Закройте ваши души

–Это душа?

–Ну да, это и получается та самая душа. Это многое объясняет.

–Что?

–Ну и остальные непонятные явления

–Например

– Оборотни, например. Смотри вот в человеке есть эта энергия информация распределенная по всему телу. А если ее сжать до размеров скажем кошки.

–И что?

– Можно выделить большее количество энергии.

– А зачем?

– Ну не знаю. Наколдовать что-то, совершить какой-то ритуал.

– Ты веришь в оборотней?

–Ну, лично не сталкивалась, Слава Богу! Мне, кажется, что всё, о чем говорят люди неспроста. Может быть не прямо так, как об этом говорят. Не думаю, что это физическая трансформация в полнолуние и в волка. Мама рассказывает, что в деревне, откуда наша бабушка по папе родом, до сих пор живут ведьмы, которые оборощаться могут. Вырасту, поеду туда.

–Не страшно?

–Страшно. Я хочу изучать парапсихологию, когда вырасту. Чтобы у меня была своя команда ученых из разных областей, и мы докажем все эти явления. Я не понимаю, почему одно всегда должно отвергать другое. Совместно можно прийти к истине. То есть, почему наука отвергает религию и религия науку. На протяжении многих веков то одни берут верх и жгут других, то наоборот.

– Классно, я тоже хочу.

– Выбирай, какую науку будешь изучать и к нам. Мне, наверное, нужна генетика. Хочу расшифровать код ДНК.

– А вампиры? Тоже существуют?

–Вот тут очень искренне хочу поверить на слово. Совсем не хочу проверять.

– А я и верить не хочу.

–Блин счас наговорим на ночь. Опять не усну.

– Я тоже.

–Круто, что нас за одну парту посадили. Никогда не могла найти общий язык с девчонками. У них всякая фигня на уме.

–Я тоже в основном с мальчиками общалась.

–А так, чтобы меня понимали.

–Я вроде понимаю.

Танюшка

Надо ли говорить, что у меня никогда не было настоящих друзей. Единственным моим другом на протяжении многих лет оставался брат. Он был старше меня на один год и два месяца и в силу необыкновенной своей уравновешенности вносил какой-то баланс в мой надрывный мир. Ему я рассказывала свои умозаключения, показывала рисунки. С ним я ходила гулять и могла шутить. Но брату был понятен не только мой внутренний мир. Он легко сходился и со сверстниками, и с ребятами во дворе. Когда они гоняли на великах или бегали на речку, я непременно оставалась дома почитать.

В новой школе меня посадили вместе с девочкой Таней. Она была на вид весьма обычной. Мой взгляд при виде ее не цеплялся ни за что блестящее или шуршащее или, скажем ультрамодное. Она одевалась, кажется, удобно и просто. Светло-русые длинные волосы ее были заплетены в косу. Её смуглое красивое лицо с ярко карими миндалевидными глазами украшало добродушное располагающее выражение лица. Я не рассчитывала начинать с ней общаться. После уроков оказалось, что домой нам по пути. А уже по пути выяснилось, что у неё тоже немного друзей, и что она тоже не ладит с ровесницами девочками, не любит куклы и резиночку. Мы говорили обо всём и важном и о неважном. Я могла рассуждать с нею вслух, и по мере разговора приходить к каким-то выводам. Словом, с каждым днём выяснялось всё большее наше родство, и у меня впервые в жизни появилась подруга.

Предвкушение

Чувство какого-то внутреннего подъема, легкого восторга что ли. То, что сопровождало меня в школьные годы и начисто истерлось сейчас. Всё, что могла, я променяла на покой. Зиму я не любила никогда. Мне холодно, мне всё время дико холодно, может, потому что одета недостаточно тепло, но есть зимой такие дни, когда снег валит хлопьями. Небо чуть серое грозное, но достаточно тепло. Декабрь выдался не морозным, и мне нравилось, не торопясь идти со школы. Теперь мы всегда шли домой вместе с Таней. Мы даже как будто почувствовали родство душ. Никому до этого я не могла рассказывать о своих страхах. А теперь они больше не казались мне гранью сумасшествия.

– Любовь. Мой Бог учит меня любить. Ведь неспроста. Возлюби врага своего и возлюби ближнего. Иисус нёс любовь. И еще он исцелял любовью. То есть если испытываешь абсолютную любовь – ты не можешь болеть, каждый фотон, каждая клеточка в твоем организме светится. Ну то есть любовь равно исцеление, если ты абсолютно любишь человека- ты сможешь его исцелить от любой болезни.

–Интересно, почему тогда все болеют, ведь люди любят друг друга.

–Да потому что абсолютная любовь – это сложно, у нас в сознании куча блоков – обид, воспоминаний о неприятных ситуациях. Мне, например, очень сложно любить родителей, ну то есть я люблю их, но, чтобы полностью, каждой клеточкой.

–Даже родителей

– Особенно их. Ты же с рождения помнишь всякие обиды.

В этом, кстати, и беда людей, например пьющих, они, по сути, больны, но помочь им сложно, они своим поведением отталкивают от себя.

–И соответственно ненависть – антипод любви. Если любовь – созидание, то ненависть – разрушение. И если любовью можно исцелить – то ненавистью… Но и то и другое обоюдно, то есть и исцеляет обоих и убивает тоже.

Мы немного прошли молча.

–Где ты будешь отмечать новый год?

–Как где? дома!

–Дома? А что у Ирки родители отмечают у соседей, её оставляют праздновать с друзьями. Все там будут. Я думала мы тоже к ней пойдем.

–А тебя разве отпустят?

– А почему нет?

–Мне мама вряд ли разрешит. У нас как-то не принято не ночевать дома.

–Ну, давай!!!

–Ладно, попробую.

Новый год

Что такое новогоднее настроение? Смех? Радость? Веселье? А возможно это просто единственное приятное ожидание, предвосхищение, вера в то, что чудо обязательно произойдет. С тревожностью и замиранием сердца я пришла к Иринке. Полдня было потрачено на локоны, и ни как-нибудь, а уже и на макияж. Мама даже стрелки мне нарисовала. Всех присутствующих я, конечно, знала, но с мальчиками толком не общалась, хотя мы и считалось, что в одной компании. В общей беседе мне, как правило, было нечего добавить.

Двенадцати еще не было, но кто-то уже начал взрывать фейерверки. Я встала было со всеми и тут фейерверки начали взрываться у меня в груди, кинуло в жар. Внутри происходило что-то, что я никогда не смогу описать (как многое в этой книге). Ком в горле, как будто миллион обид вспомнились в минуту и сердце рвалось и обрывалось. Мне кажется, я чувствовала ураганы внутри себя и боль и тепло, и слабость, и страх. Много страха. Боль очень больно, но не физически. Я не знаю, как, но в этот момент ты ясно понимаешь, что всё это не твоё, и что это смерть. Чья-то смерть. Крик о помощи. Вся чужая боль и страх перед неизведанным, всё проходит через тебя.

– Что с тобой? «У тебя слёзы», —спросила Таня