Мраморное сердце

Мы постояли немного у стен.

– Ах, девчонки, если бы вдруг очутиться там, в прошлом! – задумчиво проговорила Наташка, любовно поглаживая серый камень. – Как было бы здорово!

– Ты уверена? – скептически улыбнулась Светка. – Представь, кем бы нас посчитали в то время в нашей одежде да с нашим знанием древних обычаев.

– Ну вот, всегда ты все портишь, – надулась Наташка.

– Я не порчу. Я конкретизирую…

Сколько мы знакомы, Светка с Наташкой вечно спорят по любому поводу, зато, кажется, и дня не могут просуществовать друг без друга.

Я отвернулась, не слушая их привычной перепалки, и все смотрела на стены Колизея, словно нарисованные на фоне ярко-синего, необычайной глубины неба. Так красиво, что даже нереально. Совсем рядом с Колизеем лежали форумы, в античные времена сосредоточие культурной и общественной жизни. Неужели я действительно нахожусь здесь, в самом центре могущественной древней империи, и по этой земле когда-то шли Юлий Цезарь и Октавиан Август, маршировали победные римские легионы, и ветер раздувал короткие алые плащи, а солнце отражалось от начищенных рукояток мечей, где-то здесь играл на своей кифаре мнящий себя великим артистом рыжебородый матереубийца Нерон и шептали бескровными губами молитвы влекомые на страшную казнь первые христиане…

– Ну вот, опять ты не с нами!

Я вздрогнула и наконец обратила внимание на Светку, которая, похоже, уже некоторое время размахивала у меня перед лицом руками.

– Ну вот, – то ли пожаловалась, то ли просто констатировала печальный факт Светка, – у всех подруги как подруги, а у меня инопланетянки. Я тебя прощу, если только ты скажешь, что обдумывала замысел грандиозного романа.

Я с виноватым видом развела руками:

– Я бы сказала, но есть одна проблема… Я никогда не лгу!

– Светка, у нас в друзьях самый правдивый человек на земле! Сразу после барона Мюнхгаузена! – засмеялась Наташка.

Проголодавшись, мы купили по булочке, но тут же скормили свою добычу голубям, жадно набросившимся на вожделенные крошки. Это так здорово – кормить голубей перед зданием Римского сената!..

Мы бродили по Риму до самого вечера, и вскоре впечатления слились в один огромный запутанный клубок.

– Ну все, перейдем этот мост – и обратно. Надо еще успеть на ужин, – объявила Светка.

Мы ступили на мост, украшенный умело подсвеченными фигурами, и тут я замерла потому, что увидела Его.

Он стоял с обнаженным мечом в руке и перистыми ангельскими крыльями за спиной. Черты лица – правильные и удивительно гармоничные – дышали жизнью, а полураскрытые губы, казалось, вот-вот потревожит легкое дыхание.

Я видела Его ясно, каждую черточку, и понимала, что никогда в своей жизни не встречала никого столь же прекрасного. Завороженная, я шагнула к Нему и… рука коснулась обжигающе холодного камня.

Но при чем здесь камень, когда он – живой! Я же чувствую это! Сердце учащенно билось в груди, а я все вглядывалась в высеченное из мрамора лицо, словно надеясь на то, что Он взглянет на меня, а по губам вдруг скользнет улыбка.

– Катя, ну что с тобой опять!

Я молчала, вдруг почувствовав всю бесполезность слов.

– Кажется, она нашла свой идеал! Бедный Сашка! – засмеялась Наташа.

Я наконец взглянула на нее, чувствуя раздражение. При чем здесь Сашка! Разве можно сравнивать обычного московского парня с Ним! Если бы только Он был живой! Если бы только мне можно было смотреть на Него! Просто смотреть, не отрываясь, жадно впитывая каждое движение, каждый изгиб губ. Знать бы, как он улыбается и как хмурится, как спит и просыпается, как звучит его голос, какая у Него походка, манера говорить и двигаться…

– Ау, ты с нами?!

В горле запершило. И почему я не одна?

– И чем он тебе понравился? – продолжала Наташка. – Статуя как статуя. Таких в Риме, наверное, миллион. Ты перед каждой будешь так застревать? Я понимаю, если это бы был, скажем, Леголас… – закончила она мечтательным голосом.

– Вы обе маньячки! – покачала головой Света. – Лично я предпочитаю нормальных живых парней и… горячий ужин.

