Давай сыграем в любовь

– Именно. Но если уж в вашу хорошенькую голову взбрела идея выступить свахой, то вы должны были понимать, что вопрос о её происхождении обязательно возникнет.

– Мой отец…

– Признал её, да, не знаю, что уж там пообещала ему ваша матушка. Но это не означает, что Элизабет, так, кажется, её зовут, имеет право претендовать на те преференции, которые положены истинной дочери эрцгерцога.

– Ваше Высочество, ваши замечания оскорбительны! Я не стану их слушать! – Амалия вскочила, принц тоже встал.

– Вы с вашим предложением тоже не оказали мне особой чести, – холодно заметил он. – Так что мы – квиты.

– Замолчите! – она в волнении прошлась по кабинету, затем повернулась, – Я не знаю, что для вас значит брак…

– В данном случае, и вы знаете это не хуже меня, что наш брак – это сделка, от которой зависит благополучие слишком многих! – раздраженно перебил Рудольф, – И поверьте, я тоже от нее не в восторге!

Это было очередным оскорблением, при чем хорошо рассчитанным. Амалии пришлось призвать на помощь всю свою выдержку, чтобы не наговорить грубостей.

– Тогда я не понимаю, почему вы так настаиваете именно на союзе со мной? – очень холодно произнесла она.

– Послушайте, к чему весь этот разговор? Вы прекрасно знаете причины, по которым именно вы, а не ваша сестра, можете претендовать на брак с членами императорской фамилии!

– Я не знаю этих причин, – голос Амалии был ледяным.

– Так спросите их у вашей матери, хотя не думаю, что она когда-либо расскажет вам об этом! – огрызнулся Рудольф и прикрыл глаза, пытаясь взять себя в руки. – Простите, я слишком устал, чтобы выслушивать еще и нелепые предложения, роящиеся в вашей глупой голове… давайте закончим этот разговор, он совершенно лишен смысла и попросту отнимает время. Я никогда не женюсь на вашей сестре, более того, я уже получил согласие вашего отца на брак с вами.

– Простите, что? – ей показалось, что она ослышалась.

– Ваш отец, – нетерпеливо пояснил принц. – Я написал ему, объяснил ситуацию, и мы пришли к согласию.

– Интересно, вы сделали это до разговора со мной или после? – голос Амалии звучал слишком ровно.

– Я уже не помню. Никогда не запоминал такие мелочи.

Она замерла и с осуждением посмотрела на стоящего перед ней мужчину:

– Для вас это – мелочи?

– На данный момент – да! – он явно злился. – И поскольку никто из нас не силах ничего изменить, то, думаю, нам пора заняться каждому своими делами!

– Надеюсь, вы с эрцгерцогом уже назначили дату заключения это сделки! – не сдержалась Амалия. – Знаете, мне было бы неловко узнать о ней буквально накануне!

Эти слова заставили принца посмотреть на свою невесту. Она стояла, гордо вздернув голову и буквально дрожа от негодования. Молчание затягивалось, потом девушке показалось, что мужчина едва заметно улыбнулся

– Свадьба состоится через месяц, – мягко произнес он.

– К чему такая спешка? – опешила Амалия. Принц заколебался, но все-таки ответил.

– Империи нужен наследник. А теперь – прошу меня простить, – он подошел к двери и распахнул её. – Эдмунд, распорядись, чтобы контессу сопроводили.

– Куда? – барон молниеносно возник на пороге.

– Куда она хочет. В пределах разумного, конечно: в комнаты, в парк, к модистке… Контесса, мое почтение! – короткий прощальный поклон, и ненавистный жених вновь отошел к столу, открыл папку и, даже не садясь на стул, погрузился в чтение. Амалии ничего не оставалось, как, сделав реверанс, выйти из кабинета.

– Поверьте, на самом деле принц Рудольф не так уж и плох, как вам кажется, – взгляд адъютанта был полон сочувствия, девушка вдруг вспомнила, что дверь была приоткрыта, и, следовательно, барон стал свидетелем их разговора. Амалия вспыхнула, досадуя, уже скорее, уже на себя, чем на кого— то еще:

– Каким бы он ни был, уверяю вас, что он – последний мужчина в Империи, за которого бы я добровольно вышла замуж!

Она сказала это достаточно громко, чтобы стоящий в кабинете принц наверняка услышал, но он даже не повернул головы, полностью погруженный в текст, который читал. Барон с укором посмотрел на девушку, она решительно вздернула подбородок и прошла к дверям.

– Можете меня не провожать! – она прекрасно понимала, что ведет себя вызывающе и недостойно, но уже не могла остановиться. – Я сама дойду до своих комнат!

Чувствуя, что вот-вот расплачется от унижения, которому подверглась, Амалия выскочила из приемной, хлопнув дверью, словно дочь торговца. Все же ей хватило сил сдержаться и, как ей казалось, спокойно пройти, вернее, почти пробежать под удивленными взглядами слуг по галерее дворца.

