коробочек росла.

Элеонора Степановна была моложавой женщиной лет семидесяти – крашеной блондинкой с довольно ярким макияжем и надменным взглядом. Одета она была в бордовое платье с золотистым узором. На голове большая соломенная шляпа, защищающая от солнца. Когда Вероника с Серафимой подошли к ней, она окинула быстрым цепким взглядом сначала Веронику, потом Серафиму и благосклонно кивнула, не проронив ни слова. Серафима не сводила глаз с шеи Элеоноры Степановны. Дело в том, что на ее шее красовалось ожерелье, которое как две капли воды напоминало старинное ожерелье, хранившееся у Серафимы дома.

– Добрый день, Элеонора Степановна! – бодро начала Вероника. – Поздравляю с юбилеем. Желаю здоровья, всех благ, дальнейшего процветания во славу нашего родного города.

Она протянула пакет, юбилярша взяла его, достала оттуда сверток, развернула его. Подарком оказалась скульптура, изображающая олениху с олененком. Немного помолчав, Мосолова завернула скульптуру обратно и положила сверток справа от себя.

– Спасибо, Вероника.

– Это моя знакомая. Гостья из Москвы. Серафима Николаевна.

– Очень приятно.

– Какое у вас красивое ожерелье, – сказала Серафима. – У меня есть такое же.

Хозяйка города не ожидала, что такая роскошная вещь есть у кого-то еще. На ее лице появилось выражение раздражения. Серафима сразу поспешила добавить:

– Оно в очень плохом состоянии, тогда как у вас – почти в идеальном. Просто ослепляет.

– Да, вещь интересная. Люблю старые украшения. Когда увидела это ожерелье, то сразу положила на него глаз. Попросила ювелира дать его рассмотреть поближе. Бывает, что вещь на расстоянии выглядит презентабельно, а ближе – теряется. Когда покупаешь ювелирку, нужно быть особенно внимательной… никому доверять нельзя. Помню, как в Париже покупала я бриллианты. Так дали мне кольцо из коллекции прошлого сезона, а я хотела купить модный тренд… – разоткровенничалась Мосолова.

– Вам очень идет, наверное, ювелир – мастер своего дела?

– Да. – Она прищурилась. – Такой забавный старичок, свободно говорит по-французски. Уверяет, что он потомок ювелиров, которые работали еще при царском доме Романовых. Он еще что-то говорил, но я слушала его вполуха, торопилась на презентацию женского делового клуба. Я состою там уже более десяти лет. А тут старичок такой говорливый попался. Старые люди любят поговорить, особенно если они одинокие.

– Где находится магазин этого ювелира?

– Магазином это трудно назвать. Так – небольшая лавочка. Там одновременно можно сделать ремонт ювелирных изделий, сбоку от стойки – витрина – то, что выставляется на продажу. Можно подобрать, что подходит, что особо нравится…

– Какой адрес этой замечательной лавочки?

– Элеонора Степановна! – донеслось откуда-то сзади. – Элеонора Степановна!

– Ах. Меня зовут. – Юбилярша кокетливо поправила парик. – Ничего без меня сделать толком не могут. За всем следить приходится, контролировать. – Она снисходительно кивнула Серафиме и отошла в сторону. Та – за ней.

– Вы так и не сказали адрес ювелира.

Мосолова скороговоркой сообщила нужные Серафиме координаты. Лавочка находилась в тихом московском переулке недалеко от станции метро «Арбатская».

Серафима подумала, что наверняка она не один раз пробегала мимо нее, вот только в голову никогда не приходило зайти туда.

– Восседает, как королева, – шепнула Вероника. – Показывает, кто тут хозяйка в городе. Народу приехало – тьма. Из городов разных. Вот тот дядечка, я помню, из Сочи явился. У него там бизнес серьезный.

У реки стоял оркестр, который играл негромкую музыку.

Длинные столы были уже накрыты всевозможной снедью, плетеные кресла расставлены в строгом порядке. У поставленных шатров трепыхались на ветру голубые и красные воздушные шарики.

