– Чтобы пройти через нее, требуется немало умений и мужества. Думаю, тебе удалось это благодаря твоей крови, присущему тебе упрямству, а также невероятной удаче. На месте твоей Королевы я бы не отпускал тебя сюда одну. Она может потерять весьма ценное оружие…
В горле было сухо, и я одним глотком опустошила половину бокала.
– Ты пришла сюда, чтобы задать какой-то вопрос, – напомнил Януш. – Спрашивай. Время еще есть… Немного…
И точно! Я хотела узнать про Артура. Януш принадлежит к тому же Дому, что и Артур! Кто должен знать о нем, если не он?!
– Артур… он жив?
Слова были тяжелыми, как камни, и с трудом ложились на язык. Мой одинокий голос потонул в ватной тишине.
– Артур умер. Дом почувствовал его утрату. Он больше не с нами. Но это не важно. – Януш положил бокал и, вытащив из-под стойки огромный кремневый пистолет с длинным дулом, неторопливо взвел курок. – Знаешь, хорошо, что ты пришла сюда. Это снимает многие проблемы.
Его голос был совершенно спокоен, как будто он говорил со мной о погоде.
– Ты хочешь меня убить? Но почему?! – Стакан упал на стойку, и темная жижа растеклась по ее лакированной поверхности, закапала на пол: «Кап, кап, кап…»
– Ничего личного, мне нужно остановить войну.
– Я не боюсь. Это все не по-настоящему, – пробормотала я, сползая с табурета.
Януш развел руками, и по лицу его было видно, что ему не хочется, но приходится меня расстраивать.
– Здесь особое пространство, и смерть здесь – настоящая, окончательная смерть.
Мысли заметались в голове стайкой испуганных птиц. Я видела, как стреляет Януш. Броситься к двери? Нырнуть под ближайший стол? Попытаться выставить перед собой воображаемый щит – вдруг он остановит пулю?…
– Я же говорил, что тебе стоило пойти за мной, – произнес глухой голос.
Неподалеку от меня, через табурет, сидел мужчина с горбоносым профилем и черно-седыми – соль с перцем – волосами. Он не смотрел на меня, но я знала, что зрачки его все время меняются.
– Хугин? – Я уже ничему не удивлялась, к тому же его появление могло дать мне шанс. – Ты пришел, чтобы помочь мне.
Он усмехнулся, по-прежнему глядя прямо перед собой, словно меня и не было.
– Нет, я пришел, чтобы попрощаться. Теперь ты, к сожалению, совершенно бесполезна для меня. Меня интересуют только живые, – он по-собачьи оскалился. – А жаль, изо всего этого мог бы выйти толк…
Я посмотрела на Януша. Все это время он стоял, наведя на меня дуло пистолета, с присущей ему деликатностью дав нам закончить разговор.
Бам! Бам!
Бой часов подсказал мне, что мое время истекает. Я была словно взведенная пружина, еще толком не зная, что я буду делать, но готовясь драться за свою жизнь.
Говорят, некоторым девушкам докучают поклонники, преследуя их своей любовью. У меня в поклонниках, должно быть, ходила сама смерть. Уж не знаю, чем я ей так приглянулась, но она уже не раз являлась мне в разных обличьях, играя со мной, как сытая кошка с мышью. Наверное, во всем этом был какой-то смысл, просто я его не находила.
Часы еще не закончили бить, когда я, глядя Янушу прямо в глаза, ударила его. Мой удар всегда представлялся мне огненно-ледяным клубком. Он копился на самых кончиках пальцев, а потом, повинуясь моей воле, летел в противника – невидимый, но обычно обладающий сокрушительной силой. Впервые мне удалось такое, когда на меня напала Виола, и вот теперь пришлось применять это снова…
Однако сейчас Януш только выставил вперед ладонь левой руки, и мой шарик словно разбился о невидимую преграду, исчез, будто втянутый огромной жадной воронкой.
Януш выстрелил одновременно с последним ударом часов.
Я очень ясно видела маленький серебряный цилиндрик, летящий мне в грудь…
Но тут время вдруг остановилось. Пуля зависла в воздухе, а массивная дверь за моей спиной громко хлопнула.
