Под светом твоей звезды

«Легко сказать «приступайте», когда никто из нас не обладает нужными навыками и даже приблизительно не знает, как действовать в случае надвигающейся бури, – подумал я, но быстро подавил подобные мысли: – Раз Учитель устроил нам это испытание и ждет действий, значит, на что-то мы все-таки способны. Не зря же одной из черт избранного в Стражи является всесторонность познаний», – припомнил я Хроники.

Кроме того, нельзя сказать, чтобы мы вовсе не имели представления, чем являются стихии. В определенной степени общаться с силами природы естественно для каждого алантаирца. Ведь без участия некоторых из них мы не смогли бы летать! А представить себе жизнь на Алантаире без полетов просто невозможно. Здесь летает, буквально дышит полетом все: и птицы, и немногочисленные звери, и даже рыбы, то и дело выныривающие из морских пучин, дабы засвидетельствовать свое почтение величественному Таиру. Светилу, согревающему своим теплом и дарующему жизнь всему на «планете под его светом», как дословно переводится «Алантаир».

Человек, подружившись с крохотными элементалями воздуха – сильвами, приобщался к общему потоку жизни планеты, сливаясь с ветром и наполняясь его силой и ликованием. Но одно дело – приручить сильв, а другое – усмирить разбушевавшуюся стихию. Бури случались на Алантаире с завидной регулярностью, и по силе своей такие проявления подчас были способны стереть с лица планеты целые города. Справиться с ними могли только специально обученные борцы или, как их еще называли, покорители стихий, коими мы не являлись! И пусть сейчас мы столкнулись всего лишь с грозой, никто из нас прежде не пробовал себя в этой роли, что незамедлительно и озвучила Олиния, выразив тем самым общую мысль. Эта миниатюрная рыжеволосая девушка всегда отличалась смелостью, в том числе и в своих высказываниях Учителю.

Актафий ничего не ответил, но окинул нас взглядом, утверждающим в каждом понимание того, что он не стал бы требовать невыполнимого. Молнии тем временем били все яростнее, а тучи становились темнее и гуще. Я прикрыл глаза, пытаясь почувствовать стихию, чтобы узнать, на каком языке говорить с ней. И понял, что не представляю, как сделать это! Не чувствую совсем ничего! Я начинал злиться на себя за неспособность к уроку. Не успел я поймать этот недопустимый темный огонь, понемногу разгорающийся во мне, чтобы остудить его, как уловил сначала отдаленное и робкое, а затем все более ощутимое присутствие Ланы. Имя этой девушки, буквально означающее «светлая», вполне отражало и ее внешность, и спокойный кроткий нрав. Понимание того, что Лана оказалась способнее в делах усмирения бурь, да еще и смогла передать свое восприятие не только мне, но и всем остальным, пришло следом за ним самим. Спасибо, Лана! Намека, даже тени этого ощущения оказалось достаточно, чтобы пробудить свое собственное. Выпорхнувшая нить потянулась навстречу грозовой туче, желая обуздать ее гнев и успокоить. Только вот одна нить была слишком слабой, чтобы совершить подобное. Едва заметная, она скорее раззадорила бы стихию, чем покорила. Усилием воли я сдержал ее и почти сразу услышал витиеватый, но вполне понятный ответ на невысказанный вопрос:

«Схожая практика предстоит вам в дальнейшем при работе с Объединенным Лучом», – изрек Учитель.

Не знаю, слышали ли его другие, я не стал медлить. Расширив и усилив ментальный контакт с Ланой, а через нее и со всей группой, я направил нить не в тучу, которая готова была вот-вот разразиться ливнем, а в условную точку фокуса в пространстве под ней.

– Ну же! – крикнул я нетерпеливо.

И меня поняли. Нити будущих Стражей стянулись к точке, образовав узкий конус, стрелу объединенных сил собравшихся. Отпущенная на волю, она вонзилась в подкупольные небеса, разрывая темную ткань, вмиг потерявшую свою густоту. Тучи просто растаяли, лишь немного окропив нас начинающимся дождем.

Я смотрел в посветлевшее небо, и в сознании укоренялось понимание: этот урок был посвящен далеко не вопросу овладения стихиями. Актафий начал учить нас чувствовать друг друга и действовать сообща. А ведь мы еще даже не прошли отбор, не говоря о том, что числа простых кандидатов не хватает до полного спектра. Отчего же он так спешит?

– Ну вот и славно, а теперь летите на тренировочную площадку, разомните ваши тела. Погода сегодня благоволит к занятиям под открытым небом, – ухмыльнулся Учитель и покинул нас. Выглядел он довольным.

Ошарашенные выражения на лицах избранных тут же сменились предвкушающе-радостными, а я решил отложить свои размышления на потом.

