Ночной гость, или Бабочка на огонь

Он не хотел меня отпускать, но и возвращаться не собирался. Самая удобная и поганая позиция: «Не доставайся же ты никому!» и «Ты будешь всегда моей». Он знал, чувствовал, что своей власти надо мной не утратил ни на минуту и ни на секунду. Более того, именно осознание этой власти и давало ему силу. Какой же он все-таки подлец!

Я сидела и смотрела прямо перед собой невидящим взглядом. Все то, от чего я раньше старательно бежала, вдруг словно бы высветилось с ясной беспощадностью. Какие же мужики по жизни козлы! Прячут головы, как страусы, в песок и всеми способами оправдывают себя, любимых. Они ничего не хотят менять в своей жизни, их все устраивает: жена – как старые, разношенные, удобные тапочки, к которым он уже привык и которые являются частью привычной обстановки; быт, работа… Но иногда они сбегают от этой опостылевшей рутины и ищут маленьких приключений на стороне. Заводят романы, любовниц… Так они подпитывают свое мужское «Я», свое эго. А любовницы думают, что когда-нибудь они решатся уйти – к ним… Женщины – такие курицы и всегда верят, даже тогда, когда факты – упрямая вещь! – говорят им об обратном.

И мне надо научиться жить одной, без этих вечных подпорок – мыслей о том, вернется ли ко мне Веня. И если бы он даже вернулся, что это за жизнь украдкой – воровать у судьбы минуты радости, как будто мы – мелкие воришки. И к чему это приведет? Я так и состарюсь в этом треугольнике, потому что Веня никогда Ларису не бросит. Он однажды так и сказал: «Лара – это моя судьба!» – «А я?» – спросила я тогда, глотая комок в горле. «А ты – мой любимый малыш!» – И он шутливо нажал пальцем на кончик моего носа.

Я – малыш! А она – судьба!

Я встала и пошла в кухню. Почему-то мне ужасно захотелось есть: на меня напал прямо-таки волчий аппетит, и я ничего не могла с этим поделать…

На подоконнике лежала на большом блюде курица-гриль. Я опустилась на табуретку и принялась за еду.

Выпив чаю, я решил пойти спать: глаза мои слипались от всего пережитого за сегодня. Олег, потом Веня… И вдруг сон как рукой сняло! Мне же завтра вылетать! Веня даже не сказал, во сколько: я сама, получается, должна разбираться с этим! Скинул мне задание – и все… Я поставила электрический чайник и направилась в комнату. Подняв с пола пакет, я нашла в нем билет. Вылет в пятнадцать часов. Значит, у меня есть еще время… я смогу посмотреть сброшенные мне материалы.

Регина Лиховцева… двадцать пять лет… секретарь банка «Русбалтвест».

С фотографии на меня смотрела Лиховцева – молодая темноволосая женщина с полными чувственными губами. Красотка, которая решила удрать с банковским капиталом – обеспечить себе, так сказать, безбедную жизнь. Два ляма «зеленых» – неплохая прибавка к пенсии… пособие на красивую жизнь…

Я перелистала дальше… Биография. Я лечу в Таллин как сотрудница Владимира Гарбера, председателя правления «Русбалтвеста». По его личному заданию: расследовать это дело до конца и найти Регину Лиховцеву. И, соответственно, все сотрудники банка должны мне оказывать посильную помощь в моих поисках.

Я потерла виски. Да, работенка предстоит муторная. Это точно, Регина Лиховцева, скорее всего, уже бесследно растворилась, уехала в неизвестном направлении. Во всяком случае, я бы на ее месте поступила бы именно так. Ну почему она все-таки так похожа на меня? Почему?..

Я то отодвигала фотографию от себя, то придвигала ее поближе. Сходство было налицо. Покрывал ли Веня моего отца или все-таки это случайное совпадение?

Я включила комп и набрала в поисковике: «Бывает ли так, что незнакомые люди похожи друг на друга?»

