Под флагом цвета крови и свободы

– Что было, то было. Прошлого не изменишь.

На корабле их, несмотря на поздний час и неимоверно злого Моргана, расхаживавшего по палубе с увесистым дубовым гандшпугом в руках, ждали по меньшей мере два десятка матросов из числа забракованных Джеком при наборе народа для недавней вылазки. Когда же Эрнеста, так низко опустив голову, что распустившиеся волосы почти полностью закрыли ее лицо, следом за капитаном поднялась на борт, вокруг нее сразу же столпилась чуть ли не вся команда, на все лады принявшись выяснять, что случилось с их маленькой «мисс штурман».

– Да успокойся ты! Постой, – услышал уже собравшийся вмешаться в эту неразбериху Эдвард, даже не сразу поняв, что сказано то было не ему: капитан Рэдфорд терпеливо увещевал, очевидно, также готового броситься на помощь Эрнесте Генри. Встревоженно-внимательное выражение лица юноши сразу же родило в душе подштурмана глухую досаду.

– Чего ждать-то? Сами ничего команде прояснить не хотите? – зло отозвался он, примериваясь протиснуться между ними; однако Джек и бровью не повел, посоветовав сухо, хоть и с некоторым намеком на вежливость:

– Эрнеста сама скажет не хуже меня и лучше вас. Хотите помешать ей?

– Хочу, чтобы она… – Дойли запнулся, чудом не закончив честно: «…чтобы наконец пошла к себе в каюту и легла спать» – признаться в подобном ему было слишком стыдно даже в такой сумасшедший день, поэтому он зло выдохнул: – Чтобы она просто ушла оттуда.

Джек с сомнением и явной усмешкой поднял бровь, но, к его удивлению, промолчал, переведя взгляд обратно на палубу: там, возле грот-мачты, стояла Эрнеста, со всех сторон окруженная гомонящими матросами. Впрочем, ее это, очевидно, заботило мало; во всяком случае, ее голос звучал так же звонко и уверенно, как и всегда:

– Да тихо вы, наконец!.. Вы хотите, чтобы я сказала – так дайте мне говорить! – разумеется, гробовой тишины после этих слов на палубе не наступило, однако наиболее громогласные из присутствующих несколько поутихли. Эрнеста, очевидно, удовлетворенная этим, подняла руку: – Капитан Джон Рэдфорд, любезно приютивший нас на этом острове и давший возможность починить наше судно, решил, что нам не следует задерживаться здесь! Завтра же мы снимемся с якоря и пойдем дальше; надеюсь, тому никаких препятствий не возникнет. Что до меня, то у нас с нашим капитаном возникли небольшие разногласия, которые мы уже устранили и не желаем более вспоминать. А теперь расходитесь и лучше ложитесь спать, – чуть более тихим и заметно более серьезным тоном прибавила она. – Возможно, всем нам завтра понадобятся силы…

Глава XI. Выбрать сторону

Море сверкало на солнце так, что больно было глазам. «Попутный ветер», спущенный на воду, красуясь новой оснасткой, довольно поскрипывал и покачивался на волнах, лизавших его нагретые, заново просмоленные бока. Остров Меланетто таял вдалеке за кормой, и Эдвард, как ни пытался, не мог сдержать облегченного вздоха, когда тот окончательно растворился в серо-голубой дымке горизонта. На судне уже начиналась обычная будничная суета: сновали по снастям такелажники, подгоняемые частыми окриками Макферсона, скрипел штурвал в руках хмурого и злого с похмелья Моргана, из трюма доносился мерный гул голосов недавно сменившихся подвахтенных, а над всем этим в небе оглушительно кричали кипенно-белые чайки, словно приветствуя наконец-то вышедший в море корабль.

Лишь двоих людей, обычно не покидавших палубу в этот час, не было видно: капитан Рэдфорд, убедившись, что судну уже не грозит сесть на мель где-то возле берега, мгновенно окопался в своей каюте с ворохом каких-то бумаг – как полагал Макферсон, то были некие наводки, раздобытые им во время пребывания на острове – у Джека вообще был нюх на такие вещи. Эрнеста же вовсе не появлялась с утра на верхней палубе; Дойли лишь мельком видел ее, когда девушка, явившись к капитану, вручила ему начерченный ею маршрут и сразу же снова скрылась в трюме. Очевидно, случившееся накануне потрясло ее намного больше, чем гордая Морено желала признать – во всяком случае, ее заметно покрасневшие глаза и нарочито бесстрастное выражение лица вкупе с неровной, подрагивающей походкой едва ли объяснялись проведенной над картами бессонной ночью. Улучив благоприятный момент, Дойли, старательно не думая о причинах столь неуместной заботы, извлек из своего рундука загодя припасенную фляжку рома и постучался в дверь каюты «мисс штурман».

