Вырай. Цена спокойствия

Так что здесь, в безымянном то ли ресторане, то ли кафе, картина была довольно привычной, хоть и слегка нетипичной для потусторонней местности. И она говорила об относительной безопасности. Но проверить помещение всё равно стоило.

Повесив рюкзак на плечо, Ника, медленно и неуклюже переступая онемевшими ногами, двинулась вперёд.

Всё те же столы, стулья, мёртвые посетители и пыль. И никаких признаков, что в комнате бывает нечисть. В какой-то момент свет выхватил возле стены то, что заставило сердце девушки забиться чаще – большой камин.

Мысленно молясь о том, чтобы он не оказался электрическим, Молотова подошла поближе.

Камин был не просто большим, а огромным, выше человеческого роста. Широкий, глубокий, а главное, настоящий. Рядом, как и надеялась девушка, в металлической дровнице, лежали поленья.

– Спасибо, спасибо, – шептала неизвестно кому Ника, копаясь в рюкзаке. – Как же мне повезло-то!

Наконец-то газовая зажигалка и клочок туалетной газеты были найдены. Несколько минут возни, и огонёк принялся робко облизывать древесину. Оставив пламя разгораться, Молотова вернулась к двери и прикрыла её как можно плотней, потом прошлась по залу, стаскивая со столов скатерти.

Когда вернулась к камину, огонь уже неплохо занялся. Свалив скатерти в кучу как можно ближе к источнику тепла, Вероника вытащила пакет с мокрой одеждой, разложила её перед каминной решёткой и поняла, что усталость никуда не делась – всё это время она просто слегка глушилась адреналином. А сейчас вновь заявила о себе. С трудом оставаясь сосредоточенной, Ника нашла на дне рюкзака пластиковую банку, в которой много лет назад хранился бальзам для волос, и отвинтила крышку. В нос ударил острый запах мускуса. На самом донышке поблескивала жирная коричневая мазь.

Год назад Молотовой повезло. В одном австрийском городе она встретила цыганский табор, в котором прожила целых две недели – выспалась, отъелась и отдохнула. Но всё-таки ушла, так как с тех пор, как потеряла брата, нигде не останавливалась надолго. На прощание у старой то ли знахарки, то ли ведьмы выпросила банку заживляющей мази. Расплатилась пакетиком кофейных зёрен, россыпью серебряных серёжек и несколькими чистыми тетрадями.

Наслаждаясь теплом и светом, девушка сняла шапку, перчатки, кроссовки и носки, положила их на каминную полку, и принялась втирать лекарство в почти бесчувственные лицо и ступни. При контакте с кожей мазь слабо вспыхивала изумрудными искрами. Перемороженные колени и бёдра даже не стала обрабатывать – боялась, что драгоценного лекарства не хватит на всё. Остатки тщательно размазала по кистям рук, почувствовала, что больше ни на что не способна, завернулась в скатерти и провалилась в небытие.

* * *

Ника проснулась, когда совсем рядом кто-то жалобно вскрикнул. Открыла глаза и попыталась вскочить, но во сне она довольно сильно закрутилась в скатерти, и теперь быстро выпутаться из тёплого кокона не получилось.

Худосочный мужчина в замызганном камуфляже шёл прямо на неё.

– Не подходи, убью! – рявкнула Молотова, но незнакомец не обратил на неё никакого внимания и продолжил шагать.

Ника заметалась, задёргалась… и ошарашенно застыла, потому что бородач преспокойно прошёл сквозь неё. Девушка испуганно обернулась. Мужчина точно таким же «сквозным» манером преодолел несколько столиков, наклонился и пропал из виду. Снова послышался крик, сменившийся ритмичными стонами.

Возле камина сидело ещё двое незнакомцев. Один, смуглый и длинноволосый, выглядел вполне обычно, но второй, заросший чёрной бородой по самые скулы, оказался таким же бесплотным, как и Камуфляжник – он расслабленно покуривал самокрутку и совершенно не обращал внимания на дровницу, которая больше, чем наполовину, скрылась в его теле.

Мужчины негромко переговаривались на нерусском языке, а при особо громких стонах, доносившихся из-за столов, довольно посмеивались. На Молотову по-прежнему никто не обращал внимания. Она, наконец, справилась со скатертями, встала и, настороженно глядя на тех, кто вторгся на место её привала, подхватила нож.

– Эй, вы меня видите?

Никакой реакции. Длинноволосый поднялся и пошёл в сторону стонов. По дороге его нога погрузилась в Вероникин рюкзак, не причинив содержимому никакого вреда.

– Призраки, чтоб их, – пробормотала Ника и почти успокоилась. Почти, потому что совершенно не хотела находиться в обществе потусторонних сущностей, которых в любой момент могло «заглючить» на взаимодействие с живым человеком. Некоторые подобные существа могли причинить вполне ощутимый вред или даже убить.

Не делая лишних движений, но быстро, Молотова собрала вещи и уложила их в рюкзак. Всё успело высохнуть, даже кроссовки. Мазь и тепло сработали, как надо – лишь кожа над коленями немного зудела, а больше никаких неприятных ощущений, кроме голода и жажды, не было. Длинноволосый вернулся к огню и с видимым удовольствием растянулся на полу. Обувшись, девушка бросила на камин полный сожаления взгляд и направилась к двери, которая вела в комнату с разбитым окном.

Но чисто женское любопытство не дало уйти далеко. Кто-то по-прежнему страдал, и Ника решила хоть одним глазком глянуть, что происходит за столами.

Через несколько шагов ей открылось неприятное зрелище.