Обслуживающий персонал сновал между столами и гостями… Мероприятие производило впечатление тщательно продуманного и хорошо организованного. К ним подошел официант с подносом, на котором стояли бокалы с шампанским. Они взяли по бокалу.

– Устроила королевское пиршество, – прошептала Вероника. – Любит она пыль в глаза пустить. Показать, что не хуже других… Держит город в руках и не собирается его отпускать…

– А где ее сын?

– Сергей? Пока не вижу. Может, запаздывает…

Вдруг по толпе гостей прокатился шепоток. Все развернулись в одном направлении. Это прибыл Сергей Мосолов с супругой и дочкой.

Серафима посмотрела на Веронику. Та побледнела.

– Приехали… – прошептала она. – Всем счастливым семейством.

Сергей Аркадьевич Мосолов был привлекательным мужчиной роста выше среднего. С русыми волосами, светлыми глазами и решительным подбородком. Жена его была тоненькой худенькой женщиной с распущенными темными волосами. Одета в струящееся светло-кремовое платье. Трехлетняя дочка крепко держалась за мамину руку.

– Немного побудем здесь и уйдем, – тихо сказала Вероника. – Чужие мы на этом празднике жизни. Жена его, Герда, вон как к мужу жмется. Счастливый билет отхватила.

– Откуда она?

– Из Эстонии. Мать – русская, отец – эстонец. Главное, что Элеонора этот брак одобрила. Если бы встала на дыбы, Сергей не пошел бы против матери.

– Такой послушный мальчик?

Вероника кивнула.

Серафима протиснулась вперед к столу, чтобы взять угощение, а когда вернулась на старое место, то Вероники там уже не было. Поискав ее глазами, нигде не обнаружила. Серафима решила спуститься к реке и побыть какое-то время там.

У реки было прохладно, некоторые из гостей уселись на плетеных креслах у воды и наслаждались погодой или беседовали друг с другом.

– Вы тут одна? – услышала Серафима рядом с собой.

Она повернула голову. Перед ней стоял мужчина лет сорока. Что-то в его лице было неправильным, но вместе с тем он не производил впечатление урода, напротив, улыбка придавала ему своеобразное обаяние. Мужчина уже начинал лысеть, одет он был в белую рубашку и черные брюки, что придавало ему сходство с официантом.

– Будем знакомы. Павел Колясников. Можно просто Павел.

– Серафима.

– Красивое имя. Старинное. Как живется с таким именем?

– Нормально.

– Приехали сюда сами по себе или с кем-то?

– С Вероникой Усольцевой. Я ее знакомая.

– А… Вероника… – Он почесал кончик носа. – Как она поживает? Давненько не видел.

– Я, собственно говоря, с ней знакома недавно, поэтому о ее жизни ничего определенного сказать не могу.

– На жизнь она вам еще не жаловалась? На судьбу-разлучницу? Так, по-девичьи?

– Что вы имеете в виду? – вспыхнула Серафим.

– Ну там дела разные амурные. Это все ни для кого секретом не является. Городок у нас маленький. Все слухи распространяются с космической скоростью.

– Послушайте! – не выдержала Серафима. – Раз городок маленький, то человека можно травить безнаказанно, да? Шептаться у него за спиной?

– Вы о чем? – то ли притворно, то ли по-настоящему удивился Павел. – Кто кого травит? Просто некоторые истории сразу становятся достоянием многих. Это единственное, что я хотел сказать. Вот и все. И не надо многое принимать на веру. Это мое предупреждение.

– Но осуждать женскую трагедию не стоит.

– Не стоит. Но надо вовремя смириться…

– С тем, что тебе испортили жизнь?

– Кто испортил?

– Ну хотя бы хозяйка сегодняшнего праздника!

– Элеонора? Чем она испортила жизнь Усольцевой? Даже интересно…

– Вы из этого города?

– Живу здесь с момента рождения.

– А зачем тогда такие вопросы задаете?