Эрнеста лежала в гамаке, заложив за спину руки и прикрыв глаза, хотя она никогда не спала днем – даже после тяжелых ночных вахт, когда бывалые моряки валились с ног. Зная это, Эдвард постоял и, не дождавшись никакой реакции, вошел в комнату, прикрыв за собой дверь. Морено равнодушно взглянула на него, но даже не шелохнулась.

– Так и знала, что это вы, а не Джек, – негромко и словно бы устало сообщила она. – Пришли жалеть меня?

– Пришел предложить вам выпить, – сухо отозвался Эдвард, без разрешения перетаскивая табурет от стола поближе к гамаку и усаживаясь на него. Эрнеста пожала плечами:

– На сей раз я не против.

Горьковатый, крепкий ром обжигал горло так, что впору было закашляться, но Дойли уже привык к подобному, а Эрнеста и вовсе пила его, словно воду, не морщась. Наверняка ей этот напиток был даже больше по душе, нежели настоящая, чистая пресная вода, которой пираты не видели месяцами – глядя на девушку, Эдвард невольно подумал об этом. Морено нахмурилась.

– Почему вы опять так смотрите на меня? – выждав паузу, без особого любопытства, скорее даже с некоторым недовольством спросила она, и подштурман неохотно объяснил:

– Вспомнил, когда в последний раз видел на вашем лице это выражение. Те люди и впрямь так много значили для вас, сеньорита?

– Они – моя команда. Моя семья, если говорить вашим языком, – сухо, но с каким-то неявным страданием в голосе ответила девушка, переворачиваясь на другой бок – теперь мужчине были видны лишь ее узкие темные плечи и спина, обтянутые застиранной тканью рубашки. – Знаете, когда-то очень давно я сама набирала их на «Кобру»… Тогда я ужасно хотела, чтобы все было лучше, чем у других пиратов – и добыча, и устав, и условия для матросов, и скупщики товара. Я могла не спать по два-три дня – пока Билл не отправлял меня в койку силой – и, если мне удавалось продать нашу добычу подороже или просчитать идеальный маршрут до суши, я считала, что все идет своим чередом… Как же так вышло, мистер Дойли? Неужели семь лет могут настолько сильно изменить людей?

– Нет, сеньорита. Люди не меняются, – возразил Эдвард, против воли удивление тому, насколько мысли этой девушки совпадали с его собственными прошлыми рассуждениями. – Просто раньше для них не было выгоды, ради которой стоило бы вас предать. Обстоятельства меняются, а люди остаются теми же…

– И все же люди покоряются этим переменчивым обстоятельствам, – рассеянно закончила за него Эрнеста и внезапно насторожилась, приподнявшись на локте и устремив взгляд на глухой деревянный потолок: – Вы слышите? Что-то происходит.

«Мисс штурман», как всегда, оказалась раздражающе права: всего через пару секунд прежде довольно громкий, но невнятный гомон с верхней палубы сменился оглушительным, почти истеричным звоном рынды. Эрнеста выскочила из каюты первой и сразу же бросилась на лестницу. Эдвард, решивший, что на судно внезапно напали, сгоряча метнулся в кубрик за оружием – свои саблю и пистолет он с вечера оставил именно там, а не на опердеке, как полагалось – и там же столкнулся с багровым, тяжело дышавшим Макферсоном.

– Поднимайтесь, канальи! Живо все наверх, черти безглазые! – орал обычно добродушный боцман, вытряхивая из гамаков тех матросов, кто протестовал против неожиданного аврала, и одного взгляда на него Эдварду хватило, чтобы понять, что стряслось что-то совсем скверное.

– Ты! Дойли! Сию секунду наверх, там… – прохрипел Макферсон, ухватив его за рукав, и подштурман подчинился: вызнать что-то здесь, в кубрике, все равно не представлялось возможным. Однако едва Эдвард очутился на верхней палубе, как сразу же осознал, что наихудшие его опасения не просто сбылись – они в прямом смысле слова разворачивались перед ним.

Первым, что он увидел, оказалась такелажная команда, в полном составе – казалось, в нее даже затесалось человек пять добровольцев – стремительно карабкавшаяся по снастям и разворачивавшая все возможные при крутом бакштаге паруса. На самой палубе царила не менее лихорадочная работа: подбадриваемые истошной бранью скрипевшего штурвалом Моргана матросы спешно выбрасывали канаты из бухт, тянули шкоты в помощь такелажникам, а с орудийной палубы уже вовсю слышался тяжкий лязг подкатываемых к портам пушек. Похолодев, Эдвард метнулся к правому фальшборту. У него не было с собой ни подзорной трубы, ни какого-либо оптического прибора, но он и не требовался: за кормой сразу с двух направлений – северо-востока и юго-востока – видны были силуэты трех кораблей.

