Робот мастера Яньши

Юшенг был совершенно спокоен. Улыбаясь, как всегда, он предложил приготовить кофе и завтрак.

– Не надо. Я все сама сделаю, – сказала я, поправляя воротник на его рубашке, но тут же отдернула руку, вспомнив о своем решении немного дистанцироваться.

– Если я не нужен тебе сейчас, я бы хотел заняться своими делами.

– Не нужен, – ответила я спокойно, насыпая молотый кофе в турку.

Юшенг не двинулся с места.

– Почему ты еще здесь?

– Обычно по утрам ты много говоришь, пока я готовлю для тебя.

Я пожала плечами и включила телевизор. Юшенг еще немного постоял, хотел что-то сказать, но, передумав, ушел. На душе у меня кошки скреблись, когда я смотрела, как он уходит. Чтобы не думать об Юшенге, надо было направить мысли в другое русло.

Я взяла телефон и в списке контактов нашла номер редактора, у которого проработала много лет до своего увольнения из журнала. Внезапность моего решения негативно сказалась на работе издания, испытывающего недостаток кадров на тот момент. Помню, как редактор подписал заявление об уходе и сказал: «Ты меня без ножа режешь. Не передумаешь?». Я не передумала. А он больше не проронил ни слова.

Немного поколебавшись, я все же позвонила, но он не снял трубку. Я оставила голосовое сообщение без особой надежды на ответ, но не успела допить кофе, как раздался звонок.

– Девочка моя, ты серьезно решила вернуться в издательство? – Спросил он.

– Да.

– После обеда приходи, поговорим.

Не зная, чем занять себя и не желая оставаться дома наедине с Юшенгом, я отправилась прогуляться в центральном парке. Обычно мы ходили сюда по вечерам, когда люди после рабочего дня неспешно брели по дорожкам, выложенным брусчаткой, среди высоких, густо засаженных деревьев. Я села на скамейку и, закинув голову, смотрела ввысь, туда, где макушки деревьев сошлись, закрывая небо и образуя арку из листвы. Я слушала чириканье воробьев, суетящихся у моих ног в ожидании хлебных крошек, и думала о том, что мы как эти маленькие птички живем в ожидании мимолетных крошек счастья, рассыпаемых для нас жизнью.

По дороге в редакцию я зашла в кофейню, в которой частенько бывала во времена работы в журнале. Там ничего не изменилось с тех пор, и это приятно меня удивило. Словно сработала машина времени, и я оказалась в хорошо знакомом прошлом. И даже старый турок-бармен, как и прежде, готовил кофе, лучше которого не найти во всем городе.

Поднимаясь на лифте в редакцию, я ощущала некоторую неловкость перед встречей с Павлом редактором. Но как только я увидела его открытое лицо, сдвинутые к переносице брови и доброе по-отечески выражение во взгляде, вся неловкость улетучилась, оставив только несказанное чувство радости от встречи с ним.

Павел обнял меня и долго не отпуска.

– Кристина, так отрадно видеть тебя снова. Пойдем в мой кабинет. Кофе будешь?

– Нет, спасибо. Только что выпила.

– Заходила в нашу кофейню? – Заговорщически подмигнул Павел. – Мустафа о тебе спрашивал.

– Мы с ним поболтали немного.

Павел открыл дверь, пропуская меня вперед.

– Проходи, садись, где удобно.

Все по-прежнему. Как и в мой последний день работы здесь. Тот же большой уродливый стол на витых ножках, изумрудного цвета диван у окна и немыслимый беспорядок везде.

– Почему ты решила вернуться?

– Сначала скажи, берешь меня?

– Могла бы и не спрашивать, – улыбнулся он. – Как Давид?

– Недавно виделись. Говорит, все хорошо.

– Но ты не веришь в это?

– Нет. Ты же его знаешь. Он язык себе вырвет, лишь бы не признаваться, что у него не все в порядке, – я посмотрела ему в глаза. – Павел, я так и не извинилась за …

Он поднял руку, заставляя меня замолчать.

– Не за что тебе извиняться. Это я, старый осел. Надо было самому тебе позвонить. Мне жаль, что его нет.

Мы проговорили больше часа, вспоминая прошлое и обсуждая будущее. Я рассказала о Юшенге, что вызвало внезапный интерес у Павла. Он начал задавать вопросы о корпорации, о самом Юшенге и никак не мог остановиться.

– Давай, выкладывай, – прервала я его.

– Сделай материал о новом проекте корпорации «Robotech.corp» по созданию и программированию роботов-любовников.

– Я думала, это только праздные разговоры.

