Святитель Лука: факты, документы, воспоминания

Из Саратовской губернии ездить в Москву было не просто и дорого, поэтому решили перебраться поближе к столице. Валентин Феликсович подал прошение об увольнении в августе 1910 года. Незадолго был объявлен конкурс на должность заведующего Переславской земской уездной больницей Владимирской губернии. В ноябре врачебная комиссия при Переславской уездной земской управе решила пригласить Войно-Ясенецкого, отдав ему предпочтение перед другими кандидатами.

В Переславле он проработал более 6 лет не только главным хирургом, но и главным врачом больницы, стал доктором наук, закончил одну всемирно известную книгу и задумал другую, которой пользуются хирурги и поныне. Академик РАМН Ю.Л. Шевченко (протоиерей Георгий), досконально изучавший биографию святителя, считает это время звездным часом его врачебной деятельности.

Главный врач земской уездной больницы в Переславле-Залесском

В Переславский уезд в то время входило 442 населенных пункта с населением 114 000 человек. В больнице было всего 65 коек, работали два врача – хирург и терапевт. Еще 85 коек было в других врачебных участках. Хирургическая помощь оказывалась в единственном на весь уезд стационаре города, рассчитанном всего на 25 коек.

На плечи молодого 34-летнего хирурга, впервые ставшего главным врачом больницы, лег огромный объем работы, в том числе и по благоустройству больницы. За год до его вступления в должность сгорели 2 барака, где располагались амбулатория и аптека, от них остались только фундаменты, и главврачу пришлось временно размещать больных и аптеку в других помещениях, а потом и отстраивать сгоревшие здания.

Большую проблему представляли инфекционные больные – заболевшие тифом и холерой обращались за помощью в земскую больницу, а условий для их содержания не было. Старый деревянный барак не отвечал своему назначению, даже дезинфекционная камера отсутствовала. Строительством «цементно-бетонного здания» площадью 100 м

для инфекционных больных также занялся главный врач.

Не было в больнице электричества, водопровода и даже канализации – бетонные выгребные ямы каждодневно опорожняла приезжавшая ассенизационная бочка на колесах. Освещение обеспечивалось керосиновыми лампами.

Земская больница Переславля, 1910-е годы

В первую очередь, помимо улучшения больничных условий, Валентин Феликсович направил свои усилия на хирургическую работу. За месяц он провел 28 операций – столько же, сколько другой хирург за 3 месяца. За год было принято 5000 хирургических больных и сделано 198 операций в стационаре. В Переславской земской больнице впервые проводились операции такого уровня. Молодой хирург все время находился в поиске новых методов лечения. Неудачи становились материалом для анализа и темой новых исследований. Он помнил о них всю жизнь и порой находил решение спустя многие годы. В.Ф. Войно-Ясенецкий считал, что «чем разводить маленьких хирургов, лучше иметь одного хорошего и вызывать его в участки для операций», и поэтому ему приходилось многое делать одному.

Сын Михаил впоследствии вспоминал о жизни в Переславле: «Отец работает днем, вечером, ночью. Утром мы его не видим, он уходит в больницу рано. Обедаем вместе, но отец и тут остается молчаливым, чаще всего читает за столом книгу. Мать старается не отвлекать его. Она тоже не слишком многоречива».

Анна Васильевна Войно-Ясенецкая с дочерью Еленой и сыном Мишей

Служившая в этом доме горничной Е.Н. Кокина, воспоминания которой записал первый биограф святителя Луки М. А. Поповский, говорила, что «им, Ясенецким, форсить не из чего было»: обстановка самая скромная, мебель неказистая, только книг было в доме много, и много книг приходило по почте. А сын Валентина Феликсовича Михаил писал, что сбережений «ни тогда, ни потом отец не имел».

Миша и Алеша Войно-Ясенецкие

Многое в больнице главному врачу удалось улучшить, что-то не получилось: электричества, водопровода и канализации так и не удалось добиться, а рентгеновский аппарат остался мечтой главного хирурга.

Миша и Алеша Войно-Ясенецкие

В своей автобиографии святитель Лука, разумеется, не пишет, каким он был врачом в те годы. Но составить представление об этом можно из «Отчетов о деятельности Переславской земской больницы», В которых он в течение шести лет подробно излагал наиболее интересные с точки зрения медицины истории болезни. Мы знаем, что он занимался всеми областями хирургии и особых успехов достиг в офтальмологии, обезболивании, брюшной хирургии, лечении суставов.

