Долг платежом красен

– Благодарю, но я по другому вопросу.

– Да-да! – Обломова заставила себя податься вперед, изобразив полнейшее внимание.

– Могу ли я поговорить с самим господином Воронцовым? – вежливо улыбнулся старик.

Лиза покачала головой:

– Боюсь, что нет – в данный момент его нет дома. Но вы можете подождать…

– Не могу, – оборвал Лизу гость, все еще вежливо улыбаясь и еще ниже склоняясь над ее столом. – Не могли бы вы кое-то передать Георгию Юрьевичу?

– Конечно! – Лиза схватила ручку и листочек, быстро оглянувшись на Елизара – тот был невероятно мрачен. – Говорите, пожалуйста.

Старик уставился девушке в глаза цепким взглядом и вкрадчиво произнес:

– Передайте, пожалуйста, барышня, господину Воронцову, что пришел срок выплаты долга. Он должен быть выплачен до первого летнего дня.

Лиза быстро пометила себе на листке – «долг. 1 июня». Кивнула старику и натянуто улыбнулась:

– Это все?

– Да.

– А ваше имя, простите?..

– Господин Воронцов знает.

– А…

– Всего доброго!

Старик поклонился, стрельнул взглядом в портрет и направился к двери, на ходу надевая шляпу. На пороге он, не оборачиваясь, произнес:

– Обязательно передайте все Георгию Юрьевичу. Пожалуйста, не забудьте.

Лиза кивнула, хотя старик стоял к ней спиной, и подскочила в кресле, когда он резко обернулся и с ехидной улыбкой бросил портрету:

– До свидания, Елизар!

Лиза сидела, ничего не понимая, еще пару минут, после того, как дверь за посетителем закрылась. Девушка обернулась к Елизару и успела заметить озабоченное выражение на нарисованном лице, которое мгновенно изменилось, принимая свой обычный вид. Лиза покачала головой, осознавая, что посетитель был непростой, но мысли о старике были прерваны нарастающим шумом из кабинета Егора и, вспомнив о слониках, вероятно учинивших погром, девушка побежала их утихомиривать.

Глава третья, в которой у Лизиного работодателя начинаются неприятности

Ваня залез к Егору в машину, и тот слегка улыбнулся – идея нанять секретаря уже не казалась ему такой глупой, как полгода назад. Во-первых, Лиза отлично справлялась со своими обязанностями, а во-вторых, теперь Егор никогда не опаздывал к окончанию школьных занятий сына. И Анастасия больше не ворчала.

Да, по прошествии почти семи месяцев, Егор с полной уверенностью мог сказать, что он очень рад тому, какого хорошего секретаря нашел ему Ваня. У мальчика был дар мгновенно определять характер человека, поэтому Воронцов легко согласился на кандидатуру Лизы на роль своей помощницы. И не ошибся: девушка была отлично образована, и очень помогала ему с литературной деятельностью, но, главное – совершенно не реагировала на определенную оригинальность семьи Воронцовых и их жилища. Егор вполне обоснованно ожидал более бурных эмоций от Обломовой на различные чудеса в их доме. Но девушка была спокойна и, даже если удивлялась, то обычно не показывала виду. И с Елизаром нашла общий язык… Ну, по крайней мере, шалостей страшнее, чем дерганье за волосы, он над ней себе не позволял. Хотя, поначалу Егор и опасался оставлять Лизу одну в доме, теперь он об этом не волновался, потому что во время его отсутствия с ней ни разу ничего плохого не произошло. Единственное, на что она жаловалась, это на неугомонность слоников с его рабочего стола.

Ваня бодро вещал с заднего сидения о том, как у него прошел день, и как много им задали домашней работы. Воронцов усмехнулся, прекрасно понимая, что значат эти слова, а именно – сегодня Лиза не должна отвлекаться на всякие там книги и статьи: важнее, чем математика за третий класс для нее ничего не может быть. Вздохнув про себя, Егор решил, что десятой главе его книги действительно придется подождать, так как Ваня отказывался делать уроки без Лизы. Она была нужна ему больше для моральной поддержки, потому что он справлялся со всеми заданиями сам. Но если девушка не сидела с ним рядом, работа у мальчика продвигалась гораздо медленнее.

Доехав до дома и припарковав машину, Егор с сыном поднялись к себе на этаж и, уже стоя перед дверью, Воронцов ощутил смутную тревогу. Ваня радостно вбежал в квартиру и подскочил к Лизиному столу, делясь с ней впечатлениями прошедшего учебного дня. Обломова смеялась и что-то весело отвечала, пока Егор снимал свой плащ и ботинки. Когда Воронцов подошел к девушке, та, сделав строгое лицо, отправила Ваню мыть руки, и тот убежал выполнять указание, не забыв показать Лизе язык.

– Кто-нибудь звонил? – осведомился Егор у Обломовой.

– Нет. Но приходил какой-то старик.

– Старик? – наморщил лоб Воронцов, пытаясь вспомнить, кто бы это мог быть.

– Да. Какой-то кредитор, – продолжала Лиза, шаря по заваленному бумагами столу, в поисках листочка с напоминанием.

