Озаряя тьму

– От Петра Великого? – уточнил Нестор.

– Да-да, именно так, – закивала мама в ответ. – Господь не послал мне сыновей, но послал моей доченьке прекрасного мужа, которому можно передать семейную реликвию. Примите этот портсигар в подарок, Нестор. Александр всегда брал эту вещь с собой: на дуэли, в военные походы. В последнюю кампанию взять позабыл и не вернулся. Так и остался дома его талисман.

– Почту за честь стать хозяином этой вещицы. Благодарю вас, Нина Алексеевна, – улыбнулся Нестор и, заметив, что глаза тёщи полны слёз, обнял её. – Не плачьте, графиня. Поверьте: счастье ещё впереди. Вы молоды и хороши собою. Признайтесь: ведь к вам сватаются и по сей день!

– Сватаются старики одни, – грустно улыбнувшись в ответ, отмахнулась мама. – У тех, кто помоложе, не женитьба на уме, а только пакости!

– А вы бы присмотрелись, мадам, к ним внимательнее. Может, кто-то не так уж и плох.

– Ох, Нестор, не смущайте меня. Где это видано, чтобы мать после дочери венчалась? Да и такого человека, каким был Александр, мне никогда не найти. Отчего ты так на нас смотришь, Юлия?

– Я любуюсь вами. Как славно, что вы полюбили друг друга! – не скрывая умиления, призналась я. – Раньше мне казалось, что вы никогда не найдёте общий язык. Услышал Господь мои молитвы. Вы оба рядом, мои самые близкие люди…. Я так счастлива!

– А что это мы до сих пор за пустым столом сидим? Пантелей! – крикнул Нестор и позвонил в колокольчик.

– Чего изволите-с? – спросил лакей.

– Принеси-ка нам чаю, любезный, – распорядился молодой князь. – А после сбегай на кухню и посмотри, начала ли Ефросинья готовить праздничный обед.

– Слушаю-с, – ответил слуга.

После тёплой душевной беседы за чаем Нестор предложил тёще пройтись по дому. Мама с большим интересом посмотрела все комнаты, начиная со спален и гостиных и заканчивая людскими и кладовыми. И планировка, и интерьеры ей очень понравились.

– А я последовала вашему совету, князь, и начала ремонт мансарды. Сделаю там ещё одну спальню, – поделилась с нами мама. – А в комнате, где Юлия жила девицей, поставлю большую кровать. Вы сможете ночевать там вдвоём, когда будете приезжать ко мне в гости.

– Бог в помощь, графиня, – улыбнулся Нестор, и я прочла в его загоревшихся глазах воспоминание о том волшебном дне, когда мама, наконец, благословила нас на брак.

– Мама, а как поживает Груня? Ведь она нашлась? – спросила я, и мама вмиг помрачнела.

– Ох, Юлия…. Не хотела я говорить тебе об этом, медовый месяц твой дёгтем разбавлять. Ладно, коли ты спросила, расскажу, – тяжело вздохнула она. – Сгинула она. Отправила я мужиков на поиски. Два дня они по лесам и полям Груньку искали, а на третий платок её в чаще нашли, весь кровью забрызганный. То ли медведь, то ли волк её, сердешную, задрал. Да только тело так и не обнаружили.

– Голодный зверь был, видно, раз даже костей не оставил, – угрюмо сказал Нестор. – Помню служанку Юли, хорошая девушка была. Царствие ей небесное!

– Нет…. Быть этого не может! Нет! – не веря своим ушам, воскликнула я, и слёзы покатились из моих глаз.

– Юлия! Немедля успокойся! – окликнула меня мама, но я уже в голос рыдала на плече любимого, не в силах совладать со своими чувствами.

– Поплачь, родная, тебе станет легче. Поплачь, – усадив меня на диван у камина и усевшись рядом, сказал молодой князь.

Он попросил Пантелея принести для меня стакан воды.

– Она была влюблена в тебя, Нестор. Она была так несчастна! Господи, за что ты так рано оборвал её жизнь?! – содрогаясь от рыданий, сетовала я.

Мой муж терпеливо утешал меня в нежных объятиях и как маленькую девочку гладил по голове. Насилу успокоившись, я умылась прохладной водой и привела себя в порядок. Скорбь по Груне по-прежнему терзала и заставляла мучиться чувством вины, однако я взяла себя в руки, дабы не омрачать праздник любимому.

К трём часам прибыли друзья Нестора. Только Гавриловых мы так и не дождались.

– Твой отец, наверно, страшно разозлился и жестоко наказал их, – предположила я, представив грозную расправу Чёрного князя с непокорными крестьянами. – Ведь они были свидетелями на нашем венчании!