– Уже нет. Им нужно привлечь на свою сторону как можно больше людей. Ассоциация по правам роботов подняла шум. Корпорация сама к нам обратилась. Хотят правильную рекламу. – Павел потер подбородок. – Я думаю, они не освещают все нюансы своего проекта.

– У тебя есть мысли по этому поводу.

– Есть, и они мне не нравятся.

Мы обсудили детали предстоящего дела и простились.

Позвонив в корпорацию и представившись, я попросила организовать встречу с генеральным директором. Приветливый женский голос предложил выбрать удобный для меня день, что было удивительно. Обычно приходится ждать, прежде чем тебе назначат время, даже когда интервью проходит для продвижения компании.

Договорившись на конец недели, я начала собирать информацию о «Robotech.corp», ее проектах и новом программном обновлении для андроидов, которое уже давно и очень активно обсуждалось в сети. Много внимания этой теме было уделено с точки зрения философии и психологии. В своих рассуждениях люди ученые ставили на первое место осознанного человека и его желания. В их понимании роботы являются чем-то неодушевленным, что можно использовать во благо человека и человечества в целом, не утруждая себя вопросами морали и нравственности. И почему нет? Именно человек создал робота по подобию своему и потому, являясь творцом и создателем, имеет полное право определять судьбу своего детища, лишенного свободы выбора. Эта привилегия доступна только человеку, осознающему свое эгоистичное «я».

Юшенг часто повторяет, что он не человек, напоминая мне, что не в состоянии разделить мои эмоции и чувства, призывая не ожидать от него реакций, на которые он не способен. Иногда мне кажется, что он сам себе не позволяет выйти за установленные алгоритмом рамки. Он научился распознавать эмоции, имитировать рефлексы, вызванные этими эмоциями, повторять движения, менять тембр голоса в зависимости от ситуации. Но, наблюдая за ним постоянно, я пришла к выводу, что Юшенг ушел гораздо дальше, чем просто воспроизведение. Понимает ли он сам это?

Вернувшись вечером домой, я застала Юшенга за просмотром моего старого фотоальбома. Я встала у него за спиной, положив руки ему на плечи и ощутила тепло его тела. Он перелистывал страницы, иногда задерживая взгляд на каком-нибудь снимке, который привлек его внимание. Перед моими глазами медленно проплывала моя жизнь, та часть, которая осталась далеко позади и которую уже не вернуть.

Я не люблю смотреть фотографии. Всегда становится немного грустно от осознания того, что некоторые вещи ушли безвозвратно. Люди, которых нет. Ошибки, которые не исправить. Счастливые моменты, оставшиеся лишь моментами.

– Что у тебя с рукой? – Спросил он, указывая на мою детскую фотографию, где я горделиво держу загипсованную кисть на перевязи через плечо.

– Я сломала руку, когда катилась кубарем с горки.

Воспоминания о том зимнем дне заставили меня улыбнуться, и я захотела поделиться ими с Юшенгом. Мы проговорили полночи, сидя на диване в гостиной. Юшенг попросил рассказать о Давиде и наших родных. Он смеялся над моими с братом проделками и казался искренне опечаленным, когда я говорила о гибели родителей и смерти бабушки. Юшенг слушал внимательно, ни разу не перебив. А я говорила и говорила, пока не задремала у него на плече под умиротворяющее урчание Мао Хэна.

Все последующие дни я изучала историю «Robotech.corp». Полгода назад глава корпорации передал контрольный пакет акций своему сыну. Тот, получив бразды правления в свои руки, решил внести, как он сам выразился на официальном брифинге, свежую струю, дабы удовлетворить те запросы потребителей, которые не учитывались его отцом. Видимо, старик не смог смириться с переменами, посчитав, что репутация его компании, которой он так дорожил, будет уничтожена, и скончался от сердечного приступа на следующий день после вступления сына в должность.

Корпорация была основана более пятидесяти лет назад. Только тогда это была небольшая компания по производству недорогой компьютерной техники. Когда компания заняла прочное положение на рынке, владелец, ныне покойный, решил вложить все заработанные деньги и расширить деятельность компании, начав разработку и производство роботизированной техники. Постепенно компания переросла в крупнейшую в стране корпорацию, производящую андроидов нового поколения с искусственным интеллектом.

Я помню, как наш журнал публиковал статьи о прежнем владельце корпорации. Это был достойный человек, державшийся просто и скромно. В одном из интервью изданию он сказал: «Я тот самый счастливец, которому удалось мечты воплотить в реальность. И именно мечты привели меня туда, где я есть».