Глава 3

Женевьева, Земля

Провалялась в постели я часов до трех дня, потом все-таки заставила себя встать. Артур, хозяин кафе, позвонил и попросил выйти утром, а значит, спать предстояло ночью. На душе было пасмурно, на улице – тоже. Небо заволокли тяжелые облака, из которых валил густой снег. Потеплело, но я бы предпочла хрустящий мороз, голубое небо и солнечный свет, чтобы хоть немного взбодриться. Вяло прошлась до магазина, приготовила нехитрый то ли завтрак, то ли обед, то ли вообще ужин, даже не обращая внимания на по-хозяйски завладевшую половиной пространства кухни тетку Аню и старавшегося быть как можно более незаметным Андрея. Последний пару раз тенью пробирался до плиты и сразу скрывался в своей комнате.

Наверное, следовало что-нибудь сделать, как-то порадовать себя, наполниться чьей-то кипучей энергией и скинуть эту промозглую вялость, но… мне не хотелось даже этого, а потому, промаявшись до позднего вечера, я отправилась спать.

Будучи «совой» по натуре и образу жизни, работала я теперь преимущественно в ночные смены. Спасибо неугомонному Артуру, испытывающему все новые способы увеличить свою выручку. Несмотря на большую потребность во сне, по ночам засыпала я с трудом, а сегодня, как назло, еще и собаки полночи лаяли где-то поблизости. Старая дряхлая рама с криво вставленными стеклами, наспех заклеенная пленкой, – это далеко не стеклопакет. Если прохладные струйки свежего воздуха, которые в особо ветреные дни мое самопальное утепление не останавливало, я даже любила, то вот о посторонних звуках этого сказать было нельзя. В общем, спала я урывками и недолго, а потому день начала не в самом радужном настроении и вернулась к своему нормальному состоянию только ближе к вечеру.

***

Из магазина я вышла довольная и утяжеленная целым пакетом отменных продуктов. Желудок все ощутимее напоминал о себе, нормально поесть на работе так и не удалось. Я шагала по тускло освещенной улице в сторону тропки с мостиком, по которой можно дойти до обшарпанных трехэтажек куда быстрее, чем сделав крюк обратно к шоссе. Здесь, в тупике у полосы, предшествующей железнодорожному полотну и редко поросшей кустарником, частенько оставляли припаркованными машины. Но черный джип с тонированными стеклами неожиданно сильно мне не понравился. Проходя мимо, я ускорила шаг и неловко поскользнулась на обледеневшей тропинке. Потирая ушибленную коленку и ругаясь себе под нос, я наблюдала, как ярко-красные помидоры раскатываются по белому утоптанному снегу.

Глухая тишина навалилась неожиданной тяжестью, полное отсутствие прохожих угнетало.

«Одна во тьме, все как всегда…»

Я услышала скрип шагов почти одновременно с тем, как что-то темное оказалось у меня на голове. Реакция подвела: даже не успев дернуться, я получила поддых. Острая боль расплылась от солнечного сплетения по телу, залив взор яркими всполохами. Я рефлекторно согнулась, но меня тут же подняли, заломили руки и болезненно чем-то связали.

– Попалась, птичка, – самодовольно выдохнул, прижимаясь ко мне, «амбал». И даже если бы я не услышала этот голос, понять, кто так нахально напал на меня, не составило бы труда.

В детском доме случалось всякое, но я быстро научилась противостоять обидчикам и слишком скоро забыла, как это бывает, когда ты уязвим и бессилен. Коря себя на все лады за беспечность, я пыталась придумать, как выбраться, а меня тем временем куда-то грубо тащили. Услышав писк снимаемой сигналки и звук открывающихся дверей, я испугалась по-настоящему. Впервые я не представляла, как выпутаться из передряги. Невозможность видеть и свободно двигаться доставляла сильный дискомфорт и лишала уверенности в своих силах.

– Ну же, залезай, крошка, – заталкивая внутрь машины, «проворковал» второй. – Обещаю, с нами тебе будет хорошо.

– Или не очень, – загоготал другой. – Но не соскучишься, это точно.

Мотор едва слышно заурчал, и машина резко тронулась с места, а я ощутимо приложилась щекой, свалившись с сиденья на пол. К счастью, в таком положении меня не оставили и буквально через пару минут, притормозив, закинули обратно на сиденье. И сняли при этом с головы мешок! Вернув себе хотя бы такое оружие, как глаза, я немного осмелела и рискнула спросить прямо:

– Что происходит? – предельно коротко, опасаясь чтобы голос не задрожал. С вновь обретенной способностью видеть стало лучше, но ситуация по-прежнему удручала.

– Ты нас обидела, крошка, а мы этого не любим, – был мне ответ, после чего машина возобновила свой ход. Я попыталась усесться так, чтобы с завязанными сзади руками не потерять равновесие снова, и постаралась привести мысли в порядок.