Во время Первой мировой войны Войно-Ясенец-кий входил в состав уездного земского комитета по организации помощи больным и раненым, заведовал земским лазаретом на 20 коек. Во всякое время дня и ночи по его прошению ему подавали лошадь, земского кучера и тарантас. Число операций увеличилось ненамного, но в земской больнице стали лечить огнестрельные раны и боевые травмы.

Вот как он описывал один из случаев в своей книге «Очерки гнойной хирургии»: поступил из военного госпиталя раненный в бедро 38 лет, пуля прошла насквозь, но началось нагноение, образовался абсцесс и лихорадка. Хирург сделал две операции, удаляя гной. Больной стал поправляться, но образовались свищи, в которых началось воспаление. И снова операция, третья, на которой обнаружилось, что свищи, оставшиеся на бедре и в тазобедренной области, образовали длинные ходы, окруженные рубцовой тканью. «Свищ на бедре рассечен и вырезан на всем протяжении, ход же в тазобедренную область невозможно было рассечь… расширен и выскоблен, на дне его оказался поверхностно изъеденный седалищный бугор, который выскоблен острой ложечкой. Через 1,5 месяца после этой операции больной вполне выздоровел».

Доктор В.Ф. Войно-Ясенецкий, главный врач земской больницы в Переславле-Залесском

К каждому пациенту доктор относился не только как к «случаю» в своей хирургической практике, но и как к живому человеку: сострадал ему, беспокоился о нем, нередко узнавал о его состоянии после выписки. Он всегда подробно описывал детали, по которым можно составить представление не только о быте, но порой и о характере больного. Вот что писал об этом М.А. Поповский: «Передо мной документы, которые с удивительным педантизмом весь свой век составлял доктор Войно-Ясенецкий: больничные истории болезней… Вот шестидесятилетняя старуха Фекла А. Из своей деревни она пешком за три километра пришла на прием в земскую аудиторию. Температура – 39 °C. Мы видим эту старую больную женщину, слышим даже ее голос, ее интонации. Уже десять дней у нее болит шея и “вся нездоровая”. Своими натруженными руками Фекла снимает платок, и мы вместе с врачом видим на слипшихся от гноя волосах – лист подорожника. Под ним огромный карбункул».

Описанием этой больной В.Ф. Войно-Ясенецкий откроет свою знаменитую монографию «Очерки гнойной хирургии». А были и другие пациенты, например крестьяне, жалующиеся на то, что «промочил ноги при косьбе», «ударила в лоб копытом лошадь», «тесть ткнул вилами в бок», «сильно продуло в поле», «упала с нагруженного сеном воза». Валентин Феликсович всеми силами стремился помочь им как врач, используя все свои знания и талант хирурга, а также пытался понять их, разделить их скорби, принять, сколь возможно, участие в их жизни. Он следовал не только клятве Гиппократа, но и евангельским заповедям «Возлюби ближнего своего, как самого себя». Такая работа отвечала его собственному внутреннему установлению – «быть мужицким врачом». Об этом говорят страницы «Отчетов о деятельности Переславской земской больницы» за все годы, в которые там работал В.Ф. Войно-Ясенецкий.

Главный врач описывает не только случаи, завершившиеся успешным выздоровлением, но и свои неудачи, закончившиеся смертью больного. Он включает в «Отчеты» истории пациентов, часто тяжелобольных, которые отказались от лечения.

Зачем? Возможно, Валентин Феликсович стремился понять пациента даже в этой, горькой для врача ситуации. Вот почему в историях болезней появляются вроде бы не имеющие отношения к делу замечания, объясняющие мотивы таких поступков.

36-летняя Елена Я. из Смоленской области добиралась до Переславля специально, чтобы ей помогли вылечить «бугорчатку», легочный туберкулез. Но после беседы с врачом и назначения курса лечения она внезапно выписалась и исчезла из города. Главный врач и хирург, до предела загруженный, не забывает об этой больной, не вычеркивает ее из памяти как «некультурную» или просто глупую женщину, а через городских знакомых, видимо, тех, у кого она останавливалась, приехав в Переславль с маленькой дочкой, узнает о ее судьбе. Из десяти детей Елены семеро умерли в раннем возрасте. В Переславле внезапно умирает и восьмая девочка. Охваченная горем мать спешит вернуться к оставленным дома двум детям, уже не заботясь о своем собственном здоровье.

