Женщина для хозяина

– Ты себе даже не представляешь, насколько.

– Ого! Как думаете, а я для него достаточно красивая? Он не будет разочарован?

Кажется, последним вопросом ей удалось пробить брешь в броне, что-то новое появилось в голосе.

– Ты себя в зеркале хоть раз видела?

– Вообще-то, у нас нет зеркал, даже стёкол нет, сплошные сквозняки. Зимой бывает морозно, но мы не знаем своё отражение.

– А река? Вода в бочке?

– Вы когда-нибудь пробовали рассмотреть себя в реке? Не хуже и не лучше других внешность выходит. Глаза на месте, нос и уши вроде тоже.

– Хозяин не будет разочарован.

Водитель поправил зеркало и она перестала отслеживать выражение, с которым тот косился назад. И что это значит? Она страшная? Или так и должно быть? Поэтому им зеркала не положены? Раньше Василисе не приходилось волноваться о таких пустяках, но реакция посланника её безмерно расстроила, отравив радостное предвкушение.

Удержать неприличный возглас всё же не удалось, в городе Василиса позорно прилипла к стеклу, глазея на бредущих по тротуарам девочек, девушек и женщин любого возраста – без охраны и признаков стеснения от данной им свободы. Они шутили, болтали, смеялись или сосредоточенно разговаривали по телефону, ну и вопрос вырвался как-то сам собой:

– Почему они не боятся? Такие счастливые с виду…

– Они тебя не видят, – объяснил водитель, поймав её растерянный взгляд на светофоре, – снаружи стёкла зеркальные. А если бы и разглядели, всё равно не сообразили второпях.

– Так они не знали, что меня должны привезти сегодня?

– В Москве живут несколько миллионов человек… Вряд ли сказали каждому. Кому нужна паника? Меньше знаешь – крепче спишь.

– Ясно, – Василиса важно кивнула и снова вылупилась на летящий мимо многолюдный тротуар с нарядными витринами, но вообще-то в голове не укладывалось, как её приезд мог быть мелким, незначительным событием для горожан. Не то, что бы она чувствовала себя уязвлённой, но люди снаружи были слишком уж беспечны.

– Хозяин предпочитает действовать скрытно, – серьёзно добавил мужчина, – чтобы избежать случайных жертв.

– Но какой тогда смысл, если никто обо мне не знает? – Василиса мимоходом ковырнула мягкое кожаное сиденье ногтем большого пальца и испуганно приладила руки на колени, маскируя оплошность.

– Смысл есть, просто ты ещё не разобралась… как тут всё организовано.

– Но обязательно разберусь, – пообещала скорее себе, да и бесцветный отклик от крутящего руль собеседника не позволял развернуть дискуссию.

Машина проехала через арку – охранники загодя подняли шлагбаум, потом сами собой разъехались внушительные ворота и они остановились во внутреннем дворе огромного здания-каре. В одинаковых строгих окнах не мельтешили, но Василисе почему-то подумалось, что там полно вооружённых мужчин, похожих на служек из её монастыря. И сердце защемило от тревожного предчувствия, что её переезд – лишь география, а суть останется прежней, вечная жизнь в заточении.

Водитель любезно открыл перед ней дверь и провёл к боковому входу, минуя вытянутых по струнке мордоворотов в чёрных костюмах. Судя по выпуклостям на ткани, те и правда были прилично вооружены, но все они делали вид, что ничего не происходит, напрочь игнорируя гостью. Даже бровью не повели, вот это выучка.

Остановились в комнате с гигантскими креслами вокруг крохотного и слишком хрупкого столика. Тяжёлые плотные шторы были задёрнуты, но приглушённый свет от высоких бронзовых светильников разбавлял полумрак, усиливая сходство с главной трапезной монастыря, куда Василису иногда допускали.

Посланник хозяина неопределённо указал на ближайшее кресло и сразу пошёл к выходу, а Василиса вдруг занервничала и схватила того за рукав. Мужчина, надо отдать ему должное, не вздрогнул от ужаса, но нахмурился и вполголоса шепнул ей в лицо:

– Ты чего? Испугалась? Не бойся. Жди здесь. Он скоро придёт за тобой.

