Фант на счастье

– Вы собирались выйти, Антипина?

Какой-то бес толкнул девушку быстро кивнуть, и, не обращая внимания на удивленный взгляд Толика, схватить свою сумку и выскочить за дверь. Зачем? Куда идти? Где болтаться сорок минут? Можно, конечно, пойти домой, пара последняя. Но тогда ком проблем вырастет десятикратно. Решила, называется, проблему. Воспользовалась шансом помириться.

Оксана, находясь в каком-то смятении, прошлась туда-сюда по коридору, порадовалась, что не носит каблуки, а то топала бы, как отряд гренадеров, и опустилась в закутке на подоконник.

Надо было подумать. В одиночестве, чтобы никто не помешал ровному течению мыслей. Чтобы найти ниточку и раскрутить ее до конца.

Когда Толик дулся, Оксана не понимала, за что, и пыталась разобраться. Теперь же, когда он сделал шаг навстречу – смылась. Где логика? Фанты Ольховской чего-то смешали и спутали. До этого все текло, как река в русле, а сейчас – весеннее половодье в октябре, и деда Мазая со спасательной лодкой не видать.

В кармашке сумки завибрировал телефон – сообщение. Даже еще не взглянув на экран, Оксана чувствовала – от Толика. Достала, чтобы проверить догадку – так и есть. Интересовался, что произошло. Ответила, что поплохело резко, теперь дышит у окна в коридоре. Он забеспокоился, завалил грустными смайликами и предложил проводить ее домой. Девушка написала, что дождется конца пары, и не стоит отпрашиваться у Светланы Валерьевны, если хочет без проблем получить зачет. Потом добавила, что садится зарядка. Солгала. Перед Толиком было стыдно. Но прямо сейчас Оксана совсем не хотела его видеть. А через полчаса… Возможно, что-то изменится.

Оксана прижалась лбом к стеклу. С другой стороны на окошко приземлился сухой лист, повисел немного и сорвался вниз. Как просто: вылупился из почки, вырос, пожелтел, оставил ветку и отправился в последний полет. И не надо задумываться. Каждый год – просто повторяй один отработанный веками сценарий, и все. А тут – живешь, и каждый день будто ступаешь по канату. От тебя ждут понимания, не заморачиваясь над тем, чтобы понять тебя. Но ведь чего проще – просто расскажи, что тебя гложет внутри, и выслушай оппонента – всё!

– Извините, не подскажите, где четыреста пятьдесят вторая аудитория? – раздался за спиной знакомый голос.

Оксана оглянулась. И обомлела:

– Ярослав?

Похоже, он тоже растерялся. Конечно, заблудиться в родном универе, правда, в чужом корпусе, обратиться за помощью, и тут же нарваться на ту, которая лезет обниматься ни с того ни с сего с утра пораньше. Но сейчас можно не волноваться: не полезет, и время уже послеобеденное.

– Ой! Оксана?

Девушка не помнила, чтобы называла парню свое имя. Она ведь намеренно решила для себя не переступать с ним порог случайности. У нее есть Толик. У Ярослава, наверняка, тоже кто-нибудь есть. Да, и Полина не просто так в его присутствии вдруг превратилась в легкомысленную болтушку.

Но, тем не менее, он откуда-то знал, как Оксану зовут.

– Так где? – парень показал пальцем вправо, влево.

– Запоминайте, – она решила, что тогда будет хотя бы придерживаться дистанции, «выкая», – надо спуститься по той лестнице, пройти до конца рекреации, подняться на один пролет и повернуть направо, миновать старую лабораторию, выйти через такую обшарпанную дверь, и вы почти на месте, – все это девушка сопровождала активной жестикуляцией.

– Почти?

– Ну, там не такой большой выбор, всего пять аудиторий.

– Взрыв мозга, – Ярослав слегка улыбнулся. – Для меня ваш факультет – лабиринт Минотавра, – похоже, он принял правила игры, тоже «выкнув».

– Он и есть, – Оксана кивнула. – Главное, вовремя встретить Ариадну.

– Ну-у-у, – парень улыбнулся шире. – Мне она встретилась.

– Повезло. Да, – она намеренно удерживала маску серьезности, хотя так и норовила прыснуть. – Хотя Минотавров тут больше.

Скрипнувшая дверь заставила обоих оглянуться. На пороге аудитории застыл Толик. Немного нахмуренный. И слегка удивленный. Он медленно подошел к Оксане, встал рядом.

– Проблемы?

– Нет, никаких, – повел головой Ярослав, потом вновь посмотрел на девушку. – Вниз. Через рекреацию. Опять наверх. Направо в лабораторию. Пройти насквозь и на выходе сориентироваться.

– Все верно.

Парень благодарно кивнул, и пошел к лестнице.

Оксана очень хотела проводить его взглядом, проследить, пока он не скроется – странное, необъяснимое желание – но заставила себя развернуться к Толику, улыбнуться. А чтобы заякорить себя, принялась поправлять воротник на его рубашке.

– Это кто? – спросил Толик.

– Просто молодой человек. Искал четыреста пятьдесят вторую.

– Где-то я его видел? – он прищурил глаза.

– Запросто. Универ же один.

Девушка просто излагала правдивые факты. Но при этом чувствовала себя лгуньей.

Впрочем, Толику вполне хватило ее поверхностных ответов. Расспрашивать он не стал. Перехватил беспокойную руку, притянул Оксану к себе и поцеловал. На этот раз не требовательно – спокойно. Медленно смакуя. Не с горячной страстностью, а, скорее, с тихим извинением.

6 Единство

Толик, внимательно глядя в зеркало, уложил челку. Недовольно поморщился – все равно торчала, несмотря на все старания и гель. Почему, когда хочешь, чтобы все было идеально, получается – никак?

– На свидание собираешься? – как черт из табакерки, вылез Пашка.

Встал позади, не без самолюбования поиграл мускулатурой, любуясь собственным отражением. Толик вздохнул. Ему такие бугорки и не снились – телосложение не то, вроде и не «чахлый дрищ», но накачаться не получается. Хотя… Надо ли?

– Собираюсь, – буркнул в ответ.

– К Ольховской не придете?

– Да, ну ее, – Толик поморщился.

Вечные Янкины закидоны, пожалуй, уже начали приедаться. С нее станется в следующий раз предложить устроить групповушку. И ведь большинство поддержит, лишь бы не выделяться.

– С Антипиной помирились? Она уже тебе дала? – не успокаивался Джастин.

– Твое какое дело?

Пашка заржал, как конь. Достал из холодильника какой-то очередной коктейль и выпил. Холодный. Залпом.

У Толика аж кадык передернулся. И заиндевел.

– Никакое. Просто любопытно.

– Да, пошел ты!

Впрочем, злости в переругиваниях не было. Пожалуй, они даже стали привычными. Пашку с первого дня отношений Толика с Антипиной почему-то волновало, как далеко они зашли. Не рассказывать же, что никуда не зашли. Топчутся на месте. Застряли на стадии пионерских. И признаться в этом – стыдно. Оксана какая-то… Холодная что ли. Правильная слишком, со своими «пока рано» и «что люди подумают». В чувствах должно быть так, чтобы искра, срыв головы, чтобы плевать, что скажут и подумают. А вот этой искры как раз и не возникало.

А Пашка, словно чувствовал. И подкалывал. С него сталось бы и при Оксане чего-то брякнуть, не подумавши. Намекнуть, что пора бы перейти на следующую стадию. Расписать под хохлому их отношения с Ольховской. Хотя… был ли мальчик? Слишком уж Яночка хвостом метет.