А еще подумал, что неплохо бы ее переманить. Пусть бы сидела в приемной, улыбалась клиентам этой своей спокойной и вежливой улыбочкой, кофей подавала и просто радовала глаз.
Пароли он поищет. Да. Сегодня же. Не отдыхать, а делать хоть что-то. Иначе – смерть.
Лиска долго сидела в ванной, расколупывая облезающую эмаль. Ногтем Лиска поддевала чешуйки, слушала, как отламываются они с легким треском, и сбрасывала на пол. На тускло-зеленой плитке поблекла позолота, и капли воды походили на капли пота. Из-под ванны неприятно пахло, а сверху тянуло сквозняком. Гудела в трубах вода.
Лиска думала.
– Эй, – Вась-Вася постучал в дверь. – Ты там надолго?
Хорошо бы навсегда. Лиска любила воду: ванну, бассейн или море. Море, конечно, лучше, там волны, пальмы и полые трубки, которые отгоняют злых духов от Лиски.
И еще человек, память о котором Лиска старательно вычеркивала.
– Навсегда не спрячешься. Поговорить придется.
Вась-Вася был прав. И Лиска не без сожаления вылезла. На полу остались лужи, и бурые тапочки набрякли влагой.
– Да не буду я к тебе приставать! Нужна больно.
Не нужна. И папику тоже. И брату. И вообще никому-никому…
Лиска глянула в зеркало и вздохнула: жалеть себя не получалось. Сама ведь виновата, чего уж теперь. Она оделась и вышла из ванной комнаты. Вась-Вася подпирал стенку в коридоре. Стенка бурая, обои «под камень», но дешевенькие, и нарисованные камни с зелеными ветками плюща выглядят декорацией к дурной мелодраме. По сценарию Лиске надо поплакать, покаяться и броситься на шею дорогому спасителю.
Потом будет секс.
Расставание.
Встреча и снова секс. А в финале свадьба с взятым напрокат белым «Мерседесом», фатой из тюля да платьем-колоколом.
– Не нравится? – поинтересовался Вась-Вася, разглядывая Лиску.
– Здесь все как раньше.
– Я ремонт делал.
– Это неважно. Здесь атмосфера та же, что и раньше.
Он не поймет. Лиска ведь пыталась объяснить, раньше, до побега своего. Она говорила про атмосферу, которая душит, про необходимость глобальных перемен, про то, что иначе она задохнется в дыму и бедности. Ей праздника охота! Разве это преступление?
– Ты женился? – молчание тяготило, и Лиска задала вопрос наугад. А Вась-Вася ответил:
– Пока нет.
– А собираешься?
– Пока не знаю.
Взъерошенный он, как старый еж. Серьезный. Сколько Лиска себя помнила, он всегда был слишком серьезным. Это утомляло.
– На кухню иди. Помнишь, где она?
– Конечно.
В этой квартире – двушка-распашонка – невозможно заблудиться. На кухне пахнет жареной колбасой, и вытяжка не справляется с запахом, гудит натужно. На плите стоят сковородка и чайник. Под столом – Вась-Васины гантели и поллитровая банка, на треть заполненная монетками.
Как будто она, Лиса-Лизавета, никуда не убегала.
– Теперь рассказывай, – Вась-Вася встал между нею и окном, широтой плеч заслоняя пейзажи.
– О чем?
– О том, как ты труп нашла.
– Ну… пришла, увидела и нашла.
Испугалась настолько, чтобы позвонить, нарушив данное самой себе слово.
– Пришла. Увидела. Нашла, – повторил Вась-Вася. – Дай-ка уточню, хорошая моя. Пришла ты в заброшенный ангар, где делать тебе совершенно нечего. Особенно в полшестого утра. Отсюда вопросец, какого ляда ты там делала?
Пряталась. Только Вась-Васе нельзя говорить. Он вцепится в признание и пережует его, а следом и всю Лискину жизнь.
– Итак, Лизонька, – Вась-Вася ногой подтянул табуретку, сел, упершись локтями в колени. – Давай сначала. Что ты там делала?
– Бегала я! По утрам бегала!
– За колесами?
– За какими колесами?! – она сжала кулачки, уговаривая себя успокоиться.
– Ну не знаю. Чем там в высшем свете модно ширяться? Экстази? Кокаин? ЛСД? Метс?
– Ты… я не наркоманка! – Лиска вытянула руки. – Сам посмотри!
– В лаборатории посмотрят. На анализах крови.
Злой. И мстительный. А ведь тогда она просила, уговаривала подождать, но разве кто-нибудь когда-нибудь слушал Лиску? Все кругом знали, что будет для Лиски лучше.
– Я не за колесами, как ты выразился, бегала. Я просто бегала. Форму поддерживала.
– В феврале месяце? По уличке? Ножками? А что, у твоего любовничка нету спортзала? Как же так, Лизонька?
– Прекрати! – она встала. – Чего тебе надо? Увидеть, что мне плохо? Мне плохо. Хочешь, чтобы я была наркоманкой? Хорошо, я наркоманка. И проститутка. И… и вообще тварь последняя. А ты – белый и пушистый. Герой. Так хорошо?
– Так плохо, – Вась-Вася тоже поднялся. – Так неправильно.
Кто бы спорил.
– Лиза, просто скажи, ты часто там… бегала?