В ловушке смерти

– У меня есть имя! – мальчик вышел из лимузина, не удосужившись взять ни зонт, ни портфель. – Меня зовут Феликс! Неужели такое сложное имя для вас, мистер водитель?

Развернувшись спиной к лимузину мальчик направился в сторону школы и лишь через минуту осознал, что на улице давно идет ливень.

– Да чтоб тебя… – уже стуча зубами мямлил Феликс, что не удивительно, ведь одет он был в одну школьную рубашку и брюки.

– Господин Феликс! – бежал к нему водитель с зонтом в руках, периодически спотыкаясь.

– Оставь меня! – рявкнул мальчик и осекся, увидев возле входа в школу силуэт высокой женщины, одетой в черный плащ.

Он встал как вкопанный посреди пустой парковки, до которой они так и не доехали. Это, безусловно, было что-то новенькое, потому что Феликс может поклясться чем угодно, что этой женщины раньше не было здесь и сейчас быть тоже не должно.

Прозвенел звонок, оповещая, что урок начинается. Он стоял, впитывая в свою намокшую одежду дождь, и пропуская ко входу последних бегущих детишек. А женщина все продолжала стоять прямо возле входа, будто поджидая именно Феликса.

Сглотнув нервный ком мальчик попятился в сторону водителя.

– Мне. Не хорошо. Надо бы сменить одежду, – как-то неуверенно и слегка дрожа промямлил Феликс не сводя глаз с пугающего силуэта.

– Да, конечно, конечно! – не растерявшись водитель быстро повел под зонтом мальчика обратно в машину, мысленно проклиная свой первый рабочий день и непутевого мальчишку.

Пребывая в каком-то черезчур отрешенном состоянии Феликс мысленно дал себе пощечину, чтобы привести себя в чувство и не дать страху взять верх над ситуацией.

«Ничего страшного не произошло. Я в машине. Она позади. Все хорошо», – мысленно размышлял мальчик.

– Вам что-нибудь нужно, господин? – обеспокоенно поглядывал на мальчика в зеркало заднего вида водитель.

– Мне нужно, чтобы ты молча вел машину, – грубо ответил Феликс, вновь возвращаясь к раздумьям.

Несколько минут и слышится скрип тяжелых ворот, которые оповещают о прибытии мальчика домой.

Немного успокоившись Феликс решает, что необходимо рассказать остальным об утреннем инциденте. И чем скорее он расскажет, тем лучше будет для всех.

– Пожалуйста, выхо… – дворецкий не успел даже открыть дверь.

Мальчик пулей вылетел из лимузина и забежал в поместье, не удосуживаясь никому ничего пояснить.

«Пускай этот мужик им объясняет почему ЮНЫЙ ГОСПОДИН вернулся весь дрожащий, промокший и перепуганный», – радовался пакости Феликс.

Уже оказавшись в комнате, которая, к счастью, находилась на первом этаже, он мигом меняет свою официальную одежду на более просторную: толстовку с капюшоном, чтобы скрыть лицо, и теплые спортивные штаны, чтобы не заработать себе пневмонию.

Взяв только свою карту с накоплениями и зонт, прихваченный с собой из машины, он прыгает в окно, понимая какой бардак начнется в поместье после такого его ухода.

«Возможно, даже позвонят отцу», – весело думал Феликс, покидая территорию поместья.

8:00

– Физическое событие зависит от системы отсчета. И у каждого своя система отсчета. Именно, именно, – бубня себе под нос, что-то усердно записывал мужчина.

Дождь, вперемешку с ветром стучал по закрытому окну, будто умоляя впустить его внутрь и спрятать от самого себя. Но даже дождю не уйти от себя и своих страхов. Если силам природы это не подвластно, то что говорить о людях.

– Если учесть, что для каждого из нас система отсчета начинается 17 сентября ХХХХ года, то можно… – резким движением он перечеркивает свою мысль. – Нет. Не то. Сюда больше подойдет теория Хью Эверетта. Если чисто теоретически представить каждого участника в виде электрона, то можно предположить, что в качестве квантового объекта мы можем находится в двух местах одновременно. Да, даже не в двух, а в бесконечном множестве. Все зависит от вариаций событий.