Инет выдал мне кучу материалов, где люди писали о том, что им случалось сталкиваться со своими двойниками. И они очень удивлялись этому обстоятельству. Значит, такое явление имеет место быть. Вероятно, здесь – тот самый случай. И все же какая-то червоточинка терзала меня. Мои родители были счастливой семейной парой и очень любили друг друга. С распадом СССР они, кадровые разведчики, были уволены и только через несколько лет устроились на работу в службу безопасности крупного банка. Точнее, им помог туда устроиться Веня. Если бы не та ужасная авария, они бы до сих пор счастливо жили друг с другом.

Я закрыла глаза, и по моему телу прошла судорога. Я помнила тот момент так живо, как будто это случилось вчера. А ведь с той поры прошло уже девять лет!

Я была дома, родители гостили на даче у друзей. Утром они должны были вернуться домой. Они специально решили не ехать вечером и ночью, чтобы не попасть в пробки или в аварию по гололедице. Вечером, когда водители спешат или нетрезвы, шансы наткнуться на лихача выше, чем утром. Они все предусмотрели и решили выехать в шесть утра.

Вечером мама мне позвонила, спросила, как дела, и сказала, что у них все в порядке, утром они выезжают. Я тогда училась на первом курсе института и радовалась возможности побыть одной. Я врубила музыку на полную катушку и танцевала, пила джин с тоником, дурачилась. Словом, отрывалась по полной… Легла спать я уже под утро. Звонок раздался в семь утра. Чужой металлический голос сообщил мне, что мои родители разбились на семьдесят пятом километре от Москвы, сказал, чтобы я выехала туда. Я ничего не слышала, слова доходили до меня как сквозь толщу воды, онемевшими пальцами я сжимала трубку и ощущала лишь ужас, поднимавшийся откуда-то из глубины моей души. Нет, нет, этого не может быть! Это не мои родители! Это говорится не о них! Это о каких-то других чужих людях… Сейчас мне скажут, что позвонили не туда и ошиблись номером.

– Вы меня слышите? Алло! Алло! – гудел мужской голос.

Я не помнила, как я выехала, как добралась до места аварии и как потом тупо смотрела на машину (вернее, на то, что от нее осталось), врезавшуюся в дерево. Это была крепкая сосна, машина задела росшую рядом рябину, и красные гроздья, рассыпанные на белом снегу, выглядели как капли крови. Я с тех пор не могла видеть рябиновые деревья, у меня сразу во рту появлялся неприятный привкус и начинала кружиться голова.

А потом… для меня наступило полное беспамятство. И если бы не Веня, я вряд ли выкарабкалась бы из того омута – оцепенения, – куда я медленно погружалась. Веня спас меня. А потом и погубил…

Я резко тряхнула головой, отгоняя воспоминания, и почувствовала во рту вкус непролившихся слез. Эта трагедия всегда была со мной, она меня не отпускала…

Спать уже не хотелось, и я решила с толком использовать время, изучить материалы и узнать, что это за девица, скрывшаяся с деньгами банка. Веня брался за любые задания: он частенько говорил, что контора не должна простаивать, а мозги нуждаются в постоянном тренинге. Он подчеркнул, что мое задание – не из легких, стало быть, мне придется попотеть. И угораздило же эту Регину удрать с деньгами накануне Нового года! А с другой стороны – все логично и понятно. Накануне Нового года, когда все немного расслаблены и заняты предстоящими праздниками, самое время, чтобы улизнуть незамеченной. Но как это случилось? Я не сомневалась, что в материалах, которые мне предоставил Веня, будет самый подробный отчет по этому делу. Лучше всего изучить этот отчет сейчас, по горячим следам. Завтра мне уезжать, и неизвестно, окажется ли у меня время просмотреть этот доклад.

Работает всего полгода! Хм! Маловато… Получается, что… в голове моей вертелась какая-то мысль. Я просмотрела досье на начальника Лиховцевой, Соболева Бориса Степановича. Один факт зацепил мое внимание: его дочь заканчивала в следующем году школу. Наверняка ему требуются большие деньги на ее дальнейшее обучение. А если он решил отправить ее на учебу за кордон, как это сейчас модно, то бабки ему понадобятся очень серьезные. Он мог быть с Региной в доле. Во всяком случае, с ходу я бы такую версию не отмела…

Меня клонило в сон. Я решила просмотреть до конца материалы на следующий день, а сейчас лечь спать. Утром мне еще предстоит собираться в авральном темпе. Немного подумав, я поставила будильник на восемь утра. Итого – я взглянула на часы, висевшие на стене, – мне оставалось спать всего шесть часов.