В строках «Отчетов» чувствуется искреннее уважение и даже почтительность перед долготерпением и невзыскательностью своих пациентов, привыкших терпеть боль, тяжелый труд, суровые климатические условия.

Валентин Феликсович, стараясь помочь своим пациентам всеми возможными способами, конечно, испытывал огромное сожаление, когда его советами пренебрегали. Однажды он заподозрил рак пищевода у сорокапятилетнего переславца Дмитрия Р., до того лечившегося «насечками и втиранием мази»

у знахаря-китайца, и помог ему сделать в Москве рентгеновский снимок. Обнаружив, что на снимке «ясно видно значительное сужение пищевода в нижней его части», хирург сделал две операции, несколько месяцев боролся за жизнь пациента, надеясь ему помочь. Но «на следующий день после операции больной выписался, предпочитая лечение на дому», что вскоре привело к смерти от истощения.

После завершения дел в больнице и приема больных дома (всегда бесплатного) по ночам Валентин Феликсович занимался научной работой. В кабинете дома на Троицкой улице при керосиновой лампе рождалось выдающееся медицинское произведение – докторская диссертация В.Ф. Войно-Ясенецкого, которую он защитил в 1916 году в Москве. Она была удостоена премии Варшавского университета «за лучшие сочинения, пролагающие новые пути в медицине». В Переславле появился замысел другого выдающегося научного труда В.Ф. Войно-Ясенец-кого «Очерки гнойной хирургии». Эта книга до сих пор переиздается и высоко ценится практикующими хирургами. Но не только этим она знаменита – через это произведение Господь явил будущему святителю Свою волю. «Я поставил своей задачей глубокое самостоятельное изучение диагностики и терапии гнойных заболеваний, – пишет святитель Лука в своей автобиографии. – В конце моего пребывания в Переславле пришло мне на мысль изложить свой опыт в особой книге… Я составил план этой книги и написал предисловие к ней. И тогда, к моему удивлению, у меня появилась крайне странная неотвязная мысль: “Когда эта книга будет написана, на ней будет стоять имя епископа”. Быть священнослужителем, а тем более епископом, мне и во сне не снилось, но неведомые нам пути жизни нашей вполне известны Всеведущему Богу, еще когда мы во чреве матери».

Вид Переславля-Залесского, 1910-е годы

В Переславле у Валентина Феликсовича воскресные и праздничные дни были «самые занятые и обремененные огромной работой». Он с трудом вырывался в церковь, хотя был глубоко религиозным. Еще в молодости, читая Евангелие, он был поражен словами Спасителя: «Жатвы много, а делателей мало». Будущий святитель вспоминал: «У меня буквально дрогнуло сердце, я молча воскликнул: О Господи! Неужели у Тебя мало делателей?!»

Врачебная деятельность Войно-Ясенецкого была всегда служением Богу. Но послушание его началось как у одного из подвижников Троице-Сергиевой Лавры Захария-Зосимы, которого отправили печь просфоры, как только он переступил порог обители, и поэтому он несколько лет ни разу не был на литургии. Валентин Феликсович вспоминал, что лишь в последние годы стал регулярно бывать на службах в соборе, «где у меня было постоянное место, и это возбудило большую радость среди верующих Переслав ля».

В Переславле он общался с настоятельницей Федоровского монастыря игуменьей Евгенией – есть фотография, где матушка сидит на диване с Анной Васильевной Войно-Ясенецкой и старшими детьми. Его пациентками были также и монахини Федоровской обители, насельники переславских монастырей, что отражено в отчетах о работе Переславской земской больницы. Так что духовное поле вокруг него было достаточно насыщенным.

Тем не менее у будущего святителя, возможно, из-за его смирения и скромности, и мысли не было принять священнический сан. Но Промысел Божий о нем уже начал проявляться, и именно в Переславле произошли события, которые подготовили его крестный путь. Как будто при подходе к станции большого поезда переключили стрелки.

