Под флагом цвета крови и свободы

– Нашли, – кивнула она, тяжело дыша и захлебываясь от беззвучного смеха. – Вообразите себе, мистер Макферсон велел всю вчерашнюю добычу отнести на корму, сам потом не проверил, а там отсеки, видите ли, были заняты – не были, к слову, там целый уровень свободен, я лично проверяла – так они все здесь побросали и ушли праздновать. Каково, а?

– Здорово, – кивнул Дойли, тоже невольно улыбаясь в ответ вопреки близкой опасности. – Вам помощь не требуется?

– Я уже позвала людей. За час должны управиться… – с усилием оторвав от пола какой-то ларь, пробормотала Эрнеста и тотчас охнула, скривившись от боли. Дойли почти инстинктивно перехватил у нее ношу:

– Я сам отнесу, скажите только, куда.

– Спасибо, – с гримасой держась за плечо, поблагодарила девушка. На белой ткани ее рубашки проступило несколько алых пятен, которые Морено поспешила прикрыть ладонью.

Перетаскивать мешки с добычей оказалось тяжелым и муторным делом, для своевременного завершения которого Эрнесте даже пришлось позвать еще троих человек сверху. Когда все они, покончив с работой, вновь поднялись на палубу, то изменения в окружавшей их погоде были уже явственно заметны: волны, бившиеся о борта корабля, стали выше и сильнее, солнце почти полностью скрылось за сгущавшимися свинцово-голубыми облаками и лишь изредка, короткими вспышками появлялось над головой.

Джек ждал их, по-прежнему не выпуская из рук штурвала.

– Взгляни, – обратился он к Эрнесте, поднявшейся к нему на мостик, указывая лишь подбородком направление, в котором требовалось смотреть. Уже безо всякой подзорной трубы за кормой виднелись очертания страшно ощетинившихся целыми рядами пушек галеонов, двигавшихся на расстоянии полумили от «Попутного ветра».

– Почему же они не стреляют? – сматывая очередной запасной канат, подал голос Генри. Девушка усмехнулась:

– Так не терпится на дно пойти?

– Эрнеста! Сейчас эта шутка кажется неуместной даже мне, – прикрикнул на нее Рэдфорд и пояснил юноше: – Далеко слишком. К тому же, им незачем тратить свои боеприпасы на тех, кто и так, по их мнению, скоро погибнет в шторме.

– Вообще-то они не так уж и далеко. Если зарядить пушки меньшим количеством пороха и сдвинуть прицел ниже в горизонтальной плоскости, то они вполне могли бы и попасть, – негромко, задумчиво произнес Эдвард. Джек мгновенно отреагировал:

– Мистер Дойли, смею напомнить: вы не канонир, чтобы выдвигать такие утверждения!

– Любой дворянин, закончивший офицерскую школу, знает подобные методы увеличения дальнобойности! – вспылил подштурман, в ярости стискивая кулаки. Мысль о том, что его унижение сейчас видит вся команда – и сеньорита Эрнеста в том числе, с неожиданной смутной злостью подумал он – была нестерпимее всех прежних насмешек и оскорблений вместе взятых. Однако Морено вовремя оказалась рядом и примирительно сжала его локоть.

– Корабль и так идет с максимальной скоростью. Извлечь из него больше при таком ветре и встречном течении мы не можем, – сказала она, предостерегающе косясь на явно желавшего вставить что-нибудь еще Джека. – Остается надеяться лишь на то, что голос жадности возьмет верх над голосом осторожности в наших противниках.

– Ждать не так уж и долго осталось, – заметил Рэдфорд, разглядывая стремительно темнеющий горизонт впереди. – Мистер Макферсон! Можете убирать брамсель и нижние марсели: скоро начнется!

***

Шторм неистовствовал так, будто потопить положившееся на его волю судно было для него по меньшей мере делом чести. Высоко в небе ревел ветер, рвал с мачт белые лоскуты парусов и несся вверх, к тяжелым громадным тучам, не перестававшим из себя тугие ливневые плети; хаотично поднимавшиеся волны цеплялись за корабль, будто пытаясь забраться на борт, и их гребни, увенчанные пышными шапками пены, казались лапами какого-то неведомого чудовища. «Попутный ветер», с наполовину убранными парусами – шквал налетел на почти час раньше ожидаемого – вихлялся и петлял, усилиями всей команды пока что держась на плаву, но было неясно, сколько еще продержится это хрупкое равновесие.