Отель в Таллине, где я поселилась, находился в центре города, в старинном трехэтажном доме. Я разместилась в номере, поставила чемодан в коридоре, сумку с ноутбуком положила на стол и спустилась в холл. Был предновогодний вечер, и мне не хотелось сидеть в номере, тем более в чужом городе. Напротив, мне хотелось потолкаться среди людей и хоть как-то приобщиться к празднику, раз уж я была на нем явным аутсайдером. Было уже девять часов вечера, через три часа пробьют куранты.

Народу на улицах было не очень много; во всяком случае, намного меньше, чем в Москве в это время суток. Наверное, семейные эстонцы уже сидят за столом и смотрят свои развлекательные программы, а на улицах толкаются в основном туристы или неприкаянные люди, которым некуда деваться в праздник.

Таллин был чистеньким, типичным европейским городом. Мне он напомнил Прагу: трех– и четырехэтажные старинные разноцветные дома, стены их подпирают друг друга. Первые этажи были отданы под магазины, многие из которых уже были закрыты, а свет старинных кованых фонарей придавал городу уютную камерную обстановку.

Немного побродив по центру города, я вышла к симпатичному кафе, над вывеской которого висела пушистая елочная гирлянда с шишками и круглыми золотистыми и красными шарами. В кафе играла приятная музыка. Именно эта расслабляющая томная музыка – какой-то старый американский блюз – и подтолкнула меня зайти.

Потянув на себя тяжелую дубовую дверь, я оказалась в помещении, отделанном темным деревом. Столиков было немного – шесть или семь, все, кроме одного, были заняты.

Этого мужчину я увидела сразу. Он сидел за столиком в углу и хмуро смотрел на улицу. Во всем его облике читалось презрение к окружающим и еще – осознание собственной внутренней силы. «Плевать я хотел на вас, – говорил его надменный вид. – Я-то попал сюда случайно, мое место – в ресторане на Эйфелевой башне в Париже, и поэтому я всего лишь терплю вас, вы для меня – мусор и полнейший отстой, и отношусь я к вам соответственно».

Это был нордический блондин, как назвала я его про себя. Со светлыми волосами, не доходившими до плеч, и носом с легкой горбинкой.

Мне был виден его профиль; при моем появлении мужчина даже не повернул головы, весь был в своих думах, как и полагается секс-мачо, знающему себе цену.

Я села за свободный столик неподалеку от него и взяла меню, в котором я ничего не понимала. Оторвавшись от меню, я вновь посмотрела на мужчину. С такими типами я сталкивалась и раньше. Это были холеные красавцы, думавшие исключительно о себе и о своих удовольствиях. И женщина была им нужна лишь как фон для беседы или как способ получить секс-разрядку. Они ничего никогда не обещали, всех рассматривали только как «приложения» к себе, любимому, и твердо полагали, что за счастье находиться в их компании можно отдать многое. Если не все. Они способны перешагнуть через тебя, не задумываясь, просто потому, что по-другому они и не умеют. Я старалась обходить таких секс-героев за три версты, чтобы не обжечься лишний раз и уберечь свои нервы.

Я вздохнула и перевела взгляд на окно. На улице было темно, и этот мирный тихий городской пейзаж за окном был исполнен очарования и уюта, который можно найти только в европейских городках, где старательно вылизывают улицы до зеркального блеска и каждый сантиметр городской площади украшают, холят и лелеют.

Правда, это не совсем Европа, а наша бывшая «колония» или братская республика – Эстония, но сейчас это был уже вполне европейский город, и я предвкушала ночную прогулку по его узким улочкам и по городской площади, легчайшую морозную пыль в воздухе и собственное дыхание – облачко, которое появляется, когда ты выдыхаешь на сильном холоде.