– То есть вы считаете, что Элеонора испортила жизнь Усольцевой. Чем?

– А разве она не запретила сыну жениться на Веронике?

– А… вы об этом. Да, запретила. Но если бы он пошел наперекор матери, то спокойно бы женился. Несмотря ни на что.

– Но он же не пошел. Значит, мать играла для него главную роль. Разве не так?

– Вы преувеличиваете покорность мужчин вообще и нашего дорогого Сергея Аркадьевича в частности.

– У вас есть какая-то другая версия случившегося?

– Есть. Просто Вероника не рассматривалась Сергеем Аркадьевичем с самого начала всерьез, вот и все. Все остальное ее домыслы.

– Вы, конечно, свечку держали, – с некоторым вызовом ответила Серафима. – Кто лучше знает эту историю, чем сама Вероника?

– А может быть, ей выгодна определенная интерпретация событий, вы об этом не думали?

– У меня есть другие задачи и проблемы, незачем думать над этой.

– Разумный ответ. А вообще чем вы занимаетесь?

– Психолог.

– Проникаете в черепушку людей?

– В вашу – нет. Даже желания такого не имеется.

Павел рассмеялся.

– А вы забавны. Жаль, что я женат.

– Боже, о чем вы?

– Шучу… Надолго к нам?

– Пока не знаю.

– Вас сюда привело какое-то дело?

Эти расспросы не понравились Серафиме.

– Простите, вынуждена вас покинуть…

Серафима кивнула и отошла. Она вернулась к столу. Чего тут только не было… Тарталетки с разнообразными начинками, фаршированные яйца и помидоры, всевозможные салаты, морепродукты в разных видах, паштеты, овощи гриль на шпажках, острые куриные крылья, несколько видов копченой колбасы, свежие овощи, нарезанные дольками. А от десертов разбегались глаза. Мороженое со свежими ягодами, торты бисквитные и профитроли, яблочный и вишневый пудинги, свежие фрукты: клубника, вишня, арбуз, шоколадное суфле…

Серафима наполнила едой большую тарелку и снова отошла к реке, но теперь решила пройтись немного вдоль берега. Вскоре она оказалась в небольшом лесочке и, сделав несколько шагов, услышала голос Вероники. Она хотела ее окликнуть. Но замерла, услышав ее слова:

– А я говорю тебе, что если ты не пойдешь мне навстречу, я устрою скандал. И плевать мне на все последствия.

Мужской голос отвечал ей:

– Зачем это делать? Мы можем все решить мирным путем.

– Что ты имеешь в виду?

– А что ты хочешь?

Раздался тихий смех.

– Это мне нравится больше. Для начала я бы хотела, чтобы ты оставил свою эстонскую сучку. Это мое первое пожелание. А потом – посмотрим…

– Это невозможно. Она моя жена, мать моей дочери. Вероника, говори более определенно. Спустись с небес на землю. Я предлагаю договориться на разумных основаниях. В конце концов, лишняя огласка не нужна ни мне, ни тебе.

– «Разумные основания», – протянула Усольцева. – Что же ты раньше не говорил об этом, когда вешал мне лапшу на уши? И обещал…

– Вероника! Вернемся к сегодняшнему дню.

– По твоей вине я сделала аборт. – Раздалось всхлипывание.

Серафима чувствовала себя крайне неловко, ей хотелось спрятаться. Но куда? В любой момент эти двое выйдут из своего укрытия и обнаружат ее. Она отступила за куст. Сейчас слышно было хуже, но все же разобрать диалог можно было.

– Как мы можем договориться? Только не выдвигай нереальные требования.

– Как? Наличными двести тысяч.

– Рублей?

– Долларами!

– Вероника…

– Мне тоже нужно на красивую жизнь.

– Я не могу здесь больше находиться с тобой и разговаривать. Меня могут искать.

– Ничего страшного. Потерпят. Я от этой суммы не отступлю.

– А если я откажусь?

