Дитя Ириса. Истоки

Громкий звон от удара по металлической решётке заставил всех встрепенуться. Не больше десяти минут осталось до комендантского часа. Я встала и пошла к комнате, задержавшись у входа. Илина до сих пор стояла рядом с Зунейном: голова опущена, руки безвольно свисают вдоль туловища. Согласилась.

Шагнув в комнату, я заметила, что свёрток с постиранной одеждой лежит рядом с выступом. Кто-то был здесь. Но зачем? Прятать мне нечего, да и негде, Илина тоже не имела ничего ценного. Она, конечно, часто работала на кухне, и иногда приносила остатки ужина, но почти всё отдавала Грерису – мы обе жалели вечно голодного мужчину.

Вздохнув, расправила вещи на камне, и села на тюфяк, прислонившись спиной к стене. Сколько я протяну, прежде чем Зунейн или Ингрэм заставят меня прийти к ним ночью? Пока они только скалились, пытались потрогать или зажать в тесном коридоре, но ведь это ненадолго. Наступит день, когда и мне придётся решать, что делать.

Зачем я вообще здесь? Если бы Модена не подобрала меня, я бы погибла. Я понимала это, но не могла простить себя. В семнадцатом Фильтре я мечтала найти маму, узнать своё прошлое, но какой в этом был смысл? Лес Сильберейи открыл мне глаза, память вернулась, но стало ли легче? Нет. Я принесла в этот мир только боль и смерть.

Что дальше? Куда идти? Остаться тут, смириться с участью подстилки любого, кто захочет, и оставить в прошлом все мечты и стремления? Когда-то я считала, что заслуживаю счастья. Думала, что кто-нибудь сможет меня полюбить и принять такой, какая есть. Глупые детские мечты. Они разбились. Никогда я не найду того, кто назовёт меня красивой или обнимет просто потому, что я рядом.

Тоска затопила сердце, сжав его до боли. Первый раз я осталась одна в комнате. Слёзы стекали по щекам, но я их не замечала. Я оплакивала свою жизнь, оставшуюся навсегда в прошлом. Просила прощения у Ханны, Мойры, Кариа, молила об избавлении. Вот только есть ли у меня право просить?..

Глава 6

Утро наступило слишком быстро. Казалось, я только закрыла глаза, опухшие от слёз, и вот уже звучит сигнал, разрешающий выходить из комнаты. Илина до сих пор не вернулась. Растирая лицо, я вышла в общий зал. Сегодня ирисийцы лениво двигались, сонные и расслабленные. Я опять что-то пропустила, пока разговаривала с Моденой.

– Что происходит? – спросила я у Килары, встав за ней в очередь на завтрак.

– Сезон дождей начался, – тихо ответила женщина, отворачиваясь от меня.

– И что это значит? – поведение Килары показалось мне странным, ведь раньше она, хоть и застенчиво, стремилась сблизиться со мной.

– Работы завершены, остались только те, что выпали по жребию, – она зябко поёжилась и взяла свою порцию.

Пожав плечами, я осмотрелась. Модены, Зунейна и остальных добытчиков не было в главной пещере, наверное, опять покинули Дом. Странно. Если буря уже бушует в пустыне, выбираться на поверхность не просто опасно – это смертный приговор.

Я по привычке оглянулась, ожидая, что Илина сядет рядом, но её нигде не было. Давясь от горечи, я жевала лепёшку, а вокруг меня разливалась странная тишина. Обычно я сидела дальше от центра, но всегда кто-то оказывался поблизости. Сегодня я завтракала в полном одиночестве. Словно наказание Грериса, сидевшего в углу зала, распространилось и на меня тоже.

– Ну что, тихоня, радуешься, небось? – с издёвкой в голосе процедила Ровимха, подобравшись ко мне со спины. – Работать не надо, жених ушёл в бурю, да ещё и в комнате теперь одна осталась!

– В смысле, одна? – я не стала морщиться при упоминании жениха, не в первый раз Ровимха так называла Ингрэма.

– Не прикидывайся, что не понимаешь, – неожиданно серьёзно произнесла она. Я удивлённо смотрела, как обычно крикливая шумная ирисийка превращается в мрачную жёсткую женщину: морщинки на лице стали глубже, глаза сузились; и такая ненависть промелькнула в её взгляде, что я невольно дёрнулась.