Я заказала бокал глинтвейна и пирожное. Именно эти маленькие радости, глинтвейн и пирожное, обсыпанное шоколадной крошкой, заставили меня настроиться на элегический лад. Я вдруг непонятно почему подумала, что меня ждет яркий вечер. А может быть, я просто очень сильно хотела отвлечься, погрузиться в другую жизнь, избавиться от своего одиночества, и мне показалось, что я могу это сделать?

От этих размышлений меня отвлекла официантка:

– Вам подать что-то еще? – спросила она на плохом английском.

– Нет. Спасибо, – пробормотала я, утыкаясь в бокал с глинтвейном.

Она улыбнулась холодной заученной улыбкой и отошла.

Я представила себе сегодняшний вечер в одиночестве, и он вдруг неожиданно померк. Так бывает, когда что-то уж очень радужное рисуешь в воображении, а потом словно включается какой-то рубильник – и мир, который еще совсем недавно, пару минут назад, был ярким, переливающимся всеми красками, становится уныло-серым. Я тряхнула головой. Наваждение не проходило.

Я перевела взгляд на мужчину. Он сидел и смотрел в окно; внезапно он нахмурился и посмотрел на меня. От неожиданности я вздрогнула и, придвинув бокал с глинтвейном, обхватила его обеими руками, как будто пытаясь согреться.

Он посмотрел на меня, лениво сощурившись, и вновь перевел взгляд на окно.

Я пыталась представить себе, кто этот мужчина, и вообразить его биографию, как когда-то учил меня Веня, мой шеф, учитель и мучитель в одном флаконе.

Закрыв глаза, я стала «рисовать» его жизнь: сейчас он холост, если и был женат, то очень давно, так давно, что само воспоминание об этом у него выветрилось. А теперь он свободен, аки волк в лесу, и гуляет сам по себе – красивый волк-одиночка… Я замерла и посмотрела на сидевшего в углу мужчину более пристально. Почему мне вдруг в голову пришло это слово – красивый? Почему? Раньше я называла мужчин мужественными, симпатичными, надежными и даже милашками. Было в моем лексиконе и такое слово. Но красивыми я их не называла. Никогда. Что в нем красивого? Я же помнила классическую присказку, что мужчина должен быть чуть покрасивее обезьяны. То есть красота настоящему мужчине вроде бы и ни к чему. Даже Веню я никогда не называла красивым…

Наверное, все дело – в его надменности и потрясающем взгляде. Сверху вниз – на всех. Это цепляет, интригует. «Сукин сын», – внезапно тихо выдохнула я – и сама испугалась своих слов: не подслушал ли кто-нибудь?

А следующий пункт его биографии? В смысле работы? Я открыла глаза и опять уставилась на мужчину. Он словно почуял мой взгляд и с вызовом посмотрел на меня, решив, что я флиртую – одинокая женщина сидит в кафе и пожирает мужчину глазами. «Непорядок, Ева! – приказала я самой себе. – Прекрати! Тебе нет до него никакого дела, у тебя есть вполне конкретное задание в этой командировке, и ты вполне можешь прекратить мучить себя догадками. Просто представь, что он просто не существует… Сдался он тебе, в конце концов…» Я отвела глаза и уставилась в бокал.

Я быстро съела пирожное, таявшее во рту, и отпила несколько глотков глинтвейна. Скорее всего, он банкир, решила я про себя. Почему же, милочка? – возразил мне внутренний голос. Только потому, что у него дорогие наручные часы?

Банкиры все-таки выглядят немного по-другому, более нудными, что ли. Он не похож на зануду.

А вдруг он… спортсмен? Ну нет, у спортсменов все-таки с ай-кью плоховато. Этот на дебила не похож… Препод из универа? Вряд ли… Менеджер фирмы по производству чего-то там… От труб до детских памперсов… Но может, у него серьезное дело? В промышленности или в энергетике? А здесь он просто в командировке. Похож, однако, на местного. Хорошо, а если он – врач?