– Юля, не накручивай себя, – попытался успокоить меня любимый. – Может, Варваре просто нездоровится. Не забывай, она в положении. Ну а Варфоломей просто не захотел ехать без неё, оставлять её и детей надолго одних.

– Да, наверно, ты прав, – согласилась я, отгоняя дурные предчувствия.

Лишь поздним вечером мы поняли, насколько заблуждаемся. Праздничный стол был уже наполовину осилен, большая часть красного вина и шампанского выпита, а бисквитный торт разрезан, когда лакей обратился к хозяину, дабы передать ему почту.

– Прошу прощения. Вам письмо, ваше сиятельство, – сказал Пантелей.

– Как? Ещё одно поздравление? – весело произнёс Нестор.

– Извольте-с, – подавая желтоватый конверт на маленьком серебряном подносе, сказал лакей, и молодой князь взял в руки очередное послание.

– От кого оно, Нестор? – спросила я, заметив, что мой любимый переменился в лице и немного побледнел.

С его губ не слетело ни слова. Он безмолвно передал мне нераспечатанный конверт, на котором чётко значилось имя отправителя – князь Виссарион Афанасьевич Вяземский.

Глава 3. Чёрное возмездие

– Прочтёшь? – негромко спросила я.

– Да, непременно, – забирая письмо из моих рук, ответил Нестор так тихо, чтобы никто из гостей нас не услышал. – Только не здесь и не сейчас.

– Кто тебе пишет, приятель? – полюбопытствовал Георгий и прочитал имя отправителя. – А, батька о тебе вспомнил!

– Да. Наверно, поздравляет с днём рожденья, – мастерски изображая спокойствие и безмятежность, сказал Нестор и встал из-за праздничного стола. – Прошу прощения. Мы с Юленькой покинем вас ненадолго.

На втором этаже, в уютной спальне никто уже не мог помешать нам. Закрыв дверь на щеколду, мы уселись на маленький диванчик, что стоял рядом со шкафом-гардеробом в нашей спальне.

– Мне так страшно! – призналась я, содрогаясь от догадок о том, что мог написать нам этот бессердечный полусумасшедший тиран.

– Не бойся ничего. Иди ко мне, – ласково прошептал мой любимый.

Послушно прильнув к его плечу, я с волнением наблюдала за тем, как он осторожно вскрывает конверт. В руках у Нестора оказалось написанное крупным, отрывисто-небрежным почерком письмо. Послание Виссариона содержало следующее:

«Здравствуй, мой несравненный, бесподобный и единственный сын! Пишу, дабы поздравить тебя с днём рождения и пожелать тебе отменного здоровья, ясности ума, неувядающей славы и несметного богатства, ибо только в них истинное счастье. Дарю тебе село Чернёново, а с ним девяноста семь крестьянских душ. Покупку дома в Петербурге одобряю: ты уже не малое дитя, можешь отделиться и жить самостоятельно.

Только не надейся разделить наследство со своей жалкой дворняжкой, ибо дни несчастной давно уже сочтены. Я мог бы прикончить девку и раньше. Я не стал этого делать, дабы ты успел совратить её и вдоволь наиграться с нею. Теперь не вижу смысла щадить её. Ровно в полночь сердечку Юленьки Романовой суждено остановиться, а нежным ручкам – навек окоченеть, так что поспеши, коли желаешь напоследок поразвлечься с нею.

Та же участь ждёт и других девиц, с коими ты в будущем захочешь обвенчаться: неделька голубиного счастья с тобою и внезапная скоропостижная смерть. Крепко задумайся, драгоценный мой, стоит ли противиться судьбе и воротить нос от Марго Оболенской.

Твой отец, князь В. А. Вяземский»

Мой разум помутился. Страшные строчки прыгали и расплывались перед глазами, которые ничего уже толком не видели из-за завесы слёз.

– Юля, радость моя, что с тобой? – услышала я, и мой язык словно бы онемел, отказываясь произносить диктуемые разумом слова. – Это всё неправда. Неправда! Ты слышишь меня?

Остолбенение прошло, однако гнетущее чувство того, что мой трагический конец уже близок, осталось. Подняв растерянные и испуганные глаза на любимого, я принялась нежно гладить его по плечам дрожащими руками и сбивчиво раскаиваться во всём, чем когда-то могла его обидеть.

– Прости меня, Нестор, за холодность, строптивость, за детские капризы…. Умоляю: прости. И прощай! – я не выдержала, и слёзы побежали по моим щекам.