– А ты? Где ты будешь? – её тирада прозвучала поистине жалко, да и на «ты» она перешла совсем уж внезапно.

С какой стати присутствие какого-то там посланника внушало ей уверенность? Однако оставаться одной перед знаковой встречей с хозяином почему-то не хотелось, как бы глупо это не выглядело. Сейчас за ним закроется дверь и она, вероятно, никогда больше не увидит этого странно спокойного человека. Конечно, причина в распространяемой вокруг волшебной ауре безмятежности, торопливо заключила Василиса.

– Как твоё имя? – неожиданно властно потребовала она, но посланник не поддался напору.

– Неважно, – он аккуратно вытащил край рукава из захвата, отступил к выходу и чуть горько добавил, – всё уже неважно.

Василиса сердито сомкнула губы и без сил рухнула в кресло.

Одна дверь захлопнулась, но в тот же миг с противоположной стороны распахнулись высокие двустворчатые двери. Она подняла голову и задохнулась от раздавивших её эмоций.

Поклонение, восторг, желание угождать и повиноваться – всё сплелось в тугой комок, жаждущий вырваться из её бренного тела.

Он просто стоял в проёме и чуть насмешливо рассматривал, мысленно ощупывал гостью, проникая в каждую клетку, а Василисе казалось, что она напрочь потеряла способность управлять собственными конечностями, так её проняло. С рождения Василису растили, как исключительно покорную рабыню, но до сих пор она даже и не подозревала, что можно до такой степени лишиться воли, что раньше у неё было хоть какое-то подобие выбора, а теперь все её помыслы сосредоточены лишь на нём, единственном и неповторимом хозяине. А самое страшное, что ничего из этого она не боялась, не чувствовала ни малейшей потери – кроме той, что хозяин сейчас отвергнет её и отправит обратно из Москвы в монастырь. Такой позор и такую потерю уж точно не пережить.

Наконец Василиса собралась и выдала почти складно:

– Хозяин, я счастлива прибыть к тебе.

– Тебя не учили вставать, когда я вхожу? – мужчина вальяжно оттолкнулся от дверей и плавно перебрался поближе, к её креслу.

Василиса подскочила вверх, как разом высвободившаяся пружина, и почти упёрлась в серо-голубые глаза на холодном и очень красивом лице. Он смотрел свысока, а каждый мускул идеально сложённого тела выдавал невольное превосходство, точно ему было тягостно принимать в подарок девушку, но положение обязывало.

– Я… прости, не знала, но учту на будущее.

Кажется, спазм в горле прошёл и она начала вдыхать воздух маленькими неровными порциями.

– Надеюсь, – он вроде бы бросил изучать девичью внешность и теперь оценивал то, что и как она говорила, – тебя расхваливали. Не перехвалили?

– Не мне судить, – потупилась Василиса и чуть присела в поклоне, но потеряла зрительный контакт и взмахнула ресницами, возвращаясь к преданному восхищению.

Он ещё больше наклонил голову и чёрная прядь упала на высокий лоб, а Василиса потянулась поправить хозяину причёску, но тот отпрянул.

– Не трогай без разрешения.

– Прости…

– И не надо постоянно извиняться. Во что тебя вырядили? Это мешок?

– У меня нет приданого, хозяин. По традиции нас…

– Да знаю я традиции, но нельзя же присылать девушек в отвратительном рубище? О чём они там думают? Я же не робот, неужели нельзя проявить немного изобретательности и выдумки? С таким-то финансированием. Жадные и упёртые ханжы, вот они кто.

– Эти замечания можно передать матушке Анне, наверняка она…

Ещё чуть-чуть, и паника накроет девятым валом. У Василисы онемела спина и вдоль позвоночника выступила испарина, но она продолжала стоять и смотреть прямо в глаза своему мужчине.

– Ага, а толку? – посетовал он и принюхался. – Тут-то уже здесь. А душ? Тебя хоть помыли перед дорогой?

Василиса вспыхнула от стыда.