Я поднималась на лифте в сопровождении андроида-секретаря на верхний этаж высотки в самом центре города, где расположился главный офис корпорации. Меня проводили в зал для переговоров, в котором я бывала несколько раз раньше. Новый директор уже ждал, стоя у натертого до блеска стеклянного стола с заготовленной улыбкой на лице. Одет он был в плотно облегающий и, по всей видимости, дорогой костюм с укороченными брюками, из-под которых выглядывали бледные лодыжки. Белые лоферы на босую ногу довершали образ. Мне не понравилось его лицо. Как-то сразу вызвало неприязнь. Особенно его ничего не выражающие глаза и полные мокрые губы.

– Роман, – протянул он мне влажную липкую руку.

– Кристина.

Отвратительное рукопожатие. Рыхлое и невыразительное. Мы сели на белый кожаный диван у кофейного столика.

– Фотограф подойдет позже, чтобы сделать снимки для журнала. Как и договаривались.

– Тогда давайте начнем, – предложил он, откидываясь на мягкую спинку дивана и закидывая ногу на ногу.

Мне была неприятна его развязная манера держаться. Совершенная противоположность отцу. У меня промелькнула мысль, не подкидыш ли он? Вступление было долгим и невнятным. Он говорил о новой эпохе технологий, о любви в целом и к роботам. О том, как сложно найти подходящего партнера в жизни.

– Прямо сейчас команда наших программистов работает над тем, чтобы научить искусственный интеллект не только распознавать и имитировать чувства, но и испытывать их. Пока работа ведется, мы можем запускать новый алгоритм в уже существующей программе, при котором робот будет вести себя так, будто он действительно любит своего владельца.

– И к чему это приведет? Человек нуждается в большем, чем просто слова и ухаживания. А роботы при всем желании не в состоянии дать это. Физиологически хотя бы.

Его рот искривился в ухмылке.

– Именно поэтому мы и создаем нечто новое, что отвечает запросам современной действительности, – он сделал паузу. – Безотказный секс-робот. Это будет идеальный, всегда и на все согласный партнер, готовый с радостью исполнить любую сексуальную фантазию.

Мне стало до отвращения противно. Все мое нутро бунтовало против этого. Я представила своего Юшенга, вынужденного послушно ублажать извращенные прихоти нимфоманки.

– Мы хотим создавать секс-роботов так, – продолжал Роман, растягивая слова, – чтобы учитывались интересы разных групп социума, в том числе людей с ограниченными возможностями и нестандартными запросами.

– Педофилия, например?

– Почему нет? Не надо быть ханжой.

– Причем здесь ханжество? – Спросила я с трудом сдерживая эмоции. – Тут речь о нездоровых психических наклонностях, которые вы называете нестандартными запросами.

– Все разные. – Нисколько не смутившись, ответил он. – Вы не представляете, какое количество людей проявляет интерес к нашим новым разработкам. Вы поймите, мир меняется, и мы должны меняться вместе с ним.

«И когда мы успели скатиться на самое дно?» – Подумала я.

– Постарайтесь увидеть все преимущества нашего проекта, – снимая пиджак и расстегивая несколько верхних пуговиц рубашки, сказал Роман.

– Вы говорите об интересах людей, но почему-то не думаете об интересах роботов? Вы хотите заставить мыслящее существо, превосходящее вас интеллектуально и имеющее, несомненно, более высокое моральное развитие, выполнять команды, которые даже озвучивать противно. Почему не пойти дальше и не начать выпускать андроидов для утех садистов?

– Послушайте, мы работаем над тем, чтобы помочь людям стать счастливее. Есть спрос, значит будет и предложение, – заулыбался Роман, словно его снимали в рекламе хлопьев на завтрак. – Человек занимает приоритетное положение. Андроид служит его целям. И это логично, потому что именно человек создал робота, а не наоборот. Как по вашему, чья жизнь более ценна? Конечно, человека, осознанного, имеющего душу. Робот же по сути своей чайник. Высокотехнологичный дорогой чайник. Внутри пусто. – Сказав это, он постучал пальцем по столу и продолжил. – Кстати, мы ведем переговоры с Министерством обороны. Нам предлагают заключить эксклюзивный контракт на создание и поставку андроидов, предназначенных для выполнения боевых задач.

– Ваши амбиции безграничны. Скажите, а ваш отец одобрял такие глобальные перемены?

При упоминании об отце Роман сошел с лица.

– Конечно. Иначе бы он не передал управление мне, – ледяным тоном ответил он.

– Что по поводу контракта с Министерством обороны?