Я повернула голову – словно в кино при замедленной съемке… От дверей черным смерчем ко мне летела Королева диких. Ее красивое лицо было искажено страшной яростью, а медно-рыжие локоны казались взбесившимися змеями.
– Ты напрасно взял на себя смелость тягаться со мной! – крикнула она замершему Янушу, небрежным жестом сбивая на пол застывшую в воздухе пулю.
Затем, не говоря больше ни слова, схватила меня за руку и потащила прочь из бара.
Она волокла меня за собой словно тряпичную куклу, и тьма расступалась, охотно давая ей дорогу.
Я пришла в себя в той самой комнате, в которой и началось мое путешествие. Королева стояла надо мной, брови ее по-прежнему были нахмурены, а глаза метали молнии, каждая из которых должна была испепелить меня.
– Ты глупая девчонка! – воскликнула Королева. – Ты совершенно не умеешь распоряжаться своей жалкой жизнью и постоянно вляпываешься во всякие истории! Я же предупреждала, чтобы ты не ходила в мир снов без меня! Ты хоть понимаешь, что едва не погибла?
Я прекрасно понимала это. Так же как и то, что вовсе не просила ее спасать меня.
– По-моему, ты теряешь больше, – ответила я, поднимаясь так, чтобы встать вровень с ней. Не буду ни на кого смотреть снизу вверх. Не буду – и все!
Королева застыла, словно увидела перед собой призрак.
– Я теряю только жизнь, а ты – надежду на мировое господство, не так ли? – я криво усмехнулась. Спасибо всем моим многочисленным учителям, теперь это у меня получалось отлично!
– Ну, конечно, ты права, – зеленые глаза сузились. – Ну раз так, придется следить за тобой, чтобы мои надежды оставались в сохранности. Мы посадим тебя на цепь, и ты будешь безотлучно следовать за мной. Ты этого хочешь?
На этот раз она победила. Счет разгромный. Я опустила голову.
– Нет, прости меня. Мне было интересно, – проговорила я, глядя в истертый пол.
– Ты удовлетворила свое любопытство?
Я молча кивнула. Слова иссякли, как пересохший родник. У меня ничего не осталось – ни гордости, ни надежды. Я узнала все, что хотела. Я слышала, что, если отрезать палец, человека еще долго преследует фантомная боль, и он просыпается среди ночи от боли в не существующем уже давно пальце. Так и у меня. Сердце еще болело фантомной, призрачной болью, но я уже улыбалась. Сражение проиграно, но это еще не результат всей войны.
Артур, ход № 3
За забором, отделявшим полуразрушенные здания старого завода от тихой улочки в отдаленном спальном районе Москвы, гулял ледяной ветер. Он разметал по двору мусор, шелестел по отполированному снежному насту, вычерчивая на его блестящей поверхности таинственные круги и загогулины.
Артур наблюдал за всем из своего укрытия. Подходить слишком близко было нельзя: его могли учуять. Чутье у диких значительно превосходит собачье, так что лучше не рисковать, вернее, рисковать, но разумно.
Внутри заброшенных зданий явно шла жизнь, прорывавшаяся то промелькнувшей тенью, то отчетливо вырисовавшимся в дверном проеме массивным силуэтом.
Полины нигде не было видно, но Артур и не верил в то, что ему так повезет. Он здесь только для того, чтобы убедиться, что база диких именно тут. Решение, пришедшее в его голову, являлось одновременно и простым и сложным. Это был риск, игра на грани, но теория невероятности должна быть на его стороне.
Всем поступкам Артура – и прошлым, и будущим, и настоящим – имелось одно лишь оправдание, вместе с тем являющееся оправданием всего его странного, противоестественного существования. Это любовь. Банальное, истасканное слово, запачканное прикосновением тысяч немытых рук, и вместе с тем такое чистое, что кристальный горный родник казался по сравнению с ним мутной лужицей. Любовь – огонь, умирающий только для того, чтобы возродиться, образ, знакомый всем и являющийся откровением для каждого.
Теперь Артур знал совершенно точно, что все, что он раньше читал или думал об этом чувстве, – вздор и пустяки. Любовь нельзя описать. Она как полет птицы, как капля росы, в которой отражается солнце, она – как мелодия, слышимая не ушами, но сердцем, как терпкая сладость спелой вишни и горечь, что есть даже в сладости меда… Она – то единственное, что у него осталось.