Шанталь, или Корона против 2

Вот и ответ, Шанти. Тебя они не боятся.

Я попыталась отодвинуться от прижавшихся с боков мужчин – и тут же заработала окрик:

– Дарьета, я просил не дергаться.

– Мне жарко и душно, – простонала жалобно, – здесь воздуха мало.

Я демонстративно задышала ртом, попыталась обмахнуться ладонью, но ее тут же перехватили, а около моего носа закачался граненый ствол револьвера.

– Выбирайте, дарьета, я сейчас вас оглушу, свяжу и в таком виде довезу до столицы. Гарантирую, ни жарко, ни холодно вам не будет. Или вы молча, не дергаясь, смирно сидите и глаз от пола не отрываете. Понятно? – рявкнул он.

Я подпрыгнула, свела зрачки к маячившему около носа дулу револьвера и кивнула.

– Молчать, не дергаться, сидеть смирно, – повторила послушно, добавив, слегка понизив голос: – Они так же говорили, а потом раз – и умерли.

– Молчать!

Я испугалась, что он меня ударит, и зажмурилась, но мужчина сдержался и даже револьвер опустил.

– Много болтаете, дарьета, – проговорил, тяжело дыша, точно вместо разговора со мной занимался бегом, – а знаете, что происходит с такими болтушками?

Я не знала, но подозревала – ничего хорошего, а потому ответила вопросом на вопрос.

– А знаете, что происходит с теми, кто мне угрожает?

Кажется, офицер пожалел, что позволил мне говорить.

– Вы, я вижу, сделали выбор, – он демонстративно перехватил револьвер за ствол. Я тут же представила, как рукоять опускается мне на затылок, и отпрянула назад, вжавшись в спинку сидения.

Офицер довольно усмехнулся.

– Так-то лучше. Советую поспать, дорога долгая, – и он вытянул ноги, специально коснувшись сапогами моих ног, вынуждая поджать их. Ненавижу! А ведь это только начало. Сколько таких «офицеров» еще будет тыкать револьвером мне в лицо!

Осознание глубины ямы, в которую я падала, острым отчаянием полоснуло по сердцу. Как вышло, что в родной стране я стала убийцей? Что ждет впереди? Суд, приговор, казнь? А моя семья? Что станет с ними?

Внезапно я поняла, что с боков исчезло давящее присутствие. Мои сопровождающие сдвинулись, освободив вокруг меня кусочек пространства.

Так-так. Сколько времени в пути с Рильсгара до Лорании? Двое суток, если остановимся на ночь. У меня еще будет возможность произвести впечатление на охрану, надо набраться терпения и выждать удобный момент.

И почему именно сейчас мне вспомнилась Ракель с ее постоянными ругательствами? Нет, я не стану делать глупостей, но и сидеть в ожидании, пока меня спасут, не хочу.

Городской особняк ВанДаренбергов.

– Леон, когда ты вернулся?

С мраморной лестницы величаво спускалась женщина в черном, в пол, бархатном платье. Белый кружевной воротник, закреплённый брошью с крупным изумрудом, подчеркивал тонкую изящную шею. Волосы дарьеты были уложены вверх и, по последней моде, закреплены золотой сеткой. От затянутой в корсет узкой талии волнами расходился широкий подол.

– Только что, мама, – устало промолвил Леон, отдавая плащ слуге, – могу я, в свою очередь поинтересоваться, что ты делаешь у меня дома? Разве мы договаривались о встрече?

Ракель выразительно округлила глаза и приоткрыла было рот, дабы указать дэршану на неподобающее поведение с матерью, но охнула, получив тычок в бок от Хасселя.

– Ты с друзьями? – дарьета ВанДаренберг обратила свой взор на стоящих в холле людей, мигом вычленив из встречающих хозяина слуг и дворецкого чужие лица. Благожелательно изучила Хасселя, а вот на Ракель, одетой в мужскую одежду, ее спокойствие дало сбой. Дарьета сглотнула, побледнела, но все же нашла в себе силы улыбнуться:

– Добро пожаловать.

Хассель светски поклонился и, выпрямляясь, дернул Ракель за рукав. Та, опомнившись, изобразила кивок, потом шаркнула правым ботинком, а в конце присела в реверансе, кончиками пальцев ухватившись за штаны. У дарьеты ВанДаренберг дернулся правый глаз, она поспешно отвела взгляд от странной гостьи, целиком сосредоточив свое внимание на незнакомом дэршане.

– Если останетесь на ужин, я велю поставить приборы на стол.

– Не стоит, – Леон говорил на ходу, направляясь в кабинет, – мы поужинали в поезде. Мама, прости, много дел. Встретимся завтра и поговорим.

– Стоять! – окрик прокатился по лестнице, затих эхом на верхних этажах. Дарьета ВанДаренберг нервно поправила рукав, улыбнулась и шагнула с лестницы на мраморный пол холла.

– Прошу прощения, мне с сыном надо срочно обсудить важные семейные дела, – смотрела она при этом исключительно на Хасселя, – вы можете пока отдохнуть с дороги. Вам приготовят комнаты. Сын, жду тебя в кабинете.

Быстрым шагом прошла мимо Леона, и тот, извиняясь, развел руками.

– Иди, – беззвучно проговорил Хассель и, ухватив Ракель за талию, подтолкнул девушку к лестнице, – а мы пока разместимся и приведем себя в порядок, а то твоя мама нервный тик заработает при виде нашей Ракель. И не шипи, разве я не прав? Женщина должна выглядеть как женщина, а не как матрос с судна. Леон, не знаешь, где можно быстро раздобыть одежду?

Дэршан повернулся к дворецкому:

– Тарлис, позаботьтесь о гостях и предоставьте им все необходимое, – распорядился он, поспешив в кабинет.

Дворецкий ответил глубоким поклоном, потом с кислым лицом окинул гостью неодобрительным взглядом и бросил пренебрежительно:

– Следуйте за мной. Вас разместят в крыле прислуге, а дэршана в гостевых комнатах на втором этаже.

Ракель фыркнула, одарила дворецкого убийственным взглядом, пробормотав себе под нос:

– Смелый, да?

И Хассель поспешно увлек ее по лестнице на второй этаж, спасая дворецкого от немедленной расправы.

Тарлис протер белоснежным платком вспотевший лоб, глубоко вздохнул, успокаивая зашедшееся сердце. А девка-то, ну девка! Ведьма! Взглянула – точно кинжал в сердце воткнула.

Что творится?! Совсем хозяин забыл о своем положении. Притащил домой невесть кого, а ему возиться. И при всем уважении, если гости одеты как бродяги, то место им на черной половине дома со слугами, а не в гостевых покоях на втором этаже. Поддерживать порядок в доме можно лишь соблюдая правила, а если их нарушать, во что превратится благородный дом? Был бы жив старший ВанДаренберг, разве допустил бы он подобного безобразия?

Дворецкий покачал головой, на всякий случай достал из кармана амулет от сглаза и нарочито медленно двинулся следом за странной парой.

– Ты понимаешь, что творишь, безголовый мальчишка?!

Дарьета ВанДаренберг шагнула к Леону. Рвано вздохнула, выдохнула и замерла, вглядываясь в лицо сына.

– Вижу, не понимаешь. Упрямец! Во что ввязался?

– Мама, я разберусь. Не вмешивайся.

– Не вмешивайся? – терзаемый дарьетой платок не выдержал и треснул. – Ты так ответишь императору? Не вмешивайтесь, ваше величество? Веришь, он послушает?