– Мистер Морган, уходим на северо-запад! Надо попробовать от них оторваться, пока ветер на нашей стороне, – Джек Рэдфорд, бледный и сосредоточенный, с подзорной трубой в руке, также уже был на верхней палубе и стремительно отдавал распоряжения: – Макферсон, трюмную команду – всех сюда, не хватает людей для работы с парусами. Оставьте по два человека на один расчет, остальные все нужны здесь.

– Капитан, может, еще оторвемся? – с сомнением косясь на темные фигурки еще далеких судов, буркнул Морган. – Шхуна одна без галеонов на сближение не пойдет, а тем нас при таком ветре не догнать…

– Нет, если эта шхуна – «Кобра», в чем я не сомневаюсь, где-то должны быть еще два судна, – возразил Джек, снова приставляя к глазам подзорную трубу. – А, черт! Им даже обгонять нас не потребуется, только перекрыть все направления, подтянуть орудия и… Генри! – мгновенно на бегу перехватил он запыхавшегося юношу с охапкой мушкетов и сабель в руках. – Генри, оставь это здесь и разыщи мне Эрнесту. Срочно!

– Давайте лучше я, – неожиданно даже для самого себя предложил Дойли. Грядущая опасность подействовала на бывшего офицера благотворно, прояснив ум и заставив действовать четко и рационально. Рэдфорд нахмурился, явно не довольный такой инициативой, но спорить не стал: времени действительно не было:

– Хорошо, только быстро. Мистер Морган, четверть румба вправо!..

Генри, подхватив свою ношу, мгновенно скрылся в толпе матросов. Эдвард огляделся вокруг: Эрнесты нигде не было, и он запоздало осознал, что не имеет ни малейшего понятия, где ее нужно искать. Обычно энергичная девушка сама возникала словно из ниоткуда, стоило только возникнуть какой-то проблеме; но теперь, лихорадочно обшаривая глазами палубу, Дойли вспоминал, с какой болью реагировала «мисс штурман» на любое упоминание о предавших ее сокомандниках – несомненно, смерть ее друга на острове также играла свою роль, но все же, все же… Многие пираты из числа тех, которых Дойли ловил и вешал в бытность свою на королевской службе, утверждали, что их команда – одна большая семья, члены которой ни за что не должны нападать друг на друга; быть может, и Морено тоже не пожелала выступить против бывших соратников?

На секунду возникнув в его голове, эта мысль как-то мерзко царапнула изнутри – Эдвард попытался прогнать ее, но не вышло: ни среди работавших наверху матросов, ни в опустевшем кубрике девушки не оказалось, а искать ее теперь в трюме явно было бессмысленной тратой времени – на осмотр многочисленных темных отсеков ушел бы не один час. Чертыхнувшись, Дойли выкарабкался из трюма и уже приготовился выслушать заслуженную брань капитана, когда внимание его привлекли шлюпки, по причине нехватки шлюпбалок принайтованные прямо на верхней палубе, на корме – в обычное время в них складывали канатные бухты или парусину. Одна из шлюпок, крайняя с левого борта, находилась поодаль, скрытая за кормовыми «девятками»,, и Эдвард сперва даже не сообразил, что происходит, увидев одинокую фигурку, стоявшую на коленях возле нее и отвязывавшую найтовочные канаты. Лишь спустя пару секунд до него дошло, что именно едва не случилось прямо у него под носом.

– Сеньорита, что вы задумали? Сеньорита! – схватив за плечи, он с трудом оттащил от шлюпки отчаянно сопротивлявшуюся девушку. Едва высвободив одну руку, Эрнеста сразу же с размаху ударила его локтем в подбородок, вывернулась и бросилась обратно.

– Это все из-за меня, – хрипло выдохнула она, отвязывая найтовочный канат, как только Дойли снова очутился рядом с ней:

– Что вы задумали? Какого черта!..

– Молчите! Винченсо нужна я, – озираясь в поисках весел, отрезала девушка. – Иного пути нет. Если выдать меня, вы все сможете уйти живыми!

– Зачем? Зачем вы ему потребовались? – растерянно спросил Дойли, одновременно пытаясь оценить обстановку. С того места, где они стояли, отчетливо были видны уже четыре корабля из пяти: тяжеловесный, неповоротливый галеон на корме, значительно обгонявшая его шхуна с щегольски выкрашенными в коралловый цвет косыми парусами и два шлюпа – один с северо-запада, преграждавший им путь к отступлению, и другой – с северо-востока. Пятый корабль шел с юга – очевидно, то был тоже галеон, но, в отличие от остальных судов, шедший не на перехват, а на простое сближение с «Попутным ветром»; как подсказывала Эдварду практика, на нем должна была быть сосредоточена основная артиллерия противника.

– Всегда был мстителен, мерзавец, – сквозь зубы проговорила Эрнеста, отвлекая его от размышлений, и Дойли, опомнившись, снова схватил ее за руку.

