Берегиня Чёрной Поляны

– А ты всё достал, что надо? – усомнился Лёшка, глядя на нехитрые приспособления кота. – Из этого точно можно оберег сделать?

– Можно. В нашем случае важно не столько из чего, сколько как.

Базиль открыл тетрадь и, аккуратно перелистывая странички, отыскал защитный заговор. Затем зажёг свечу. Выбрал чёрное лохматое перо, скрутил между собой желтую и красную нитки и принялся наматывать их на перо, приговаривая в полголоса.

– Семаргл-Огнебог[39 - Семаргл – сын славянского бога Сварога, бог огня, охранитель семян для посева.], ты для всех наших Богов Бог, ты всем людям огонь даешь. Как ты можешь жечь и палить чащобы и трущобы, в поле травы да муравы, так и спали ты, Огнебожич, морок тягостный, прогони ты Манок лихих, нашли светлый жар на них. Так было, так есть, и так всегда будет. С сего дня и от круга до круга.

На последних словах заговора Хранитель завязал затейливым узлом нитку и поднёс куколь к свече. Заговорённое пёрышко вспыхнуло и сгорело без дыма и копоти. Семаргл принял жертву. Этот бог любил Хранителя и всегда отзывался без промедления.

– Теперь будем для дома защиту плести, – сказал Базиль притихшим мальчикам. – Берите по три светлых пёрышка и соединяйте крест на крест. Два покороче крыльями будут, третье длинное – хвост.

Базиль дождался, когда Лёшка с Никитой сложат пёрышки так, как он показывал. Отломил от свечки кусочки подтаявшего воска и скрепил перья им как пластилином. Потом отрезал каждому по две нитки и велел скрутить их между собой. Получился яркий витой шнурок.

– А теперь я буду заговор читать, а вы глядите, как я обвязывать буду берегиньку, и тоже так делайте. В конце узелочек вяжем с петелькой, чтоб повесить птичку. Готовы?

Ребята закивали. Базиль выждал пару секунд и завёл другой заговор.

– На море широком, на океане далеком стоит остров Буян, а на нем терем яр. В тереме том стоит Богиня Мать, книгу читает голубиную, а сама проговаривает: от веретника да веретеницы, от колдуна да колдуницы, от завистника да завистницы, от ненавистника да ненавистницы, от часу худого, от глазу злого берегите птицы белые, берегите птицы жёлтые, берегите птицы красные дом Ижевских и всех его жителей. Доколь птицам в окнах кружить никто не будет им лиха льстить, зла творить. Что сказано, то будет. Так было, есть и будет всегда. Слово моё крепко.

– Так? – Кит протянул на ладошке маленькую кривобокую птичку с широко открытым клювом. – Получилось?

– Получилось. – Базиль поправил пёрышки у птички Никиты, покрутил в руках оберег Лёшки и одобрительно хмыкнул. – Красиво узелок завязал, молодец, Алексей. Теперь их нужно в окнах повесить. Если Лихо в дом войти попробует, то они пищать начнут. Мы только с вами этот писк услышим. Так что это наши сторожа.

– А окон-то в доме больше, чем птиц, может надо ещё сделать?

– Пока хватит, – Базиль собрал остатки материалов и инструмент со стола, сложил в кошель на поясе. – Давайте здесь одну вместе повесим, а другие вы в кухне и светёлке сами укрепите незаметно. Наши птички робкие, стеснительные, им лишнее внимание ни к чему.

Кот раздвинул плотные портьеры на окне и надел петельку на ручку шпингалета. Птичка качнулась и уставилась в окно. Пернатый страж встал на свой пост.

– Теперь ваша очередь, – Базиль кивнул в сторону двери.

– А ты с нами не пойдёшь?

– Нет я пойду пройдусь. Мне к Овиннику надо и к Баннику. А вам ещё уроки доделывать. Так что поспешите с птичками, – Хранитель подтолкнул их к выходу, вернулся к столу, забрал с него все распечатки и общий список нечисти, который они составили, свернул и сунул в карман. Оглянувшись напоследок на своё кошачье воплощение, мирно дрыхнущее в уголке у печки, он вышел из комнаты, а потом и из дому. День клонился к вечеру.