Эдвард, с трудом держась на ногах – он только что сменился после долгой и утомительной работы у помп, но по какому-то наитию предпочел отправиться на палубу, а не в кубрик, где отдыхала сменившаяся команда. Едва он с трудом выцарапался из трюма, как сразу же едва не рухнул от врезавшейся в него сзади сильной волны, перемахнувшей через борт. Вода забулькала, разливаясь по палубе и через шпигатные отверстия неохотно падая назад, в море. Мокрая рука с силой стиснула запястье Эдварда, и он ощутил, что ему помогают подняться и обвязать свисающий конец каната вокруг пояса.

– Мистер Дойли? Держитесь крепче! – прокричала Эрнеста ему в ухо. – Джек, влево! Влево заворачивай, не то сейчас зацепит!..

Чудом сохранявший равновесие Рэдфорд, растопырив ноги, а руками намертво вцепившись в ручки штурвала, ожесточенно заскрипел колесом. Огромная волна по правому борту с утробным разочарованным гулом завалилась обратно в водную толщу, лишь самым краем зацепив корабль.

– Не успеваем убрать грот! Рук совсем не хватает! – с трудом пробравшись по мокрой и скользкой палубе к мостику, прокричал боцман. Эрнеста выпустила руку Эдварда и ответила:

– Продолжайте работу! Я сейчас кого-нибудь позову…

– Я пойду, – прохрипел Дойли, выкашливая попавшую в легкие воду. Девушка, уже нырнувшая в трюм, не услышала его.

Мокрое дерево скользило под ногами, и приходилось изо всех сил цепляться за бившиеся по ветру снасти, чтобы не рухнуть в рокотавшую внизу пенистую бездну. Эдвард плохо помнил, в какой момент он перестал скручивать парус один и рядом с ним появились другие покачивающиеся тени, принявшиеся помогать. Кое-как общими усилиями им удалось убрать грот; затем Дойли, медленно нащупывая ногами следующую канатную стяжку, первым принялся спускаться на палубу. Он знал, что делать такого нельзя, что нужно оставаться на месте и ожидать приказов капитана, но это было уже выше его сил.

Рядом раздался сдавленный вскрик – Карлито, тот самый мальчишка, один из двоих, за которых Эрнеста заступилась днем, беспомощно повис, обеими руками отчаянно хватаясь за выскальзывающее из них дерево реи, а болтающимися ногами пытаясь найти хоть какую-то опору. Корабль снова тряхнуло, и Дойли, прокляв все, пополз на помощь мальчишке. Тот, слабо пискнув, сразу же вцепился в протянутую руку.

– На спину лезь. И заткнись уже, не ори! – прорычал Эдвард, ненавидя самого себя за эту слабость. Мальчишка оказался тяжелым, и удерживать равновесие с ним на плечах стало не в пример сложнее. Но было нужно… нужно… не обращая внимания на заливающую глаза и рот, лезущую за шиворот и хлещущую напряженное до последнего мускула тело воду, на чьи-то окрики и истошный вопль разума, твердящего, что выхода нет – нужно держаться!

Мокрая палуба встретила его неприветливым толчком, вновь заставив завалиться набок. Карлито, отползя в сторону, сам встал на ноги и бросился помогать.

– У… у… уйди к черту, отстань! – прохрипел Дойли, и мальчишка послушно шатнулся в сторону, все еще заглядывая ему в лицо полными ужаса и собачьей преданности глазами.

– Джек, в дрейф надо ложиться! Пусть отнесет на северо-запад, потом разберемся!.. – перекрывая гул волн, раздался с мостика голос Эрнесты. Капитан что-то неразборчиво ответил, и девушка снова крикнула: – Сколько еще мы продержимся так? Воду из трюма откачали, течи почти нет! Курс корректировать – моя забота, не твоя!

Эдвард все-таки поднялся с колен, держась за страховочный канат. Особого смысла в этом он не видел – а в споре штурмана и капитана с гудящей после падения головой и вовсе ничего не понимал – но остатки прежней гордости говорили о том, что ему, дворянину и пусть и бывшему, но офицеру, полагается умереть, твердо стоя на ногах и глядя в лицо своей участи.