– Кредитор?! – изумился Егор.

– Да. Вот оно!.. – Лиза протянула Воронцову листик.

Егор уставился на него и прочел вслух:

– Долг. Первое июня. Что это…

Его взгляд резко переместился на портрет Елизара, и Лиза тоже повернулась туда, не понимая, отчего на лице начальника застыло выражение ужаса. Неужели, он так много задолжал? Но, взглянув на Елизара, девушка изумилась еще больше – на лице у того играла горькая сочувствующая (или издевательская?) усмешка. Егор переводил взгляд с листка на портрет и обратно. Затем, одним движением руки смяв несчастный листик, Воронцов, не говоря ни слова, развернулся и почти убежал в свой кабинет.

До самого вечера, когда Лиза уже собиралась уходить, Егор не показывался. К нему приходили посетители, и как видно, он вел себя с ними как обычно, но когда с работы вернулась Анастасия, Воронцов не пустил ее в кабинет. Женщина удивленно поглядела на своего сына, потом на Лизу, пожавшую плечами и, раздумывая над поведением супруга, удалилась к себе.

Обломова же не очень задумывалась над поведением своего начальника – впереди у нее был выходной день, и в своих мыслях она уже вгрызалась зубами в сочный шашлычок у бабушки на даче. Подхватив свой яркий зонтик, Лиза, с деланно серьезным выражением лица, пожала руку Ване, провожавшему ее до дверей и, неожиданно для самой себя, послав воздушный поцелуй Елизару, буквально выпрыгнула из квартиры Воронцовых.

Ваня же, когда дверь за Обломовой закрылась, направился к ее столу – перебирать разные красивые маркеры, кучки, карандаши, которыми стол был завален; нарисовать что-нибудь и прикрепить на монитор (каждое рабочее утро Лиза находила новую картинку, приклеенную к своему компьютеру). Мальчик неаккуратно задел локтем стаканчик с карандашами и те, радостно постукивая, свалились на пол, дружно откатываясь под стол. Ругая непослушные карандаши, Ваня слез со стула и, встав на четвереньки, начал тихонько собирать канцелярские принадлежности с пола. Услышав шаги своей матери, Иван замер, не желая быть обнаруженным, потому что Анастасия не разрешала сыну трогать чужие вещи и абсолютно не принимала в расчет Ванины заявления о том, что Лиза им совсем не чужая.

Анастасия быстро прошла мимо Лизиного стола и тихонько постучалась в дверь кабинета мужа. Постояла молча несколько мгновений, но, так и не дождавшись ответа, решительно шагнула внутрь. Ваня продолжил собирать карандаши. Он понимал, а точнее – чувствовал, что что-то случилось, но он также прекрасно знал, что выяснить что-либо не представлялось возможным, пока родители сами не расскажут. За всю свою, пока еще очень короткую, жизнь Иван успел понять, что подслушать родителей невозможно – сколько не прикладывай ухо к замочной скважине, ни слова не услышишь. А уж подглядеть – тем более. Скрывать свои мысли тоже не получалось – это трудно, когда твои родители умеют их читать! И благодаря этому из Вани рос очень послушный и приличный ребенок – ведь он не мог утаить ни одну свою шалость!

И сейчас Ваня был немного удивлен тем, что мама не заметила его под столом – обычно она чувствовала, что он где-то рядом. Но, видимо, она была чем-то другим сильно взволнованна… Ваня поставил карандаши обратно в стаканчик и, глядя на портрет Елизара, подумал, что если мама была невнимательна, то более расстроенный отец, мог также быть рассеянным. Елизар едва кивнул, отвечая на мысли мальчика и, Ваня, улыбнувшись и кивнув портрету в ответ, подскочил к двери в отцовский кабинет, прижимая к ней ухо.

Вначале он ничего не услышал и подумал, что отец оказался не таким уж расстроенным, и не забыл сделать так, чтобы из комнаты не раздавалось ни звука. Мальчик уже разочарованно вздохнул и собирался вернуться к Лизиному столу, как услышал взволнованный голос матери:

– Но как ты мог об этом забыть?!

Ваня снова прильнул ухом к замочной скважине, затаив дыхание.

– Настя, это было четыреста лет назад… – услышал он усталый голос отца.

– И что, у тебя старческий маразм? – с сарказмом воскликнула Анастасия. – Мне казалось, о таких вещах не забывают!

Егор ничего не ответил, но Ваня сильно подозревал, что отец сделал очень несчастное лицо (а он умел!), потому что было слышно, как Анастасия быстро сделала несколько шагов вперед и, по всей видимости, обнимая мужа, очень мягко, с сочувствием быстро заговорила:

– Прости, прости! Я понимаю, как тебе тяжело. Я не хотела, извини… Просто у меня в голове не укладывается! И… как вообще этот старик мог зайти к нам в дом? На что нам Елизар?!

– Елизар тут не при чем, – вяло отозвался Егор. – Он еще менее чем я способен противостоять этому… Даже имя его произносить не хочу!

На несколько долгих минут супруги замолчали, Ваня нетерпеливо ждал продолжения. Наконец, Анастасия спросила:

– Что же теперь делать?