– Нет, – с непонятно откуда взявшейся решимостью выдохнул он. – Нет, я вам этого не позволю! Должен быть другой выход…

– Другого выхода нет! У них людей в четыре с лишним раза больше, чем вас, а пушек… – договорить Морено не успела; повинуясь внезапному порыву, Эдвард с силой обхватил ее лицо ладонями, заставляя взглянуть ему в глаза.

– Ни один человек, – сам удивляясь своей уверенности, твердо заговорил он, – ни один человек на этом судне, включая меня, не согласится на это. Как бы там ни было, вы – часть нашей команды, даже если все еще не признаете этого!

– Нет, – гордая, неустрашимая Морено отчетливо дрожала, царапая ногтями его пальцы, но Эдвард даже не шелохнулся, – нет, вы не понимаете, что я не могу…

– Все я понимаю, сеньорита, это вы не хотите понимать! – против воли его голос от волнения дрогнул. – Вас уже предали однажды, а вы все еще питаете какое-то иллюзорное сочувствие к этим людям! Кто сказал, что, получив вас, они не решат расправиться с остальными? Черт возьми, вы сейчас крайне нужны нам! Если не хотите мстить за себя, то вспомните хотя бы вашего друга! – поднявшись на ноги, Эдвард выхватил у нее из рук весла и отшвырнул в сторону.

На Эрнесту было странно и почти больно смотреть: выражение затравленной тоски мгновенно сменялось на нем отчаянием и жгучей злостью и сразу же возвращалось обратно. Отведя наконец глаза от шлюпки, она поверх плеча мужчины с тяжело, бурно вздымавшейся грудью глядела на приближающиеся корабли – и Дойли каким-то новым, обострившимся зрением видел все: и нестерпимые, жаркие слезы, готовые пролиться с ее круто изломленных к бровям ресниц, и едва различимые во взволнованном дыхании, задушенные полувсхлипы, и ногти, почти до крови впившиеся в ладони…

– Решайте сами, – глухо велел он, развернулся и почти бегом бросился на капитанский мостик – туда, где уже шло лихорадочное совещание. Первоначально Джек Рэдфорд, сходу верно оценив обстановку, решил ускользнуть от преследователей, взяв курс на северо-запад, однако после того, как один из шлюпов перекрыл это направление, путь оказался отрезан. Капитан все еще не оставлял надежды уйти на юго-запад – тяжеловесный галеон, двигавшийся с этой стороны, значительно уступал своему противнику в скорости, и даже его артиллерия при сохранении дистанции не могла бы сыграть свою роль; но при таком раскладе встречный ветер грозил оставить команду Рэдфорда без их последнего преимущества в этой неравной схватке – стремительности. Из пяти судов Алигьери лишь шхуна «Кобра» могла составить «Попутному ветру» некоторую конкуренцию в маневренности и скорости, но, будучи по вооружению значительно легче фрегата, она вынуждена была сохранять дистанцию и дожидаться подкрепления в виде галеонов. Впрочем, преимущество это было временным, что понимали и Рэдфорд, и Макферсон, и сам Дойли, и все остальные члены команды: открытого боя было не избежать, и в нем «Попутный ветер» был обречен.

– Очень ловко они нам расставили ловушку, – уже безо всякой подзорной трубы наблюдая за маневрами противников, приговаривал Рэдфорд, стоявший за штурвалом. Вид у него был крайне сосредоточенный и спокойный, но никого из окружающих это уже не обманывало: и Макферсон, и Морган, и даже неопытный Генри, невесть как затесавшийся в число совещающихся, выглядели заметно встревоженными. – Уйти на запад или юго-запад нам мешают рифы, на север – ветер, остальные направления они прочно перекрыли и сейчас начнут нас зажимать в угол…

– Что будем делать, капитан? – мрачно спросил рулевой. Джек глубоко вдохнул:

– В прямой бой нам, не зная их сил, вступать нельзя. Поворачиваем через фордевинд, меняем галс и попробуем оторваться от них на запад – там рифы реже и крупнее, они видны издали и не должны так сильно помешать. Если удастся…

– А если ветер внезапно поменяется – в этих широтах такое может случиться каждую минуту? И течение никто не отменял, в прошлый раз оно изрядно нам помешало. Капитан, я по-прежнему предлагаю обстрелять один из шлюпов, пока они еще не подтянули все силы, – сиплым голосом вмешался боцман. Морган, зло оскалившись, с силой пихнул его локтем в бок:

– Ага, умник чертов, и с которого ты предлагаешь начать?! Орудийные порты закрыты, сколько у них пушек, мы не знаем – вдруг они нарочно перетащили их на мелкое суденышко, чтобы мы подставили бок? Нам и пары пробоин хватит, чтобы потерять скорость при этаком ветре, будь он трижды проклят!