– Я не… – слова застряли в горле, когда я поняла, что Илина больше не придёт.

– Дошло? – угрюмо буркнула Ровимха и вцепилась разбитыми пальцами в моё плечо. – Нравится дразнить Зунейна, девочка? Кто ты и кто он: добытчик, старейшина и любовник Модены; и ты – едва завершившая переход выскочка!

– При чём здесь я? – от боли выронила миску с рагу, и оно забрызгало чистые штаны. Вырвать руку у меня не получилось – женщина оказалась сильнее.

– Илина жила здесь почти семь лет, никто её не трогал, – процедила сквозь зубы Ровимха и приблизила лицо ко мне. – Пока не появилась ты.

Если бы не шум, разнёсшийся по залу, женщина задушила бы меня. Потирая ноющее плечо, я обернулась, чтобы замереть. Модена, замотанная в ткань с головы до ног, вела за собой новых жителей Дома Сильвы. Ирисийцы медленно двигались за ней, уставшие, измотанные и смутно знакомые.

– Братья и сёстры! – проскрежетала Модена, снимая с лица повязку. – Эти люди были изгнаны из лесов Сильберейи. Они прошли по пути Ринаэрна и выжили! Теперь они одни из нас.

– Теперь они одни из нас, – прокричали в ответ изгнанники. Ровимха отпустила меня и двинулась в центр пещеры к остальным.

Я кое-как убрала остатки рагу с пола и кинула взгляд на Грериса. И он, и я теперь в одинаковом положении. Вот только его наказали, а меня просто игнорировали. Помедлив немного, я кивнула ему и ушла в комнату.

Тюфяк Илины уже убрали. Зунейн что-то сделал с ней. Слишком уж отчаянно Килара отводила взгляд – словно боялась, что её увидят рядом со мной. Да и Ровимха явно что-то знает. Пожав плечами, я легла и закрыла глаза. Мне было всё равно. Апатия, прерванная ночными слезами, снова накатила, отрезая от эмоций. Может, в еду что-то добавляют, чтобы мы были спокойнее?

Прошло несколько недель, прежде чем я поняла, где видела прибывших изгнанников – в племени Носсеа. Они бросали на меня тяжёлые задумчивые взгляды, полные злости и отвращения. Я старалась выходить из комнаты только для того, чтобы поесть, сходить в туалет или помыться.

Сезон дождей начался, жребий я не тянула, поэтому могла позволить себе ничего не делать. На поверхность теперь никто не выходил. Песчаные бури не переставали свистеть над нашим Домом, сметая на своём пути всё – людей, деревья, здания.

Я думала, что, скорее всего, этот Фильтр был разрушен не Стражем, а как раз такими бурями. Слушая, как ветер воет, будто раненый зверь, невольно задаёшься вопросом – разве может что-то выжить, или остаться там, где стояло раньше?

Если в лесу Сильберейи сезон дождей означал, что каждый день будут идти кровавые дожди, наполненные радиоактивными песками, и нам приходилось заготавливать продукты так, чтобы они не намокли, то в пустыне, каждая капля влаги была бесценной. Сухой шторм и отсутствие влажности – это невыносимо. Гром грохотал над разреженным воздухом пустыни почти не прекращаясь, и мои волосы постоянно чуть ли не дыбом стояли от напряжения, витающего вокруг.

Модена рассказывала, что когда-то здесь стояли генераторы, которые преобразовывали энергию бури в электричество. Но сейчас мы, оглохшие от рёва стихии, могли лишь скучать и ожидать, что переживём эту зиму. Я не сблизилась ни с кем в этом месте, и, несмотря на то что меня считали здесь своей, поняла, что уйду, как только сезон дождей закончится. Мне не хотелось проживать остаток жизни в Доме Сильвы, трудиться на огороде полгода и оставшиеся месяцы трястись от страха, что потолок рухнет на голову.

Со мной мало разговаривали, но я и сама не стремилась к общению. Исчезновение Илины проигнорировали, будто не случилось ничего необычного. Я стала осторожнее и тише, стараясь не привлекать ничьего внимания. Всё, что мне было нужно – возможность выжить. Я больше не искала ответы, не терзала душу пережитками прошлого. Все, предавшие меня, стирались, будто надпись на песке, сдуваемая ветром.