– Но если постараться, то ещё многое можно успеть, – решил кот и зашагал к воротам.

Избушку Яги он нашёл на удивление быстро. Лихо-манки его не трогали, не звали его дорогою. То ли заговор работал, то ли просто Кот без Лесника им был не надобен, но добрался он до старой ведьмы безо всяких приключений.

– Избушка, избушка, повернись к лесу задом, ко мне передом, – нерешительно произнёс Базиль стандартное приветствие.

Голенастое жилище и без того радовало взгляд Хранителя фасадом. Из распахнутой настежь двери клубами валил сизый дым. Хозяйка явно была дома, и была явно занята. Базиль поднялся по шаткой лесенке и, разгоняя вонючие клубы руками, заглянул вовнутрь.

– День добрый, Агриппина Макаровна, помощь не нужна?

– Не нужна! – крючковатый нос Яги вынырнул из тьмы и упёрся в нос Базиля. От неожиданности Кот взмахнул руками и слетел на землю.

– Ну, чего пришёл, сказывай, – проворчала обладательница носа, появляясь вслед за ним на порожке. Агриппина Макаровна Ягодь – болотная ведьма, некромантка и мало ли кто ещё, была, как видно, не в настроении. Базиль пригладил растрепавшиеся вихры, оправил сюртук и вынул из кармана свёрнутые бумаги.

– Я к тебе по делу, – начал он.

– Ясное дело! Ко мне все только по делу и шатаются! Без дела, просто так зайти, проведать старуху, это всем недосуг. А как приспичит, так все деловые делаются! Тьфу, на вас!

В избушке что-то громыхнуло, дым повалил ещё гуще и ведьма, чертыхаясь, опять скрылась из глаз. Базиль ждал. Наконец шум в домике стих. Постепенно и клубы дыма рассеялись. Баба Яга выбралась наружу и присела на нижней ступеньке.

– Еле справилась, – оттёрла она со лба пот костлявой сморщенной рукой. – Думала, сбежит окаянное. Ан нет, моя взяла. Ну, чего глядишь, глазами хлопаешь. Чего хотел-то?

– Хотел спросить, не слышала ли ты зов на болоте жалобный?

– А ты значит слышал?

Базиль кивнул и выжидающе уставился на Ягу. Старуха вытащила из кармана зеркальце на длинной ручке в лубяной резной оправе. Попыталась рукавом стирать разводы сажи с лица, да только больше вывозилась.

– На, возьми, – Кот подал ей свой платок. Тот, конечно, тоже был не первой свежести, Базиль им пыль на ноутбуке протирал, но по сравнению с лохмотьями Бабы-Яги, лоскуток ткани казался ослепительно белым.

– Спасибо, – буркнула старуха и принялась тереть нос.

– Ты бы баню истопила, что ли. Не сама, так дочек попросила бы, – Хранитель огляделся, – Где они, кстати?

– А на югах. На заработки подались. У нас тут делать нечего лебёдушкам моим. Вот и сижу одна одинёшенька. – Яга подпёрла щёку кулаком, глаза её заволокла слеза, того и гляди заплачет. Базиль решил, что надо заканчивать со всей это внезапной лирикой, откашлялся и снова спросил:

– Так, ты не знаешь, кто в лесу у нас плачет?

– Да ясное дело кто, Вытьянки. Мне ль не знать, как неупокоенные кости плачут. Странно, что их ты слышал. Не к добру это, ой не к добру.

– Так не я один. Дед тоже слышал. Они сначала лишь его манили, звали, а уж потом и я почувствовал, как они к себе зовут, на голод жалуются.

– Так-так, всё начальство, значит, у нас на тот свет представиться решило. Ну, добре, – старуха встала и полезла в избу. – Платок не верну. Себе оставлю. На поминках ваших буду слёзы утирать.