– Да, ужин оказался бы сейчас весьма кстати, – против обыкновения тут же согласилась Наташка. – Ну пойдем уже! Холодно и есть хочется!

Они взяли меня под руки с обеих сторон и повели прочь, словно маленькую девочку.

Уходя с моста, я оглянулась, чтобы еще раз посмотреть на Него, и мне вдруг показалось, что фигура едва заметно пошевелилась. Естественно, глупости, просто игра света.

…А в темном небе уже зажигались звезды и висела половинка луны, повернутая иначе, чем это бывает у нас.

Заметка № 2

Один лишь взгляд

Я села за ноут, чтобы написать о Риме, а между тем все равно пишу о Нем. Я все думаю, как Он стоит там на мосту, в темноте, когда над головой только звездное небо. Сколько Он уже там, прикованный к своему постаменту. Одинокий посреди заполненного туристами города. Если бы можно было обнять Его и вдохнуть частичку своего тепла… Если бы взять Его за руку и вдруг почувствовать ответную дрожь пальцев… Нет, этого никогда не будет. Он слишком совершенен, чтобы быть живым, а между нами – века и холод бездушного мрамора, тяжкой броней заковавшего Его сердце. Если бы можно было растопить весь этот лед, я заплатила бы высокую цену…

Нет, ерунда, пустые мечтания. Я же знаю, что этого никогда не случится.

Но если бы только…

Всю ночь мне снились странные сны. Я искала кого-то, блуждая по узким запутанным улочкам незнакомого города. Я бежала по булыжной мостовой, спотыкаясь и падая, но поднималась и снова упрямо стремилась куда-то. «Имя! Мне нужно позвать его по имени, и он обязательно откликнется!» – догадалась я, но вдруг с ужасом поняла, что не знаю его имени!

Я проснулась, чувствуя, что мои щеки мокры от слез. Когда я в последний раз плакала во сне? Уже и не помню, кажется, в прошлой жизни.

На часах было семь по итальянскому времени. Будильник заведен на половину восьмого. Я чувствовала, что не засну. Впрочем, спать полчаса не имело никакого смысла. Прислонившись к спинке кровати, я смотрела на окно. Через щели жалюзи пробивался свет. С улицы доносился шум: гул машин, звуки незнакомой речи… Сердце едва ощутимо саднило. Кажется, я схожу с ума. Влюбиться в статую – это надо было до такого додуматься! Никогда не подозревала в себе столь пылкого воображения. Я бы поняла, если бы на моем месте была Наташка, но я… Выходит, никогда не знаешь, какую подлянку можно ожидать от себя же!

А все же интересно, прообраз этой скульптуры – фантазия скульптора или живой человек, живший когда-то в этих краях?.. Любопытно, кем он был и как его все-таки звали…

С утра нам предстояла поездка в Ватикан, единственная, заказанная нами через турфирму, – остальное время от отпущенной нам недели мы с подругами планировали развлекаться самостоятельно.

Мы быстро позавтракали и поехали. Признаюсь, ожидала от Ватикана чего-то большего. Вся эта позолота и густая фактурная живопись с обилием фигур и предметов подействовали на меня скорее угнетающе. Впрочем, вероятно, это мое личное восприятие, потому что Света и Наташа остались в восторге и еще долгое время обсуждали картину Страшного суда, увиденную в знаменитой Сикстинской капелле, я же из картины запомнила только огромные отвратительно-бугристые ляжки какого-то пророка.

В этот день я часто ловила себя на том, что надолго замирала, остановившись перед какой-нибудь картиной, но не видя при этом произведения искусства, перед которым стояла.

– Катя, ну сколько тебя можно ждать? – окликала нетерпеливая Наташка, которой хотелось бежать дальше в погоне за новыми впечатлениями. – И что тебе здесь понравилось? Фи, какой уродливый старик!

Вздрогнув, я приходила в себя и понимала, что действительно застыла перед портретом какого-то кардинала, похожего на лежалый сморщенный стручок фасоли.

– Э… Интересный ракурс, – выдавливала я из себя, чтобы совсем уж не упасть лицом в грязь.

– Какая-то ты сегодня странная, – добавила Светка, уже давно вглядывающаяся в мое лицо. – И глаза такие синие, опасные. Не влюбилась ли ты часом?

– Ага! Во вчерашнюю статую! – хихикнула Наташка.

А я почувствовала, что краснею, и сердито отвернулась. Вот еще глупости! Расскажи кому-нибудь – ведь не поверят!