– Мистер Дойли? В трюм, скорее! Где Генри? – снова хватая его за руку и помогая снять все еще привязанный к поясу канат, спрашивала Эрнеста. – Вот ведь навязался на мою голову!.. Эй, идем-ка с нами, – по дороге перехватив еще и Карлито, она практически втащила их обоих за собой в трюм. Конечно, болтало там ничуть не меньше, но, по крайней мере, было относительно сухо и тепло. Только что сменившиеся матросы из трюмной и такелажной команд вповалку лежали в кубрике; многие, не имея сил заползти в свой гамак, кутались в обрывки одеял или парусины прямо на полу, жадно глотая разносимый Халуэллом и Хоу подогретый грог. Эрнеста сама поднесла приведенным ею товарищам по кружке, сходила за двумя толстыми холстинами, заменяющими одеяла, и лишь после этого согласилась присесть рядом и сама глотнула разбавленного рому.

– Черт возьми, что же Джеку так неймется утопить и себя, и корабль? Лучше бы уж посидели после шторма с неделю на половинном пайке… Еще и этот Генри куда-то запропастился, – сама продрогшая, в насквозь мокрой одежде и со спутанными волосами, с которых все еще бежала вода, с крайне встревоженным видом поделилась она. Эдвард, не скрывая своего раздражения, посоветовал:

– Да забудьте вы о нем! Разве это ваша забота? – Он изо всех сил кутался в одеяло, клацая зубами от холода, и лишь это мешало ему сказать намного больше о личности Фокса и его собственном к нему отношении; но Морено, с досадой взглянув на него, лишь ответила:

– Сидите здесь тихо и грейтесь. Будут силы – сходите в трюм и проверьте, может, он там.

– А вы? – растерялся мужчина. Эрнеста усмехнулась, делая еще один большой глоток:

– Работать пойду, мистер Дойли! Шторм, знаете ли, долго ждать не любит, – поднявшись на ноги, она удивительно легко и стремительно, словно корабль не качало до подкатывающих к горлу мучительных спазмов тошноты, пролавировала между матросами и исчезла в темном нутре дверного проема.

На палубе под руководством Моргана команда правого борта все еще возилась, вытягивая упорные канаты: застрявший мидель-стаксель бился по ветру, словно птица с переломанным крылом. Наверху над ним трудилась и марсовая команда, но ветер сводил их усилия на нет.

– Не выйдет из этого ни дьявола, говорю тебе! – проревел Морган, стоило Макферсону подобраться к ним. Обернувшись к матросам, он рявкнул: – Рубите!

Те, похоже, давно ожидая этого приказа, с готовностью потянулись к прикрепленным к поясам топорам, но один из них, совсем молодой, с развевающимися по ветру длинными темными кудрями, растолкав товарищей, бросился к рулевому.

– Мистер Морган! Нельзя рубить, там же живые люди, – взмолился он, и Эрнеста с изумлением узнала в нем Генри Фокса – хотя после более чем часовой работы в шторм под проливным дождем он был сам на себя не похож. – Неужели нельзя как-нибудь…

– Нет, нельзя! Промедлим – потеряем мачту! – отпихнув его в сторону, отрезал рулевой и скомандовал: – Рубите, я сказал!

– Можно просто перерезать штаг! Парень дело говорит, – вмешалась Эрнеста. Морган с ненавистью воззрился на нее, сплевывая соль:

– И кто туда полезет? Потому что я никого…

– Я полезу, – поспешно выдохнул Генри. Морено стиснула челюсти:

– Ты немедленно пойдешь в трюм! Мистер Дойли найдет тебе дело. Ребята, – обратилась она к все еще не торопившимся исполнять приказ Моргана матросам, – ребята, кто со мной?

Дружный одобрительный, хотя и негромкий – грозного рулевого опасались – гул был ей ответом. Морган с нескрываемой злобой оскалился:

– Ага, конечно, будто вы сами сунетесь туда…

Закончить фразу он не успел – корабль снова качнуло настолько сильно, что на мгновение показалось, что он сейчас опрокинется.

– Лево руля! Влево заложи, Джек! – откашливая попавшую в рот и легкие воду и держась за фальшборт, прокричала Эрнеста. На обшивке остались заметные царапины, а у самой девушки из-под ногтей вместе с набившимся туда илистым налетом выступила кровь; но она, упрямо хватаясь обеими руками за свисавшие то тут, то там канатные стежки, полусогнувшись, ползком побрела на мостик, где, намертво вцепившись в штурвал, почти врос в палубные доски капитан Рэдфорд. И Морган, взглянув ей вслед и увидев затем лица своих людей – решительные, злые, полные готовности нарушить его приказ – сдался, рякнул, кулаком что есть силы врезав по многострадальному фальшборту: