Ангел для Демона

– Расскажи про концерт, – прошу я.

– Слушай, ну твое падение зрители сочли за часть номера. Вы с Максом отлично отработали. Правда, Алина злилась, что ты уехала и не вышла на сцену поклониться.

– Как я могла выйти? – возмущаюсь, хмурясь. – Мне надо было в больницу.

– Ой, ну ты же ее знаешь. Вспыхнет, а потом будет тебе апельсинки носить до выздоровления. Кстати, что врачи говорят? Когда встанешь на пуанты?

– Не спрашивай, – вздыхаю я. – До полугода.

Подруга присвистывает, и это выходит у нее так чисто, что я даже смеюсь.

Агата описывает концерт, рассказывает в подробностях, кто где лажал, кто хорошо отработал, как зал аплодировал стоя. Мое сердце обливается кровью, когда я представляю себе, как вся труппа вышла, чтобы поклониться зрителям, и напитывалась их энергией. Я в такой ситуации обычно покрываюсь крупными мурашками и борюсь с собой, чтобы сдержать слезы. Буквально давлюсь комом в горле. Это всегда так трогательно, когда зрителям нравится выступление.

Мы заканчиваем болтать минут через сорок, когда я понимаю, что мне нужно все-таки сходить в душ, покушать и выпить лекарство. А потом уже можно улечься и весь вечер смотреть сериалы и дремать. Похоже, надо соглашаться на папино предложение купить в спальню телевизор. Теперь я буду проводить там большую часть времени.

Заказав доставку еды и всяких вредностей, чтобы похвалить себя за концерт и одновременно пожалеть, я ковыляю в душ. После, надев теплую пижаму, натягиваю на ноги махровые носки, оставив распухшую лодыжку без тепла, и выхожу из ванной как раз в тот момент, когда раздается звонок в дверь.

Подхожу и заглядываю в глазок.

– Кто там?

– Доставка.

Молча возмущаюсь, что наш подъезд как проходной двор. Или, может, я не услышала звонок домофона, а курьера кто-то впустил?

Открываю дверь и застываю. Вместо пакета с едой мужчина протягивает мне планшет для росписи и одновременно с этим спрашивает:

– Ангелина Холодкова?

– Да, это я. – Перевожу взгляд на его левую руку и хмурюсь. Он держит два костыля, связанных между собой подарочной лентой с бантом наверху.

– Распишитесь и забирайте, – сухо произносит мужчина, и я выполняю его просьбу. – Хорошего вечера. Выздоравливайте, – вручив мне костыли, он стремительно шагает к лифту и через секунду скрывается за металлическими дверцами.

А я остаюсь стоять на одной ноге, тупо пялясь на костыли. Кто мог это сделать? Перебираю в голове всех, кто знает о моем падении, до последнего надеясь, что это не тот, кто первым пришел в голову. Но записка, прикрепленная скотчем к костылям, развеивает мои сомнения.

“Выздоравливай скорее, Ангел. Я все же хочу досмотреть тот номер до конца. Станцуешь его для меня? Только ловить тебя теперь буду я”

Глава 9

Демон

Иногда, когда бросаю взгляд на столик возле дивана, мне кажется, он плавится в том месте, где лежит телефон. Телефон, в котором есть номер Ангела. Когда фотографировал номер машины, сделал быстрый дозвон на свой телефон. Потом записал номер в телефонную книжку, а дальше провел все выходные, отговаривая себя от звонка или даже сообщения. Особенно в вечер пятницы, когда отправил ей костыли. Мне так хотелось услышать от нее слова благодарности. Осознать, что она оценила мой поступок.

Как пиздюк, ей-богу.

Бросив взгляд на наручные часы, вскакиваю с дивана и, подхватив телефон, иду на выход. Наконец понедельник. Клянусь, никогда еще не любил этот день так сильно, как сегодня. Я, правда, не уверен, что Ангелина будет в универе, но все равно еду пораньше, чтобы посмотреть, как она будет ковылять к зданию на подаренных мной костылях. Может, даже помогу ей. Да не может. Я воспользуюсь любой возможностью, чтобы потискать свою статуэточку.

Ух, скоро! Скоро она будет извиваться подо мной и стонать.

По дороге в универ передумываю и сворачиваю в сторону района Гели. Заскакиваю в кофейню, покупаю себе черный, как моя душа, напиток. А Ангелу – какую-то девчачью лабуду, которую посоветовала краснеющая бариста.

Проскочить шлагбаум мне удается просто чудом. После того, как со двора выезжает одна машина, мне удается вклиниться и въехать на территорию закрытого ЖК. Торможу у подъезда Ангела и выхожу из машины, держа в руке ее стакан кофе.

Сказать кому-то из моих друзей, что я занимаюсь такой херней, поднимут на смех.

Но Ангелина не похожа на тех телочек, которых я обычно окучиваю. Она другая. Неземная какая-то. И подход к ней, соответственно, должен быть другой.

Мне самому противно, что приходится так изгаляться, чтобы заполучить ее внимание. Будь я на ее месте, сам бы уже нашел мой номер и позвонил, чтобы поблагодарить за костыли и заботу. Меня пенит, что я вообще парюсь на этот счет.

Мои размышления прерывает звук открывающейся входной двери подъезда, и из него выходит Геля. Ну как выходит? Выпрыгивает, повисая на костылях. Небольшой рюкзачок подпрыгивает на спине, пока она спускается вниз. Я, наверное, должен подойти и помочь? Но хрена с два, потому что я пялюсь на подпрыгивающую вместе с рюкзачком небольшую, но округлую грудь. Жарко как-то в этом ЖК.

Спустившись со ступенек, Ангелина поднимает голову, и наши взгляды сталкиваются. И вот так, как сейчас горит ее лицо, полыхает у меня в штанах. Пиздец, какая она красивая, просто глаз не оторвать.

Отмерев, иду к ней и становлюсь ближе, вторгаясь, наверное, в ее личное пространство. Но мне похер на нормы приличия. В ее личном пространстве мне как раз и место. Я бы даже сказал, в интимном пространстве.

– Привет, – протягиваю ей стакан с кофе, на который она косится, а потом переводит взгляд на мое лицо, но напиток не забирает.

– Привет.

– Я тебе кофе купил.

– Спасибо, не стоило. – Не понял, блядь?! – Я уже выпила одну чашку.

– Это какой-то замороченный. Бариста сказала, девочки такое любят.

– Думаю, девочки оценят, – сухо отвечает она.

– Какие девочки? – туплю я, а потом догоняю и хмурюсь. Чувствую, как закипает кровь . Это что еще за поебень тут происходит? Где моя благодарность за заботу? Или это не так работает? – Этот кофе для тебя, – настаиваю и протягиваю ближе.

– Спасибо, Дима, но я пью только одну чашку утром.

Она поворачивает голову, и тут я замечаю черный блестящий, как яйца кота, “Гелик”, возле открытой задней дверцы которого стоит мужик, смахивающий на охранника. Снова смотрю на Ангелину. Кивнув, она обходит меня, ковыляя на костылях к машине. Мужик терпеливо ждет, когда она отдаст ему костыли.

Подхожу ближе.

– Удобные костыли? – спрашиваю, чувствуя, как верхняя губа дергается в зверином оскале. Блядь, не дразнила бы ты дракона, девочка.

– Да, – отвечает она, повернувшись вполоборота. – Спасибо за них. Но не стоило.

Что. За. Херня?!

Геля с трудом забирается в машину, а водитель – или охранник, хрен пойми – закрывает дверцу и идет к багажнику, чтобы забросить туда костыли. Потом поворачивается лицом ко мне и, прищурившись, медленно сканирует лицо. Спохватившись, поднимаю к губам стакан с кофе Ангела и делаю глоток этой лабуды, чтобы прикрыться посудой. Ну и говнище. Как они это пьют? Стараясь не кривиться, смачиваю губы в сладкой отраве, пока охранник – или водитель – не занимает свое место, и машина не трогается на выезд. Прыгаю в свою тачку, чтобы успеть выехать за ними, иначе застряну тут до следующей машины. А на широком проспекте обхожу “Гелик” по правой, и со всей дури давлю тапку в пол, потому что я, сука, в ярости! Так меня еще не отшивали. Меня, блядь, никак еще не отшивали!

На универскую парковку я влетаю ожидаемо раньше “Гелика” Гели. Звучит, да? Херово теперь звучит все, что связано с утренним эпизодом у ее дома. Я рассчитывал провести утро с красивой девочкой, а в итоге заляпал салон бежевой жижей, которую они называют кофе, насквозь пропитав его ванильным сиропом, и взрываюсь внутри каждый раз при мысли о том, как она меня отшила.

Заглушив мотор, достаю из бардачка влажные салфетки для кожи и протираю пассажирское сиденье и консоль, куда попали капли. Потом беру стакан и выхожу из машины. Замахнувшись, со всей дури швыряю стакан в ближайшую урну, едва успев отскочить, когда оттуда брызгает кофе.

– Пиздец какой-то, – бубню себе под нос, возвращаясь к машине.