Вынужденное бездействие плохо сказывалось на всех. Мужчины стали агрессивнее, а женщины старались привлечь внимание новичков. Мне нравилось наблюдать – я провожала взглядом каждый шаг Зунейна, молясь, чтобы он забыл обо мне. Ингрэм всё чаще проводил время с Лейденом, который когда-то был охотником в племени Носсеа. Они с Хетсиром загоняли в капканы диких зверей и ждали, пока те издохнут от ран.

Застарелая ненависть иногда выглядывала наружу, скребла меня изнутри, заставляя вспоминать то, что казалось давно забытым. Вот только её было мало для того, чтобы избавить меня от апатии, которая становилась сильнее с каждым днём. Оливия, когда-то смелая, резкая, и бездумно бросающаяся в авантюры, исчезла. Вместо неё появилась тень. Тень девушки, которая мечтала и надеялась, но оказалась никому не нужна.

Всё чаще я выбиралась из комнаты, садилась недалеко от Грериса на коврик, сплетённый из трав, прислонившись к стене, и думала. Думала о том, что мне предстоит дальше. Куда отправлюсь, когда покину это место, и отпустят ли меня. Люди здесь жили суровые – каждый из них был изгнан из своего дома, прошёл через пустыню и вынужден выживать в таком месте. Сила здесь ценилась даже больше, чем в лесу. Сейчас, когда мы не выходили наружу, было сложно судить о том, как проходят будни в другое время, но всё же, легко можно было определить, у кого больше власти.

– Всё сидишь! – прошипела Ровимха, ставшая моим персональным кошмаром.

– Тебе какое дело? – рядом с ней мне становилось труднее сдерживаться, но я отчаянно цеплялась за меланхолию, охватившую меня после прибытия сюда. Или всё дело в том, что я перестала есть горькие лепёшки из грежа?

– Большое – раз спрашиваю, – хмыкнула женщина и присела рядом. – Вздумала зубки показать, а, девочка?

– Я тебе не девочка, отстань, – одними губами произнесла я, надеясь, что ирисийка уйдёт. Но она осталась. Ровимха была единственной, кто мог вывести меня из себя.

– Знаешь их, да? – кивнула она в сторону группы мужчин, яростно размахивающих руками. – Мне Велисон понравился, если позовёт, пойду к нему жить.

– Мне-то что? – безразлично пожав плечами, я проследила за вскочившими и приближающимися к нам мужчинами, стараясь не показать свой страх.

Я уже знала всех в этом подземном царстве, которое называли Домом Сильвы. Альна, несмотря на шрам, привлекала своей искренностью и мягкостью многих мужчин. Ирисиец лет тридцати, который за ней ухаживал – Иррек, а его соперника, чуть постарше называли Грильем.

Велисон, понравившийся Ровимхе, был крупным, по меркам ирисийцев, но я не могла вспомнить, чем он занимался в племени. Я и видела его там только мельком. Но сейчас он шёл в нашу сторону, а рядом сладкая парочка – Лейден и Хетсир. Замыкал четвёрку Ликней, лучший лучник Носсеа.

– Оливия, – скривил в подобие улыбки губы Велисон. – Как тебе здесь нравится?

– Жить можно, – осторожно пробурчала я, всё ещё не понимая, что происходит. Неспроста Ровимха осталась сидеть рядом.

– А мне вот больше нравилось в лесу, – осклабился мужчина и сделал ещё несколько шагов. – Пока не пришла ты, и не привела загрязнённых.

– Знаешь… одно из правил убежища гласит, что нельзя спрашивать о прошлом, – я поднялась на ноги и упёрлась взглядом в мощную грудь Велисона. Его высокий рост в сочетании с крепким телом делали его больше похожим на людей в Фильтре, чем на ирисийца.

– Мне нет нужды спрашивать – я был там, когда ты уничтожила наш дом. Призвала жалкого Стража и всё испортила, – выплюнул сквозь зубы мужчина. Я, наконец, вспомнила, чем он занимался, разглядев шрамы, выглядывающие из-под ворота рубашки.

– Испортила? Ты сейчас говоришь о завершении такой замечательной карьеры? – усмехнулась, старательно изображая смелость. Почему же Совет старейшин не вмешивается? – Охранять трясущегося от страха старика-вождя, и драться с пумами – все, на что ты способен?

– Я вызываю тебя на поединок, – сжав кулаки, он придвинулся ближе, заставляя меня сжаться.