В начале 1917 года к Войно-Ясенецким приехала сестра Анны Васильевны, только что потерявшая в Крыму страдавшую чахоткой дочь. Она привезла с собой ватное одеяло, которым укрывалась больная, и от него заразилась туберкулезом Анна Васильевна, здоровье которой было подточено тяжелой работой, скудностью жизни, четырьмя родами (в Переславле в семье родился сын Валентин). После отъезда сестры Валентин Феликсович сам обнаружил у жены признаки начинающегося туберкулеза. Решив перебраться в более теплый климат, он принял приглашение в Ташкент на должность хирурга и главного врача большой городской больницы. Семья собралась в путь, но Анна Васильевна чувствовала себя так плохо, что по дороге пришлось остановиться на неделю в гостинице Троице-Сергиевой Лавры. Вскоре по переезде в Ташкент ее не стало.

Анна Васильевна Войно-Ясенецкая в последние месяцы жизни

Переславский период жизни святителя – это время, когда он полностью сформировался как врач, ученый, руководитель медицинского учреждения, когда он доказал свою высокую научную значимость коллегам и смог принести облегчение тысячам страждущих своим чудесным врачебным искусством и самоотверженным отношением к больным. Несмотря на скудость быта и множество забот, это, пожалуй, и самый по-человечески счастливый период его жизни, когда единственная в его жизни женщина, его жена Анна Васильевна, и маленькие сыновья и дочка были с ним, жили одной дружной семьей, когда родился младший сын, названный в честь отца Валентином. Именно в Переславле, по признанию самого святителя, путем откровения свыше ему был указан его дальнейший путь, здесь он услышал волю Божию, которой вскоре последовал со свойственной ему непоколебимостью и мужеством.

Каким он был хирургом?

Современник святителя Луки, выдающийся хирург Сергей Сергеевич Юдин, искусство которого высоко оценил сам Святитель, писал о качествах, необходимых для этой профессии: «Одни умеют тонко наблюдать, другие способны трезво рассуждать, третьи – успешно действовать… Лишь очень редко все три качества встречаются в гармоничном сочетании в одном лице. Обладая острой наблюдательностью и верным суждением, можно быть отличным теоретиком и прекрасным клиницистом. Но, будучи лишенным умения смело и безошибочно действовать сразу, нельзя стать хорошим хирургом, равно как, будучи выдающимся военным стратегом, можно возглавлять главный штаб в мирное время, но нельзя стать командующим армией и фронтом… Для хирурга требуется: четкость и быстрота пальцев скрипача и пианиста, верность глазомера и зоркость охотника, способность различать малейшие нюансы цвета и оттенков, как у лучших художников, чувство формы и гармонии тела, как у лучших скульпторов, тщательность кружевниц и вышивальщиц шелком и бисером, мастерство кройки, присущее опытным закройщикам и модельным башмачникам, а главное – умение шить и завязывать узлы двумя-тремя пальцами вслепую, на большой глубине, т. е. проявляя свойства профессиональных фокусников и жонглеров. Ибо очень многие хирургические операции на конечностях уподобляются точнейшим столярным работам, а многие случаи обработки и свинчивания костей требуют не просто слесарных, а тонких механических приемов. Операции на лице, щеках, веках подобны художественным аппликациям или инкрустациям перламутром и драгоценными породами дерева, а глазные операции требуют буквально ювелирной работы. Наконец, необычайная сложность брюшной топографии и патологии требует от хирурга не только свойств, знаний и сообразительности архитекторов и инженеров, смелости и решительности полководцев, чувства ответственности юристов и государственных деятелей, высокого технического мастерства ориентировки, безупречной техники шитья и кройки и подлинного искусства при разгадке ребусов и китайских головоломок, каковыми представляются многие случаи кишечных узлообразований и заворотов».

Медицинские инструменты, принадлежавшие святителю Луке

Всеми этими талантами был богато одарен Валентин Феликсович Войно-Ясенецкий. Он говорил студенту-практиканту Фаддею Накладову, работавшему с ним в Туруханске: «Хирургом нужно родиться. Хирург должен иметь три качества: глаз орла, сердце льва и руки женщины». Быстрота и точность его движений при операции были фантастическими. Доктор В. А. Башу ров из Енисейска вспоминал, как на операции ссыльный профессор рассек брюшную стенку больного таким широким и стремительным жестом, что мелькнула мысль: «Мясник! Зарежет больного!» Епископ Лука заметил, что ассистент волнуется, и посоветовал положиться на него. Операция прошла превосходно, а вечером в гостях у Башурова Войно-Ясенецкий предложил разрезать книжку одним взмахом скальпеля на заданное число листов. Пощупал плотность, проверил остроту скальпеля и сделал разрез – ровно на пять листочков. Этот опыт Валентин Феликсович провел исключительно для того, чтобы убедить недоверчивого коллегу, что его пациенты в руках ссыльного хирурга – в полной безопасности.