– Я помню смерть Алены Розовой, которая мешала тебе. Разве не так?

В ответ раздался какой-то звук, потом приглушенный крик.

– Не шути так…

– А я не шучу… Пусти… больно…

Серафима быстро выдвинулась из своего укрытия и направилась к столам. Она шла не оборачиваясь и только через пару минут остановилась и посмотрела туда, откуда вышла. Сначала в поле зрения попал Сергей Мосолов, спустя некоторое время появилась Вероника. Увидев Серафиму, она направилась к ней.

– Скучаешь? – спросила та как ни в чем не бывало.

– Разве тут заскучаешь? Смотри сколько людей, стол какой накрыли… – нарочито затараторила Серафима. – Не пожалели ничего ради гостей и праздника.

– Мосоловы любят пыль в глаза пускать. Что есть, то есть. Все делают с размахом, демонстрируя всем, кто тут главный. Живут на широкую ногу.

– Ты куда пропала? Я тебя искала, но ты словно сквозь землю провалилась.

– Так. Задержал один человек. Думала поговорить кратко, но отделаться сразу не получилось, поэтому пришлось уделить тому типу больше времени, чем планировала.

– Ясно. А ко мне тут один хмырь пристал. Павел Дмитриевич. Такой лысеющий мужчина. Похож на сатира.

– А… Паша… шестерка Элеоноры. Мальчик на побегушках. Готов исполнить любое ее желание. Чего он хотел?

– Ничего. Прощупывал меня как новенькое лицо. Вопросы разные задавал. То да се. Зачем я сюда приехала, где работаю, кто меня сюда привел. Такой допрос с пристрастием – пришлось мне оборвать его и оставить в одиночестве. По-моему ему это не понравилось, еще не все разузнал.

– Да. Это он умеет. Старается ради хозяйки. Та любит все обо всех знать. Информация, как ты знаешь, в наше время – это сила и капитал.

Прямо на них бежала маленькая дочка Мосолова. За ней – мама. Эстонская сучка, как сказала о ней Вероника.

– Агнесса! Агнесса! – звала девочку мать.

При виде жены Мосолова по телу Вероники прошла дрожь. Она побледнела и отступила на два шага назад.

– Давай побудем тут минут десять и пойдем. Не против? Что-то у меня голова сильно разболелась. Что нам тут делать? Отметились, и ладно.

– Нет. Не против. Я и сама хотела тебе это предложить. Но ты меня опередила.

Но тут к ним подскочил Павел. Расшаркался и занял беседой. Только они собрались уходить, как хозяйка стала говорить торжественную речь. Она отметила, что город хорошеет на глазах, в этом заслуга ее сына, и она горда этим. В таком духе она продолжала примерно минут десять. А потом подняла бокал с вином.

Отошли они от стола только через полчаса. Вероника быстрым шагом направлялась к парковке, Серафима – за ней, стараясь не отставать.

Они нырнули в машину. Вероника была раздражена и не пыталась этого скрыть.

– Лучше бы я туда и не ездила, – бросила она в сердцах.

– Что-то случилось? – осторожно спросила Серафима.

– Ничего. Кроме того, что все в жизни идет наперекосяк. А на таких мероприятиях это чувствуешь особенно остро.

Машина отъехала от парковки и вырулила на шоссе.

– Я тебя подкину до дома, а потом уже поеду к себе.

Постепенно Вероника прибавляла скорость. Внезапно Серафима почувствовала, что машину повело в сторону. Увидела рот Вероники, раскрытый в беззвучном крике. Ощутила першение во рту, толчок, и потом – полный провал…

Самая первая мысль была – жива я или уже нет? Но я могу формулировать мысли… стало быть, я все-таки жива…

Она не могла шевельнуть ни рукой, ни ногой. Она не понимала, где находится. Попробовала повернуть голову, и ее пронзила острая боль. И тут она вспомнила, как ехала с Вероникой в машине и как наступил ПРОВАЛ.

А что с Вероникой?

Серафима застонала и провалилась в забытье…