Музыкальная шкатулка Анны Монс

Похоже, подобная мысль пришла в голову не только Игнату. Лопоухий посмотрел на Ксюшу с насмешкой, как на идиотку: мол, хорошие люди не делают дубликаты ключей, не вламываются в директорский кабинет и уж точно не остаются там в виде трупов.

– Не знаю… может, он искал что-то?

– Что?

А ведь похоже на правду! Кабинет обыскивали, но аккуратно. Игнат помнил, что папку ту, синюю, он оставил на полке, а она оказалась на столе. И ящики выдвинуты, а он же их закрыл…

– Может, – робко предположила Ксюша, – ему понадобились документы? Срочно? Вдруг встреча назначена была, и… и он всегда на встречи приезжал вовремя, а тут ему понадобилось подготовиться. Или что-то уточнить. Или просто…

В принципе, это выглядело логично. Станислав приезжает в офис, чтобы подготовиться к этой грядущей, существующей лишь в теории встрече, но понимает, что ему нужны некие бумаги. И по странной случайности эти самые бумаги заперты в кабинете директора. Но – не беда. Так же – совершенно случайно – у Станислава оказываются под рукой дубликаты ключей… допустим, их когда-то сделали и положили в очередное тайное место, известное лишь своим. Итак, Станислав оказывается в кабинете, ищет нужные ему бумаги. Занимает кресло… в кресле пересматривать содержимое синей папки куда как удобнее. Увлекается. И не слышит, что в офисе появился еще кто-то.

Из своих.

Ну да, чужие здесь не ходят.

А этот свой тоже пробирается к кабинету, но вряд ли с намерением покопаться в бумагах. Тогда – зачем? Что этому неизвестному здесь понадобилось? Он открывает дверь, видит Станислава и… убивает его?

Зачем?

В убийстве нет смысла. Два человека из одной конторы, в неурочный час, в неурочном месте… достаточно легко придумать правдоподобное объяснение. Но тот, кто пришел следом за Станиславом, предпочел решить проблему иначе. И если так, то…

…и почему Стас не насторожился? Подпустил его к себе так близко?

Следовало бы выяснить, что именно искал Станислав. Может, тогда все и станет ясно?

А лопоухий убрался наконец. Тело унесли. Кабинет опечатывать не стали.

Игнат вышел к сотрудникам и, окинув их взглядом, подумал, что убить парня мог, в сущности, любой. Даже Ксюша… да, она милая. Очаровательная даже. Девочка-конфетка, но вот что под ее разноцветной оберткой прячется – вопрос!

– Его действительно убили? – поинтересовалась Эллочка, разглядывая акриловые ногти совершенной формы. А Игнат представил в этой холеной ручке нож. И почему-то картина эта не вызвала у него внутреннего протеста. Могла бы? Пожалуй. В пятницу – кофе сварить. В понедельник утром – заколоть.

Загадочная женская натура.

– Если речь о Станиславе, то – да. Он был убит.

– Бедный…

Виктория Павловна вздыхает и прижимает платочек к своей необъятной груди, в районе сердца.

Она на убийцу не похожа. Она ведь пирожки приносит, угощает ими всех, кроме Игната, и каждому спешит рассказать о своей дочери. Специалист хороший… бухгалтер… стальные нервы, бульдожья хватка.

И снова: на убийцу все же похожа и она.

Акулина безучастно пялится в окно, жевательную резинку жует, пузыри надувает. Логист. Хороший. А еще что? Ничего.

Дмитрий уткнулся носом в бумаги, даже сейчас его не отвлечь от любимого отчета…

Кто же из них?

– Сегодня, пожалуй, вам всем стоит вернуться домой. А завтра – жду вас в обычное время.

Сыщик из Игната аховый, но кое-что он сегодня проверит.

Вот только расходиться сотрудники не спешили. Виктория Павловна вспомнила, что надо бы собрать на венок и на похороны тоже, а Эллочка пробормотала, что у Стаса семья не из бедных, как-нибудь и без ее участия его похоронят, но деньги все равно дала.

Акулина по-прежнему надувала розовые пузыри, будто и не слышала ничего.

А Ксюша через приоткрытую дверь разглядывала стол. Войти в кабинет она не решалась.

– В синей папке – старые дела, – сказала она, когда Игнат подошел к ней. – Закрытые. И странно: зачем они Стасу?

Или не ему?

Еще кое-что разбивало прежнюю, вполне стройную теорию Игната.

– Во сколько ты приехала? – спросил он.

– К семи. Я… думала, что тут будет беспорядок. И я хоть немного приберусь.

А Игнат появился в половине восьмого. И тогда же открыл кабинет. И вошел, и проверил у парня пульс. А шея Стаса была холодной, следовательно, убили его не перед самым приходом Игната, а за несколько часов до него. Это было… в пять утра? В четыре? В три?

Не утром – ночю.

И никто ночью не готовится к деловой встрече. Еще можно поверить, что Стас отличался повышенной ответственностью, но не настолько же… и лопоухий сразу все понял, поэтому и над Ксюшей посмеивался.

Дурочка!

Ну да, а все вокруг – умные.

Вопрос: что же искал Стас в синей папке? И нашел ли? И не получится ли так, что тот, кто Стаса убил, забрал именно это, закрытое дело?

– Если хотите, я проверю, – Ксюша явно пришла к тем же выводам. – Я опись документов делала… если что-то пропало, я увижу.

– Хочу, – неожиданно для себя согласился Игнат.

Никогда еще Ксюша не испытывала такого всепоглощающего ужаса. Мама вообще считала, что Ксюша – на редкость сдержанное существо, не склонное к излишним эмоциям, а папа повторял, что оно и к лучшему, потому что в семье и так хватает, кому эти самые эмоции проявлять. А вот благоразумие – это редкость.

Но сегодня у Ксюши не получалось быть благоразумной. Она изо всех сил притворялась деловитой, отстраненной, такой, какой надлежит быть хорошей секретарше, пусть и в столь необычной ситуации, но не выходило. Стоило ей подумать про Стаса, и…

Выходит, его из-за нее, из-за Ксюши, убили?!

Ей звонили! Предупреждали. Разгромили квартиру. А теперь вот – еще и Стас!

Но она же ничего не брала! Как ей понять, что именно надо вернуть? И главное, как и кому? Если бы тот, позвонивший, взял и толком объяснил, что ему надо, разве Ксюша не попыталась бы помочь?

Она всем и всегда помогала…

А теперь Стаса убили.