Ужин в городе миллионеров

– Ну тогда поехали…

Какое-то время мы ехали в молчании, но Олег, покрутив рычажок магнитолы, включил музыку. Бодрые латиноамериканские ритмы заполнили салон машины.

Мы проехали еще немного, вдруг у Олега зазвонил мобильный.

– Кто тут еще? – недовольно спросил он. – Номер незнаком!

Он нажала на соединение.

– Что? Да как вы смеете? Это что за шутка! – заорал он.

– Что случи… – Но я не успела ничего сказать. Резко вынырнувший из-за поворота грузовик ослепил нас, и я ничего не помнила дальше, кроме сильного толчка и собственного краткого крика… Потом – провал.

Я рассказывала Ярославу все сухо, кратко, не глядя на него, опустив, естественно, подробности наших ласк. Все остальное я передала точно. Так, как сумела.

– Это все?

Я кивнула.

– Ты – Никитина! – уверенно сказал Ярослав.

– Да. Мой муж Олег Никитин – известный хирург-пластик.

– Я знаю. Я же журналист и помню это происшествие, которое прошло по многим информационным лентам. А кто звонил твоему мужу?

Я пожала плечами.

– Какой-то анонимный звонок. Ему иногда звонили разные психи, которые требовали, чтобы из них сделали Бритни Спирс или Бреда Питта. Таких людей мой муж посылал куда подальше. Поэтому ему приходилось частенько менять свою сим-карту.

– Ясно, – протянул Ярослав. – Только как-то этот звонок получился очень уж вовремя.

Я пожала плечами.

– Там следователи работали. Квалифицировали как несчастный случай.

– А водителя того грузовика нашли?

– Машину нашли. Шоферюгу – нет. Он испугался содеянного и, бросив машину, ударился в бега. Это был какой-то эмигрант-нелегал. Работал без документов. Но, откровенно говоря, это все неинтересно. Я не могу вернуть своего мужа, без которого моя жизнь потеряла всякий смысл. Я даже удивляюсь, почему я не умерла вместе с ним. – Я замолчала. Рассказав все Ярославу, я не почувствовала облегчение, напротив, на меня навалилась страшная тяжесть, словно я все пережила снова. – Поэтому, дорогой спаситель, больше меня не спасай. Договорились?

– Ты хочешь повторить?

– У меня нет другого выхода.

– Выход всегда есть.

– Ты говоришь, как в дешевых книжках или романах. А жизнь – другое. Я каждый день после катастрофы просыпалась с мыслью о смерти. Я ждала ее, призывала, молила о ней. Пока не поняла, что я сама должна сделать это.

– Зря!

– Не тебе судить.

– Ты так его любила?

– Очень.

– Счастливец.

– Только ему это не помогло. Ни ему, ни нам.

Я поднялась с земли.

– А теперь мы расстанемся, и ты дал слово больше меня не преследовать. Ты помнишь об этом?

– Помню. Но у меня есть кое-какие мысли…

– Они мне абсолютно неинтересны, – перебила я его. – Ты можешь оставить их при себе.

– Допустим. Но разве тебе не интересно, кто убил твоего мужа? Точнее, кто хотел вас убить?

Если он хотел меня удивить, то попал в точку. Я замерла на месте и впилась в него взглядом.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Ну сама посуди. Как-то все слишком сходится. Звонок, грузовик, водитель-нелегал, которого никто не может найти… Тебе не кажется, что в этом деле слишком много совпадений? Я не верю в такое скопление случайностей.

– Следователи ничего не нашли, – быстро сказала я.

– Им очередной висяк не нужен. Если все подходит под несчастный случай – быть посему. Зачем всем лишняя головная боль?

Я молчала.

– Ну что скажешь?

– Ничего.

– А как же смерть мужа? Убийца так и останется ненаказанным.

– Ну это же только в книжках – дилетанты ловко распутывают совершенное убийство. На основании неопровержимых доказательств и оставленных улик. Вряд ли я смогу что-то сделать – мне кажется, что это просто бессмысленная потеря времени.

– Я могу тебе помочь.

– Человеколюбивый медбрат?

– Считай, что во мне проснулся журналистский азарт и я хочу попробовать свои силы в этом расследовании. Так что нам все карты в руки.

– Это ты закрутил!

– Ничуть… Ну сама посуди! Какая-то сволочь отправляет в нокаут всю твою жизнь, а ты будешь сидеть сложа руки и ничего не предпримешь по этому поводу? Не слишком ли хороший подарок убийце? Сделал свое дело – и в кусты! Все чистенько, ни к чему не подкопаешься. Все списывают на несчастный случай и дело сдают в архив. А ты… – он замолчал.