Столь же решительно он действовал и в экстремальных ситуациях. Ташкентский врач А.И. Беньяминова вспоминала: однажды возвратился главный врач после всенощной в субботу вечером к себе домой и заметил свет в операционной. Зашел и увидел задыхающегося от крупа юношу и рядом – хирурга А.М. Жолондза, который никак не мог найти у больного трахею. Войно-Ясенецкий быстро облил руки йодом, выхватил инструмент и мгновенно ткнул скальпелем прямо в трахею. Бросил: «Вставляйте трубку!» И, не сказав более ни слова, вышел.

Он сам, как и всякий человек, мог совершать ошибки, и по свидетельству ташкентских коллег, немедленно каялся в них, как на исповеди. Но даже промахи у такого учителя оказывались поучительными. Однажды епископ Лука на операции случайно поранил скальпелем яремную вену. В порез засосало воздух, и ассистенты с ужасом увидели, как волна пузырьков катится по обнаженной внутренней яремной вене, грозя прорваться в жизненно важные органы. Ни одна мышца не дрогнула в лице хирурга. Он мгновенно отсек кусок яремной вены, выпустил воздух и, ни слова не говоря, зашил разрез.

Были случаи, когда оперировал даже на этапе, при помощи слесарных щипцов и перочинного ножа. Швы закреплял женским волосом, в воспоминаниях скупо замечал: «Слава Богу, воспаления никогда не было».

И при этом никто и никогда не слышал от него самовосхваления. Не случайно. «Свое врачебное мастерство считал Лука даром мистическим, предназначенным, в частности, и для утверждения и прославления Бога. Как врач вел он себя в полном соответствии с дарованными ему способностями», – писал М.А. Поповский.

По свидетельствам современников, Валентин Феликсович был весьма строг с коллегами, но никогда не кричал в операционной, не срывался, как многие хирурги, для него было немыслимым оскорбить младшего коллегу. Однако за промахи каждый получал немедленно и по заслугам. Дежурный врач Стекольников вспоминал: он срочно оперировал ночью разрыв селезенки, у пациента началось кровотечение. И хотя молодому хирургу удалось справиться, утром он услышал от главного: «Вы не поняли, откуда это кровотечение. И сейчас не понимаете своей ошибки. Вы поранили хвост поджелудочной железы. Если еще раз это повторится, я лишу Вас права быть ответственным дежурным».

Визитная картонка главного врача Ташкентской городской больницы В.Ф. Войно-Ясенецкого

Его коллега из Ташкента вспоминал, что Войно-Ясенецкий никогда подчиненных и не хвалил. Исключение делалось только для медсестер и санитарок.

Операционная сестра тамбовского эвакогоспиталя № 1106 Людмила Семеновна Лесных вспоминала, как ей пришлось ассистировать владыке Луке на операции. Узнав, что приезжает московское светило хирургии, две медсестры очень волновались, чтобы все приготовить как следует: «Вдруг отворилась дверь, и входит доктор с седой бородой, запомнились сразу его добрые глаза. Он вошел в операционную, сам перекрестился и перекрестил нас всех, обратившись со словами: “Ну что, голубушки, у вас все готово?” Мы были в волнении, зная, что должны были показаться с хорошей стороны приезжему профессору, но его мягкий и тихий голос как-то сразу успокоил и настроил на доверительное расположение во время операции. В то время мы не были привычны к тому, что в операционной была полная тишина, как при Луке. Наши врачи были не сдержанны во время операции, часто ругались, могли не только грубо сказать, поторопить, но и инструмент бросить, если что не так.

После операции, когда мы сняли перчатки, владыка снова нас всех благословил, перекрестив своей рукой, и подошел к нам, медсестрам. “До свидания, спасибо, голубушки. Ваши руки очень хорошо помогают!” – сказав эти слова, он поцеловал наши руки. Для нас это было так неожиданно, не от каждого доктора, да еще в такое время, сестрам оказывалось такое почтение».