Обидела… Неужели Толик все-таки был прав?

Когда утром невыспавшаяся и злая я пришла в кафе, бармен все еще был там, чем немало удивил меня.

– Ты что здесь делаешь до сих пор? – спросила его хмуро.

– Да я в общем… ухожу уже, да… – пробормотал он.

Я удивленно приподняла брови, выглядел Толик странно: нерешительно и смущенно.

– Ты чего, Толь?

– Да решил тебя дождаться, а потом увидел, с каким лицом ты пришла, и чуть было не передумал, – сказал он и наконец посмотрел на меня.

– И?

– Хотел предупредить: утром вчера, после того, как ты ушла, приходили, спрашивали о тебе. Будь осторожнее.

– Подумаешь, кто-то спрашивал, – ответила я недоуменно.

– Ты не понимаешь, Женька. Влетел этот парень сюда с такой зверской физиономией, будто разорвать собирался всех, кто был внутри! Катя чуть под стойку не нырнула, увидев его.

– Да уж, вот это было бы зрелище!

– Слушай, ты чем им насолить успела? Он дружка своего приволок еле живого: лицо красное, глаза мутные, что говорит – не разобрать, сплошное мычание. А потом сразу выяснять начал, что за девица недавно из бара выходила! Катька перепугалась, глаза выкатила и молчала как рыба, пока он не сообразил хитростью взять. Я-то видел, что он на ходу придумывает, но что сделать мог?!

– Чего ты психуешь, Толь. Думаешь, им заняться нечем, как меня каждый раз теперь со смены подкарауливать?

– Ладно, тебе виднее, но я предупредил! Будь осторожнее, если ты их чем-то задела, они этого так не оставят.

Не оставили… Но тогда думать о подобной ерунде я не захотела, если честно, было просто лень. Неприятное ощущение, против воли поселившееся внутри, старательно отгоняла прочь. До тех самых пор, пока ближе к вечеру эти двое не зашли в кафе и не уселись за один из столиков. Увидев их, я замерла на месте и неожиданно сильно испугалась. Взяв себя в руки, попросила напарницу заняться ими, а сама поспешила к другим клиентам, по дороге прикидывая, чем мне присутствие этих громил может грозить. В том, что пришли они по мою душу, я не сомневалась. Во-первых, они расспрашивали обо мне вчера, во-вторых, прожигали такими взглядами сейчас, что ожидать чего-то хорошего не приходилось. С другой стороны, повода волноваться у меня вроде бы не было. Справилась с ними в тот раз – справлюсь и в этот. Решив так, я постаралась не смотреть в их сторону и сконцентрировалась на работе. Благо, клиентов набилось много, выходной, да еще и праздник – день всех влюбленных. Вспомнив об этом, я посмеялась про себя над «сладкой парочкой» и совсем расслабилась. Под конец смены даже успела пофлиртовать с симпатичным парнем, пришедшим в такой день без пары, и похихикать над ним же со второй официанткой. Такое поведение было мне категорически не свойственно и, поразмыслив, я пришла к выводу, что причиной ему стал все-таки стресс.

Где-то за двадцать минут до окончания рабочего времени типы ушли, а я вздохнула с облегчением, начиная думать, что становлюсь мнительной истеричной барышней, выдумывающей невесть что. Дура! Возможно, будь я чуть более подозрительной и пугливой, то нашла бы себе сопровождающего на дорогу до дома. Я же вместо этого отправилась в магазин, причем не в тот, что располагался у шоссе, а дальний, который был, с одной стороны, ближе к высотным домам, с другой – к тропинке вдоль железнодорожных рельс с почти полным отсутствием фонарей. Захотелось мне в честь щедрых чаевых побаловать себя продуктами посвежее и получше. Дважды дура! И где теперь эти продукты?!

Минут через десять пути я поняла, что везут меня куда-то целенаправленно и не в сторону города, а в противоположную. Мои похитители врубили нечто зубодробительное на магнитоле и перекидывались скабрезными шуточками, не обращая на меня внимания. Я же, несколько успокоившись, стала перебирать возможные варианты развития событий и думать, как выбраться. Ничего дельного в голову не приходило, но я так увлеклась, что не сразу заметила, как блондин, сально улыбаясь, стал все чаще поглядывать на меня.

– Давай? – донеслось до меня.

– Ты уверен, что ОН будет рад?

– Да ладно, мы ему не скажем, а ей, думаю, не до того будет, чтобы жаловаться, – сказал блондин и снова плотоядно посмотрел на меня.

Я так удивилась, что везут меня к какому-то ЕМУ, а не собираются мстить самолично, что, опять дико «стормозив», не сразу осознала смысл прозвучавшего краткого диалога.