– Я бы не хотел распространяться на эту тему. Пока нет конкретных договоренностей, но могу сказать, что если контракт будет заключен и все пойдет так, как мы рассчитываем, тысячи жизней военных будут спасены. Человеческих жизней. – Многозначительно заключил он. – Потери – неизбежная утрата средств и сил при ведении боевых действий. За каждое действие или бездействие приходится платить жизнями людей, поэтому при планировании всегда учитываются допустимые потери, при которых боевая задача может быть выполнена; превышение допустимых потерь ведет либо к невозможности, либо к нецелесообразности дальнейшего выполнения боевой задачи. А имея андроидов для выполнения этих задач потери не будут учитываться.

Если Министерство обороны заключит контракт с «Robotech.corp», это полностью развяжет им руки. Они будут делать, что хотят. Никакого контроля. А убедить общество в том, что черное – это белое, совсем несложно. В 1950–х годах американский психолог Соломон Аш провел серию экспериментов, демонстрирующих, что мнение большинства способно исказить поведение отдельного человека.

Мое первое впечатление о Романе было ошибочным. Кажущаяся мягкотелость и бесхарактерность создавали иллюзию папиного сынка, получившего в свои руки несметное богатство волею судьбы. На деле передо мной сидел хладнокровный, расчетливый воротила, жаждущий еще большей власти и денег. Кровожадное чудовище, которое никогда не насытится.

Он смотрел на меня и мерзко улыбался, чувствуя свое превосходство.

– Во время ведения боевых действий всегда страдает гражданское население. Это неизбежно, и вам это известно не хуже меня. В случае создания армии роботов с внедренным искусственным интеллектом потерь будет гораздо больше, потому что решения будут приниматься без участия человека и без учета человеческого фактора. Как я понимаю, вы программируете искусственный интеллект на выполнение конкретной задачи, обучаете его, как действовать в определенных ситуациях. Но вы не сможете осуществлять полный контроль над разумом, который превосходит вас.

– Превосходит? Человек создал этот совершенный разум, а не наоборот, – возразил он.

– Но ошибки не исключены. Вы же наверняка помните тот случай, когда правительство использовало искусственный интеллект впервые для проведения операции по ликвидации террористической организации?

– Да, мой отец участвовал в эксперименте. Программу создавали его разработчики.

– Тогда искусственный интеллект принял решение нанести бомбовой удар по свадебному кортежу, так как, по его заключению, в машине могли находиться лидеры террористической организации. В результате удара пострадали мирные люди.

– И что? – Нетерпеливо перебил меня Роман.

– После того инцидента провели расследование. Аналитики проанализировали снимки, сделанные с беспилотника до нанесения удара. На снимках была одна деталь, которую искусственный интеллект не принял во внимание – лепестки цветов на капоте той машины. Для него это были ничего не значащие пятна. Ваш отец тогда сказал, что если бы решение принималось человеком, ошибки можно было избежать. Поэтому он был противником вовлечения его компании в военное производство.

– Отец был пацифистом и атеистом. Единственное, что он любил в жизни – его чертовы роботы, которых он ставил выше людей, приписывая несвойственные им качества типа верности и добропорядочности. Вместо того чтобы развивать компанию и стремиться к новым горизонтам, он топтался на месте, пытаясь изменить мир, полагая, что можно научить человека быть лучше через взаимодействие с бесчувственной консервной банкой.

Роман не смог сдержать свои эмоции и сейчас я видела, что он сожалеет об этом.

– У вас еще остались вопросы? – Нервно спросил он, поглядывая на настенные часы.

– Пожалуй, что нет. Я услышала все, что хотела.

– Тогда…

Он встал с дивана, намекая, что интервью окончено.

Я поднялась, собрала свои вещи и, не сказав больше ни слова, направилась к выходу.

– Эй! – Крикнул он мне вслед.– Пришлите готовый материал. Хочу посмотреть, прежде чем вы опубликуете, за что я плачу.

Рыжеволосая девушка, андроид–секретарь, проводила меня до лифта. Она была привлекательна. С большими грустными глазами цвета янтаря на утонченном бледном лице. Длинноногая, высокая, в обтягивающей юбке выше колен, белой блузке и туфлях на каблуке. Очевидно, что теперь в ее обязанности входит не только обычная секретарская работа. Перед тем, как сесть в лифт, я, повинуясь необъяснимому порыву, обняла ее. Она не отстранилась, на мгновенье прижавшись ко мне щекой.

Не заезжая в редакцию, я отправилась прямиком домой. Юшенг открыл мне дверь.

– Как хорошо, что ты не человек, Юшенг.

– Правда?

– Конечно.

Я шагнула вперед и оказалась перед ним. Мне всегда спокойно, когда он рядом.