Когда уходит печаль

Девушке потребовалось ещё больше усилий, чтобы удержать свои губы от предательской улыбки.

– Естественно! Я думаю, вам очень повезёт со мной. – Сергеич принялся загибать пальцы на руке: – Я не злой, не жадный, не лентяй, не подлец, и со мной вы точно не соскучитесь! Обещаю! – И он потряс кулаком в воздухе.

– Про последний пункт я уже поняла, Олег Сергеевич, – кивнула девушка.

– За первые четыре тоже зуб даю! Итак, каков будет ваш ответ? – Он поменял ноги местами и, довольный собой, вальяжно откинулся назад. Люба кашлянула, заглушая готовый вырваться наружу весёлых смех.

– Мой ответ – нет.

– Почему? – удивился мужичок.

– Вы слишком хороши для меня, Олег Сергеевич. Боюсь, мои собственные качества далеки от совершенства, в отличие от ваших. – Люба раскрыла ладошку и принялась загибать пальцы: – Необразованная, не спортивная, не люблю пьяных людей, порой бываю недоброй, и самое главное «не», – Люба подняла большой палец, – я не умею готовить. Вообще. Совсем. Даже яичницу сделать не смогу.

– Как же так? – последний пункт явно его расстроил. – Каждая женщина должна уметь готовить!

– А я вот не умею. И знаете, что я вам скажу по секрету, – Люба понизила голос, – и не должна уметь!

– Почему? – обалдел Сергеич.

– А зачем мне готовить в поезде, если тут ресторан есть? Кстати… – Люба вытащила из пачки проездных билетов один, – вот ваш билет, Олег Сергеевич. Ведь вам через час выходить. Спасибо, что сами зашли за ним.

– Но я не…

– А теперь идите собирайтесь, Олег Сергеевич. А то забудете что-нибудь в спешке! Идите, идите!

И таким строгим взглядом проводница посмотрела на пассажира, что тот вскочил, пробормотал что-то себе под нос и выбежал из купе. Люба приложила ладошки к лицу и беззвучно захохотала.

Это была самая длинная остановка в пути, самый крупный город и потому самая многочисленная замена одних пассажиров на других.

На этой станции сошёл на берег и незадачливый жених, вновь переодевшийся в свою тельняшку. Он проскользнул мимо Любы, не поворачивая головы, словно уже забыл о её существовании, хотя дело, конечно, объяснялось другим – его встречали. Широкобёдрая краснощёкая блондинка в обтягивающих джинсах и с ярко накрашенным лицом бдительно следила за спускавшимися на платформу пассажирами (уже бывшими), выискивая взглядом своего. При виде Сергеича лицо её напряглось, а ноздри раздулись, как у ищейки, почуявшей жертву. Именно поэтому, даже не попрощавшись с проводницей, бедняга сразу направился к своей подруге, которая отметила радость встречи по-своему: со всего размаху кулаком по уху Сергеича.

– Урод несчастный! Опять по бабам шлялся! – присовокупила блондинка визгливым голосом.

– Ты обалдела, Мань! – отшатнулся от неё мужичок (надо сказать, не особо удивившись такому повороту), оглянулся и… наткнулся на взгляд Любы, которая в это время проверяла билеты у новых пассажиров. Они смотрели друга на друга несколько секунд, а потом девушка отвернулась, а Сергеич, ссутулившись, потопал вслед за своей подружкой…

Глава 6

– Опаньки! Шило, дружище, это ты?!

– Жора! Вот так встреча! Не ожидал!

– А я-то как не ожидал!

Артём Петрович и здоровенный громкоголосый бугай в кожанке обнялись, заслонив собой весь проход. Сзади бугая топталась худая рыжая деваха с огромным клетчатым чемоданом, остановленная препятствием. Однако побеспокоить Жору, или Георгия Николаевича Котлякова, старого друга Артёма Петровича Шилова, она не смела в силу своего робкого характера.

– Ты как тут оказался, Жора? Насколько я помню, ты ведь красноярский?

– Э, брат, где родился, там не сгодился! Давно уж в эти места перебрался! Но ты-то, ты-то! – Георгий сделал шаг назад, чтобы оглядеть друга со стороны. Рыжая пискнула, еле успев отскочить. Но бугай даже не заметил этого. – Значит, в ржд переметнулся! Неожиданно! Давно ли?

– Да лет пять уже. После ранения комиссовали.

– Слыхал, брат, про твои подвиги. Да-а-а…

Котляков похлопал друга по плечу и уже собирался было что-то добавить, но тут деваха набралась смелости и пропищала:

– Простите, можно пройти?

Георгий резко развернулся, и рыжей пришлось опять отскочить назад.

– О, барышня! Я вас не заметил! Одну минуточку потерпите, я тут с дружком старым повстречался! Десять лет не видались, понимаешь!

Девушка молча кивнула, про себя подумав хмуро, что где десять, там и ещё пять минут можно подождать, а не загораживать проход перед людьми, которые сутки отпахали на своей собачьей работе и теперь хотят завалиться спать. И вообще!

Артём Петрович оказался не в пример понятливее своего старого друга.

– Жора, давай-ка пропустим девушку, а к тебе я потом загляну, через часок. Устраивайся пока.

– Добро!

Котляков и Шилов прошли по проходу дальше, почти в самый конец вагона, а рыжая девица юркнула в четвёртое купе. Но, перед тем как скрыться, она успела услышать трубный глас бугая в кожанке, пронёсшийся по всему вагону:

– Так я буду ждать, Артём!

– Жди меня, и я вернусь, – желчно пробормотала девица себе под нос…

…Котляков залил в себя сто граммов водки одним махом и смачно хрустнул огурцом. Артём Петрович, который никогда не пил на работе, но ради такого случая изменил своим правилам, тоже сделал несколько глотков. В конце концов, зря он что ли смену воспитывал, пусть Васька теперь на посту потомится, небось только польза от этого будет.

– Я гляжу, неплохо ты тут устроился! Всё под рукой! И тебе хавчик бесплатный, и водяра, и подружки на выбор, бери не хочу!

– Не-е-е, брат, не хочу…

– А чего так? – удивился Жора. – Та девка ресторанная очень даже ничего. Бойкая. Сразу видно, такая артачиться не станет. Я, кстати, шепнул ей на ушко пару ласковых, обещала забежать при случае. Но только если ты на неё имеешь виды, я ни-ни, сам знаешь!

– Ты не меняешься, Котелок! – усмехнулся Шилов.

– И слава богу! От этой жизни, друг, надо брать всё, пока силы есть. А силушки мужской мне отмерено не слабо, за троих! Скажу тебе по секрету, не только моя супруга этому радуется, но и другим сполна достаётся.

– Ох, Жора, Жора, кобель ты, сукин сын!

– Да ну их, баб, давай лучше о тебе поговорим. Значит, со службы тебя попёрли…

– Комиссовали по здоровью.

– Вот гады! Как в силе был человек, так из него все жилы тянуть, а как ослабел – на улицу и подыхай, как шелудивый пёс? Нет, я, брат Артём, сразу себе сказал – на это государство батрачить не стану, в хозяева карабкаться буду.

– Докарабкался, значит…

– А то! Устроился на солнышке, лежу теперь, отдыхаю. А остальные внизу ползают. Такое дело, брат. Каждый для себя выбирает: кому охота шеи гнуть под начальством, а кто эти шеи сам гнёт. Помнишь, плавал с нами Валька Прокопов, плюгавенький такой?