Выскочив в парк, девушка торопливо прошла по дорожке, с наслаждением вслушиваясь в хруст каменной крошки под ногами. Как бы ей хотелось, чтобы это были кости её жениха. Она никогда не встречала столь самодовольного, грубого, нахального… На этом эпитеты закончились. Амалия устало присела на скамейку. Она не могла понять, почему так злится, ведь император Франц поступил так же, как поступал сейчас его племянник, но предложение погибшего императора не вызвало у Амалии особого протеста. Более того, она, отвергнув личные пристрастия, послушно приняла предложение и готова была выйти замуж за кронпринца.

Поняв, что окончательно запуталась, девушка прошла весь парк насквозь и подошла к огромному дубу. Она обнаружила его совсем недавно, когда гуляла здесь в прошлый раз. Своими раскидистыми ветками это дерево выделялось среди аккуратно подстриженных деревьев парка. Трава вокруг него не косили, и теперь, к середине лета, она полностью скрывала узловатые корни.

Листва была настолько густая, что солнечный свет почти не попадал на кору, покрытую бурым мхом. Лишь в некоторых местах лучи просачивались между мощными ветками, создавая вокруг ствола золотистое подобие нимба, или же это светилась охранная магия, девушка не знала. Во всяком случае, от дерева исходило уютное тепло, заставлявшее искать убежища под его кроной.

Небольшая скамейка стояла под деревом, точно приглашая присесть. Она располагалась так, чтобы сидящего не было видно ни из окон дворца, ни через кованую ограду, отделявшую парк от суматошного ритма столицы. Уголок отшельника, как окрестила его про себя Амалия. Девушка не знала, кто приходил сюда до нее, но почему— то была уверена, что здесь ее никто не посмеет потревожить.

Она присела на скамейку, расправила складки на темно-синем платье, черное она так и не заказала, надеясь, что уедет и позабудет все, как страшный сон. Злость схлынула, оставив на душе чувства безысходности и нечеловеческой усталости.

Девушка вдруг почувствовала себя принцессой, которую похитил злой дракон, жаждущий заполучить земли Северной марки, открывавшие для Империи безопасный выход к морю.

Амалия просидела в тени дерева, пока не замерзла. За это время никто не вышел в парк искать ее. Никому не нужная невеста. Девушка судорожно вздохнула, подавляя отчаяние.

Умри она сейчас, новый император равнодушно пожал бы плечами, а Лили бы даже обрадовалась. На миг мелькнула мысль действительно умереть или же, что было даже лучше, инсценировать свою смерть, но девушка одернула себя. У нее не было ни денег, ни возможностей прожить одной. В лучшем случае её могли бы взять гувернанткой, но, увы, Амалия отдавала себе отчет, она была слишком молода и не имела рекомендаций.

К тому же побег лишал её возможности пользоваться магией: даром обладали лишь представители знатных и древних родов. Хотя магия для нее была в данном случае бесполезна. Согласно традиции, все девочки обучались лишь основам целительства, считая, что остальные магические знания могут быть опасны и повредить женский рассудок.

Мальчиков учили боевой магии. В свое время брат собирался научить Амалию нескольким заклинаниям, но их обнаружили слуги и тотчас же доложили эрцгерцогу. Амалию на неделю лишили сладкого, а Альфред, с трудом избежавший порки, писал огромное сочинение о магии.

Вздохнув от нахлынувших так не вовремя воспоминаний, девушка направилась в отведенные ей покои.

Там была гостья. Графиня Ольшанска. Одетая, как и положено по протоколу, во все черное, она напоминала ворону.

Амалия настороженно замерла, но тут же – сказалась многолетняя выучка – взяла себя в руки. Мило улыбнувшись, девушка подошла к ней.

– Графиня, – она безмятежно пожала руку гостье, – Рада вас видеть. Чем обязана?

– Моя дорогая контесса, – улыбка графини напоминала скорее оскал, – На самом деле я пришла извиниться…

– Извинится? За что?

– За то, что так долго пренебрегала своими обязанностями по отношению к вам! Меня может в какой-то мере оправдать лишь то, что гибель императрицы Анны, чья дружба была мне истинной наградой, потрясла меня.

– Да, для вас это – тяжелая утрата, – Амалия постаралась, чтобы её голос звучал как можно более невинно. Графиня поджала губы и бросила пристальный взгляд на девушку, словно гадая, действительно ли она такая дура, или же слова имели двойной смысл. Та в ответ лишь широко распахнула глаза, изображая наивное внимание, сказывались годы тренировок и общение с матерью. По всей видимости, графиню это успокоило, и она продолжила:

– Я рада, что вы понимаете всю горечь моей потери. Конечно, вы не знали Её Императорское Величество лично…