Мужчина средних лет проснулся относительно недавно и еще не успел толком разобраться ни с мыслями, ни с вещами. Белая рубашка была помята и не застегнута на верхнии четыре пуговицы, оголяя ключицы. Галстук валялся где-то под кроватью и уже давно был не нужен своему хозяину. Слегка отросшие темные волосы мужчины топорщились в стороны, а очки чуть сползли с носа, дополняя картину неряшливости.

– Но это если рассматривать нас самих, как электронов. Что, собственно, невозможно. А если рассматривать каждого в качестве наблюдателя, то это просто…, он остановил поток мыслей пытаясь подобрать правильное слово. – Тупо. Глупо. Бессмысленно. Невозможно.

И вновь перечеркнул текст. Не особо, впрочем-то жалея, ведь все было в его голове.

– Ахах. Ну не приводить же мне в самом деле теорию струн, – устало потирает глаза мужчина и игнорирует настойчивую головную боль. – Но пока что она подходит больше всего, и то, потому что непонятнее.

Разговоры с самим собой являлись обычным делом в его жизни. С самого детства никто из других детей не мог поспеть за ходом его мыслей. Став старше, никто не мог понять его идеи и теории. Ни в школе, ни в высших учебных заведениях. Лишь к тридцати годам, когда он получил высшую ученую степень «доктор физико-математических наук», его наконец приняли. Не все. Но для него это было хоть и маленькой, но победой.

Отложив ручку в сторону он решил заварить себе кофе, чтобы немного дать мозгу отдохнуть. С такой насыщенной жизнью, какая у него сейчас, нужно заботится больше о своем психическом состоянии, иначе есть риск попасть в дурку.

«Хотя тут даже психиатрическое отделение не поможет. Бум. И через три дня ты снова в исходной точке на свободе. Один уже пытался», – отпивая глоток жгучего кофе, вспоминал свой самый первый день в этом городе мужчина.

Тук-тук.

Кофе с громким кашлем выплевывается обратно в кружку.

– Это еще что за шутки, – откашливаясь хрипит мужчина и проходит из кухни в зал, вставая напротив входной двери.

– Мистер Ян, вы здесь? – доносится с другой стороны незнакомый мужской голос.

Яна передергивает от неправильности ситуации и он всерьез задумывается над тем не добавлял ли он себе в кофе чего-нибудь лишнего.

– Мистер Ян?

– Да вы точно шутите. Это антинаучно! – отходя от голоса за дверью подальше и подбираясь к столу шепчет мужчина.

– Мистер Ян, не заставляйте принимать радикальные меры, – слышится от двери.

– Какие еще, к Дарвину, радикальные меры? – истерично спрашивает у двери мужчина, но тихо, чтобы его не услышали.

Схватив со стола чертежи, бумаги и ручки, Ян открывает небольшое окно. Ветер с дождем с силой врезаются в его лицо. Волосы танцуют причудливый танец и извиваются, будто змеи. По стеклам очков скатываются капельки дождя. И чувствуется запах свободы.

– Не делайте поспешных действий. У нас к вам предложение, – слышится из-за двери.

Ян не тот человек, который действует не подумав. По крайней мере, так считали все, кто его знал. Все видели в нем опору, эрудита, человека, который знает как спасти жизни сотни людей в непонятной ситуации. И Ян действительно мог бы найти выход из любой ситуации.

Но для других.

Свои же проблемы он предпочитал либо избегать, либо от них убегать. И потому, как бы жалко это не выглядело сейчас, он вновь решает действовать проверенным путем. Он убегает. Точно так же, как бежал от семьи, друзей и девушек, с которыми, якобы, у него могло что-то получится.

Его не сильно волновал голос за дверью. У Яна был свой эксперимент. Был примерный план действий на ближайшие три дня и в эти планы не входила побочка в виде незнакомого мужчины.

Аккуратно перелезая на скользкую лестницу мужчина быстро спускается вниз. Минуту и он уже стоит на мокром асфальте с обратной стороны дома.

Открывая предусмотрительно прихваченный зонт и протирая от капель дождя очки, Ян, с видом будто бы ничего не произошло, идет в сторону кафе, которое компашка детишек выбрала для места встречи.