Стонала нечисть женского пола и почти человеческого вида. Кожа сливового цвета масляно блестела, тяжёлая грудь ходила ходуном. Камуфляжник, совершенно не заботясь об ощущениях существа, держался за фиолетовые кожистые крылья странной, несимметричной формы, и грубо дёргал их в такт собственных движений. Ника не сразу сообразила, что крылья то ли обрезаны, то ли обломаны.

Ещё один фантом, которого Молотова до этого не видела, тоже себя не обидел. Из-за него невозможно было рассмотреть лица потусторонней девушки. Этот сутулый мужчина тоже держался, но не за крылья, а за антрацитовые рожки, и совершенно по-хамски таскал голову жертвы так, как ему заблагорассудится.

Веронику за последние два года несколько раз насиловали, и она знала, каково это. И ей было всё равно, кто жертва – человек или не совсем. Острая жалость, смешанная со злостью, кольнула в сердце, рука легла на нож. В то, что всё здесь происходит по взаимному согласию, девушка не верила – достаточно было посмотреть на изуродованные крылья и послушать болезненные стоны.

Но, несмотря на желание поотрезать насильникам всякое разное, Ника так и не вмешалась. Помочь она всё равно не могла – скорее всего, эта группка мужчин мучила нечисть очень давно, возможно, годы назад, а сейчас Вырай транслировал эту сцену, словно видеозапись. Да и риск привлечь внимание призраков никуда не делся.

Оставалось лишь одно – уйти. Чувствуя себя виноватой, Молотова отвела взгляд и направилась к дальней стене. Но вдруг услышала жалобное:

– Ведьма, погоди! Спаси!

Ника вздрогнула и обернулась. Кое-что изменилось – любитель рожек закончил наслаждаться податливым телом и направился сквозь столы к камину. Камуфляжник спустя пару секунд отпустил крылья, по-хозяйски хлопнул нечисть по ягодице и тоже отошёл.

Создание сливового цвета всхлипнуло, обессиленно рухнуло на пол и простонало:

– Пожалуйста, помоги.

– Ты что, видишь меня? Ты не призрак?

Нечисть подняла голову. Огромные кошачьи глаза охряного цвета уставились на Нику. По тёмному лицу текли вполне человеческие слёзы.

– Конечно. Тебе разве не ясно? Или… – в голосе засквозило разочарование, – или ты не ведьма? Но как же… А, ясно. Простая, чуть-чуть не погибшая человеческая самочка. Не смею задерживать.

Потусторонняя дева склонила голову и горько заплакала.

– Эй. Ну, чего ты? – Молотова не любила нечистую силу, не верила ей и никогда не «очеловечивала». Но эта рогатая почти девушка выглядела такой несчастной, что вся настороженность куда-то исчезла. Ника подошла поближе, села на корточки и дотронулась до сливового плеча. – Расскажи, кто ты. И как попала в лапы к фантомам. Может, помогу. И почему ты меня за колдунью приняла?

Ответила собеседница не сразу. Поддавшись порыву, Вероника притянула беднягу к себе и дала выплакаться. Только теперь она заметила металлический резной ошейник. Спустя несколько минут рыдания стали затихать, а потом и вовсе прекратились.

– Я суккуб, – угрюмо начала рассказывать нечисть, – моя работа – соблазнять мужчин. Ты не подумай, многие меня сами вызывают! И им, и мне приятно, и вообще… Я страстная и идеальная!

В принципе, это не было хвастовством – без учёта рогов, длинного хвоста с кисточкой на конце и цвета кожи, красота и безупречность сложения были очевидными. Длинные, стройные ноги, красивой формы попа, тонкая талия и большая, но не обвислая грудь могли стать предметом зависти многих женщин. Даже мелочи были великолепны – тонкие пальцы, аккуратные, хоть и чёрные, ноготки, узкие ступни и нежный, еле уловимый аромат цветов от тёмно-синих волос. Лицо соответствовало – пухлый рот, длинные ресницы, маленький носик… Молотова едва удержала завистливый вздох – её лицо уже одиннадцать лет украшал уродливый шрам. Правда, от него был кое-какой толк – он, хоть и очень редко, отпугивал потенциальных насильников. В мире постапокалипсиса одинокой женщине выживать непросто, и чем она красивей, тем сложнее это делать.

Суккуб совсем по-человечески шмыгнула носом, и наваждение рассеялось. Теперь она снова выглядела несчастной и потрёпанной, и эффектная внешность словно бы потускнела.

– Я слышала про таких, как ты. Вытягиваете жизненную энергию из мужиков, те потом мрут, как мухи.

– Неправда! – Суккуб в праведном возмущении отодвинулась. – Не жизненную, всего лишь сексуальную. А что такого? Они двадцать четыре часа в сутки об этом мечтают, с них не убудет. Дальнейшее не мои проблемы.

Ника нахмурилась:

– Не юли. Я тут решаю, что с тобой делать.

– А кто юлит, кто юлит-то? Мужчинка удовольствие неземное получил? Получил. Моё дело закончено. Да и живёт он себе дальше спокойно, никто его не трогает…

– Так. – Ника встала и демонстративно отряхнула пыль с колен. – Я пошла. Удачи тебе с твоими, к-хм, кавалерами.

– Погоди! – Суккуб схватила девушку за руку. – Я же не договорила!

– Мне показалось, ты и не собиралась договаривать. – Ника снова уселась на пол и скрестила руки на груди.

– В общем, я толком не знаю, – смущённо пробормотала нечисть, – просто удерживаю семя мужчины в себе и приношу его хозяину.