Музыкальная шкатулка Анны Монс

Краем глаза она уловила движение.

Стасик поднялся с дивана, на котором он возлежал, устроив себе законный пятнадцатиминутный перерыв. Все знали, что в это время Стасика лучше не трогать – голова у него золотая, а характер – сволочной. Кричать, конечно, он не станет, но долго будет вспоминать о том трагическом дне, когда…

Димочка, занятый очередным отчетом, вдруг бумагу отложил – диво дивное, его с бумагами разлучить просто нереально! А Виктория Павловна, главный бухгалтер, прервала чаепитие и беседу с дочкой, которой как раз рассказывала, как правильно выбирать ананас…

В общем, странно все это выглядело.

И эта странность придала Ксюше сил. Тугой насос вдруг поддался. Из крана брызнула вода, и, естественно, мимо стакана.

Прямо на новые Ксюшины туфельки. Замшевые…

От огорчения и неожиданности, от коварства такого Ксюша выругалась. Громко. Душевно. И потом только обернулась… ну вот, вечно с ней что-то не то приключается!

Посреди залы стоял незнакомый тип в коричневом пиджаке скверного пошива и разглядывал Ксюшу с таким брезгливо-презрительным видом, что ей тотчас захотелось швырнуть в него стаканчиком. Но Ксюша умела бороться с собственными желаниями и, глубоко вдохнув, велела себе успокоиться.

– Соберите всех, – приказал тип.

Был он среднего роста, но в плечах – широк. Про таких Ксюшин папа говорил, что они и небосвод удержат. Возможно, типу и приходилось его удерживать, иначе откуда такая мрачность во взгляде?

Прямо-таки Ксюшу прощупал насквозь!

И туфельки ее светло-салатовые, водяными пятнами украшенные. И платьице – весеннего ярко-зеленого цвета, с кокетливыми рукавами-буф и завышенной талией. И волосы рыжие, в два хвостика собранные. И ожерелье из крупных камней, и браслетики, и фенечки, и даже чехол для мобильника, сделанный в виде мягкой черепашки.

И чем дольше тип смотрел, тем неуютнее становилось Ксюше.

Ужас, что за люди нынче пошли!

– Простите, – подала голос Эллочка, но ее медовым тоном не следовало бы обманываться: Эллочка умела ставить на место всяких неприятных клиентов. – Но зачем?

Тип вздохнул, поставил на стол, прямо на Димочкины драгоценные бумаги, замызганный портфель и объявил:

– Затем, что здесь давно пора порядок навести.

Порядок в конторе был, только… слегка беспорядочный.

– Звать меня Игнат Алексеевич. И я – ваш новый начальник…

Нет, слухи, конечно, ходили, что Алексей Петрович собирается оставить контору, он ведь уже немолод. И вообще, болеет часто, и снова вот заболел, но чтобы резко так… и без предупреждения…

Обидно!

Его ведь любили… и в больнице навещали, не потому, что выслужиться хотели, – в конторе все давным-давно были на своих местах, – а просто чтобы приятное ему сделать. И Ксюша заказывала цветы, а Эллочка журналы для него подбирала. И строгая Виктория Павловна готовила паровые куриные котлетки… а он взял и нового начальника прислал!

Нет, отчитываться перед сотрудниками Алексей Петрович не обязан, но все равно обидно.

Мог хотя бы позвонить… намекнуть.

Собрать всех было несложно. Селектор. Для Вареньки из бухгалтерии – сообщение в чатике. Для Акулины из логистов – SMS. Лешенька, курьер, в отъезде… и еще, Олега надо поймать, он вечно на черной лестнице прячется, когда думает и не желает, чтобы ему мешали.

Семь минут – и все в сборе.

За эти семь минут Игнат Алексеевич избавился от пиджака, ослабил узел своего ужасного галстука и осмотрелся. Увиденное ему определенно не понравилось.

– Еще раз добрый день, – голос у него был громкий, выразительный. – К сожалению, здоровье моего отца ухудшилось…

…То есть Алексей Петрович ему отцом приходится? И совсем они не похожи. Алексей Петрович – высокий, худой, изящный, а главное, что есть в нем нечто аристократичное. Этот же похож на борца. Или грузчика.

– …и он вынужден был передать управление конторой мне.

Интересно, надолго ли?

Игнат Алексеевич, словно услышав этот невысказанный вопрос, приподнял бровь и смерил Ксюшу презрительным взглядом:

– Боюсь, что навсегда.

Ужас. Совсем-совсем ужас! Не тот, который кошмар или катастрофа, но все равно ничего хорошего.

– В связи с этим я проведу ряд… изменений. Начнем с неприятного. Как вас зовут? – и он уставился на Ксюшу.

– Ксюша.

– Оксана, значит.

Вот не любила Ксюша, когда ее Оксаной называли. И когда смотрели на нее так, с прищуром! Еще и брови насупил, наверное, для пущей грозности.

– Вы кем здесь трудитесь?

– Секретарем…

– Оксана, вы уволены.

Охнула, схватившись за сердце, Виктория Павловна. Эллочка смерила нового шефа оценивающим взглядом, и Ксюше даже жаль его стало… а Стас, машинально потиравший виски, тряхнул головой и пробормотал:

– Это ни в какие ворота…

– Вы свободны, – с нажимом повторил Игнат Алексеевич.

– Прямо сейчас?

– Да.

– А дела передать…

– Без вас разберутся. Расчет получите в бухгалтерии.

– А вещи мои?

– Забирайте и… – не договорил, махнул на дверь и спиной к ней повернулся. Вот хам…