Культ смерти избранных

– Тогда поставлю вопрос по-другому, – ехидно парировал физрук. – Из какого места у тебя растут руки?

Я побагровела.

– Сан Саныч, – вмешался Андрей, – ну что вы на Карину ругаетесь? Нормально она мяч держит.

– Значит, так, защитник всех криворуких, – нехорошим голосом ответил ему Саныч, – две сотни отжиманий.

– Да хоть четыре, только от Карины отстаньте.

– Деккер! Я что-то не помню, чтобы я спрашивал твое мнение! Брысь с глаз моих!

На мое счастье прозвенел звонок. Сделав вид, что не услышала вопля физрука: «Лагинова, твою дивизию, я тебя не отпускал! Звонок для учителя!», подло и очень быстро слиняла в раздевалку.

– Не дуйся на Саныча, малыш, – посоветовал Андрей, пока мы шли на следующий урок, – он ведь не со зла.

– Ну-ну, – сопела от обиды я, – я заметила, как из него сегодня доброта да милосердие как из рога изобилия сыпались. Ты слышал, он меня криворукой назвал!

– Карин, не спеши с выводами, – возразил Андрей, – насколько я знаю Саныча, он явно из-за чего-то очень нервничает сейчас.

– Ну знаешь, – насупилась я, – я же когда нервничаю, никого не обзываю. Нужно уметь контролировать свои эмоции.

– Правильно, Каринка, – влез в разговор ехидно улыбающийся Вадим, – всем бы так контролировать свои эмоции, как ты умеешь. Ты молодец, всегда держишь себя в руках. Просто все спалишь в радиусе нескольких километров.

– Вадим, не лезь к Карине, – снова вступился за меня Андрей.

– Ты забыл добавить «и иди выпей яду», – кровожадно уточнила я. Слишком остро теперь реагировала на тему талисмана.

– Ну как я могу пить яд, когда вокруг меня такие девушки, – расплылся в улыбке Вадим при виде подходящей к нам Риты.

Рита скользнула по нему насмешливым взглядом и многозначительно фыркнула.

– Рин, я тебя краду, – она мне весело подмигнула.

– Ну нет, – воспротивился Андрей, тут же взяв меня за руку, – я против.

– Деккер, не бухти, ты вообще с Кариной сутки напролет, так что не жадничай!

– А давай ты лучше меня украдешь? – Вадим смотрел на Риту, как кот на сметану.

– А что мне с тобой потом делать? – усмехнулась она.

– Что-нибудь придумаем. – Вадим ей загадочно подмигнул.

– Парниша, не утомляйте меня своей неоригинальностью, – фыркнула Рита, демонстративно закатив глаза.

Но тут прозвенел звонок, и мы вошли в Малый актовый зал. На это проклятое культурно-эстетическое воспитание.

Руслана на физре не было, но сейчас он пришел. А вот Женя как раз отсутствовала. И пока Наталья Андреевна чего-то там разглагольствовала, я все-таки решила прислушаться ко вчерашним словам Прядущего и набралась храбрости с Русланом поговорить. Мы как раз сидели парами по вальсу.

– Привет, – как ни в чем не бывало поздоровалась я. – Ты чего не пришел на физру?

Руслан смерил меня странным взглядом. Похоже, не ожидал, что я вообще рискну с ним разговаривать. Но все же лесом не послал. Ответил вполне спокойно:

– Проспал, – и весьма двусмысленно добавил: – у меня просто была очень бурная ночь.

– Очень за тебя рада. – Хоть я и постаралась сдержать эмоции, но, боюсь, они были очевидны.

Руслан насмешливо на меня смотрел.

– Вот так и знал, что ты мне завидуешь.

– Я? Завидую? – Я смерила его презрительным взглядом. – Чему тут завидовать, Полянский? Твоему моральному разложению?

Он тихо засмеялся.

– Нет, Лагинова, тому, что у меня, в отличие от некоторых, в словарном запасе нет таких слов как «обязательства» и «правильность».

– А еще у тебя нет таких слов как «порядочность», «совесть» и «нравственность», – ехидно добавила я.

– Зато есть «свобода», «смелость» и «страсть», – не менее ехидно парировал Руслан. – Правда, боюсь, ты таких слов даже не знаешь.

– Что ты этим хочешь сказать, Полянский? – во мне мгновенно заклокотала ярость.

– Ничего особенного, – он невинно улыбнулся. – Только то, что ты – редкостная трусиха и что от твоей занудной нравственности на несколько километров вокруг постоянно киснет молоко и тухнут яйца.

– Ребята, ну хватит, – вмешалась в нашу тихую перепалку Наталья Андреевна. – Нужно быть терпимее друг к другу. Давайте все по местам, начнем репетицию.

Во время вступления я всеми силами пыталась успокоиться и быть невозмутимой, тем более ясно понимала, что Руслан явно намерен старательно выводить меня из себя и дальше. Похоже, это доставляло ему несказанное удовольствие. Ну вот какого лешего меня вообще дернуло пытаться с ним поговорить? Пожалуйста, поговорили. Что б я еще хоть раз Прядущего послушала!

Пришло мое время. Я вышла из-за кулис и спустилась по лесенке к Руслану. Судя по довольной улыбке, у него был уже такой запас ехидства в мой адрес, что хватило бы еще десятка на три Карин. Но я сбила его прямо в полете.

– Чего ты так бесишься, Полянский? – как можно спокойней спросила я, когда мы закружились в вальсе. – Что с соединением талисмана все равно пролетел?

Говорила, конечно, наобум. Уверенности в том, что он не в курсе опустошения моей половины, не было. Но оказалось, что я попала прямо в точку. Про изменения в талисмане Руслан явно не знал.

Усмехнулся.

– Карин, не смеши меня. Сама ведь прекрасно знаешь, что стоит мне только захотеть, и я все получу. И талисман, и тебя.

– Я бы на твоем месте не была так уверена, – возразила я.

– Ты зря меня недооцениваешь, я тебе не твои белые и пушистые Паладины, – невозмутимо парировал Руслан, – но можешь еще пожить спокойно, я пока не принял окончательного решения.

Больше не сказали друг другу ни слова. Хотя меня так и подмывало спросить, почему же тогда он не соединил талисман с Женей? Ведь если ему до сих пор нужен целый, то зачем сказал половину мне отдать? Но я промолчала. Предпочла просто насладиться мгновениями. Как бы я на Руслана ни злилась, но вальс с ним отдавался затаенной радостью. Быть просто рядом, чувствовать тепло его рук… И искренне надеяться, что он о моих чувствах не догадывается.

Всегда во время большой перемены школа мгновенно пустела. Точнее, большинство топталось в столовой в неравной битве за свежие пирожки. Я туда вообще не рвалась, просто потому, что не без оснований опасалась, что меня там могут самым банальным образом затоптать. Вот и сегодня я осталась в классе. Но на этот раз не одна. С Андреем.

– Что сегодня за день такой, – хмуро бурчала я, меряя шагами кабинет английского, – сначала Саныч обгавкал, а потом еще Полянский добавил.